Глава 1

Я решил, что лучше всего будет отправиться к Кире не пустыми руками, всё-таки девчонка сейчас переживает непростые времена. Почему бы не поднять ей настроение? Мне несложно, Кире приятно. Для этих целей я, выйдя с проходной, заприметил несколько клумб с цветами. Огляделся, дождался, пока подметавший тротуар дворник свалит подальше вместе с мешком опавших листьев, и пошёл на цветочную охоту.

Через несколько минут нехитрых манипуляций я зашагал к дому Киры, держа в руках небольшой букет из трёх цветков.

– Ходят тут всякие, – раздался из-за спины голос дворника, зачем-то вернувшегося к клумбе.

Я сделал вид, что ничего не слышу, и спешно завернул за угол. Дойти до дома днём вышло куда быстрее, чем в прошлую вечернюю прогулку. Поэтому очень скоро я уже заходил в подъезд Киры и, поднявшись на этаж, стучал в дверь.

– Егор? – удивилась она, завидев меня на пороге. – А почему ты не на работе?

Я, прежде чем отвечать на вопросы, вытащил свой небольшой букет из-за спины и вручил девушке.

– Это тебе, хорошего настроения ради, – прокомментировал я, пока не отвечая на основной вопрос.

Она приняла букет с удовольствием, понюхала и сразу поставила в вазочку, налив в неё воды из-под крана.

– Ты их у проходной, что ли, сорвал, ради меня? Вот ты дурында, – смущенно прошептала она, мой сюрприз ей явно понравился.

– Ну а как я мог прийти к такой красивой женщине с пустыми руками? – улыбнулся я.

Я прошел в квартиру, уселся на диван, Кира тут же предложила выпить чаю с печеньем. Я отказываться не стал. Важные дела лучше не делать на голодный желудок.

– И ты просто так пришел, чтобы меня увидеть? – последовал вопрос.

Кира поставила чайник и раскладывала овсяное печенье на тарелке.

– И чтобы тебя увидеть тоже, но ещё у меня к тебе дело есть, – пояснил я.

– Ха, я почему-то так и думала. Нет бы просто зайти, проведать, а у вас всех постоянно возникают какие-то дела, – в шутливо-обиженной форме сказала девчонка.

Она закончила с печеньем, налила заварку из чайничка в кружки и, залив ту кипятком, понесла кружки и тарелку с печеньем к столу.

– Угощайся, приятного тебе аппетита.

– А ты чего?

– Я просто чай попью, не голодная.

– Как знаешь, – я взял печенье, обмакнул в горячий чай и откусил кусок побольше.

Всё-таки у советского овсяного был совсем другой вкус, который, как бы ни старались производители будущего, никто не смог повторить.

– Ну рассказывай, чего хотел? – Кира облокотилась о стол и сложила на ладони подбородок, внимательно посмотрев на меня. – Это про Климента, да?

По её взгляду я видел, что тема начальника цеха ей неприятна.

– По нему, – я не стал ходить вокруг да около и решил сразу посвятить Киру в происходящее.

Если ты хочешь, чтобы человек тебе доверился, с ним надо разговаривать открыто. Поэтому я, ничего не тая, рассказал Кире про конфликт, который уже некоторое время существовал между мной и Климентом. Сообщил, что постепенно собрал компромат на нечистого на руку начальника, а вишенкой на торте у моих доказательств стал зарплатный квиток самой Киры. На нём цепочка замкнулась и появилось прямое доказательство, как ворованные деньги обналичиваются.

– Кошмар какой, – Кира разволновалась и всё-таки схватилась за печенье. – И что же теперь будет?

– Для Климента – ничего хорошего. Я доказал, что в цеху процветает преступная схема. В ней полный букет – начиная от махинаций нормочасами и заканчивая предоставлением на сборку деталей, которые заведомо являются неисправимым браком, – пояснил я, не слишком отвлекаясь от чая.

А потом добавил, что утром побывал в отделе милиции, где разговаривал с начальником, предоставив ему все необходимые доказательства причастности к махинациям Климента. Кира начала нервно помешивать чай, ударяя металлической ложкой о чашку.

– А ты обо мне не подумал, Егор? – подавленно спросила она. – Теперь мне тоже предъявят обвинения?

– Не предъявят, тебе точно ничего не грозит, – я поспешил успокоить девчонку. – Климент делал все эти манипуляции, не советуясь с тобой, ты не могла отказаться от участия, потому что ничего не знала. Но главное, что ты не присваивала и не тратила эти деньги.

И тогда я рассказал Шевченко то, о чем меня попросил милиционер, когда звонил на работу.

– В общем, он просит тебя деятельно поучаствовать в разоблачении преступного сговора, – заключил я.

Кира потянулась за очередным печеньем.

– Что именно от меня требуется? – прошептала она.

Кажется, несмотря на мои заверения, голос у неё сел именно от тревоги.

– А вот сам товарищ начальник тебе и расскажет. Но ты не волнуйся, я буду рядом, – подмигнул я.

Кира, конечно, улыбнулась, но всё ещё выглядела настороженно. Мне даже на секунду показалось, что она вот сейчас она откажется выполнять просьбу милиционера. Все-таки отношения у неё с Климентом были из разряда непростых, и она до сих пор пребывала под впечатлением от угроз начальника цеха. Пришлось ещё поуговаривать её и в очередной раз заверить, что Климент никак не сможет ей отомстить, а время его козней осталось в прошлом.

Я давно заметил, что у большинства девчонок есть одна общая черта. Они очень долго взвешивают риски, оценивают все «за» и «против» и вообще максимально долго оттягивают момент принятия решения. Зато, когда решение принято, они берутся за его реализацию с таким рвением, какое не у каждого мужика есть. Вот и Кира ещё с полчаса всё обдумывала, задавала уточняющие вопросы и с самым серьёзным видом делилась своими опасениями.

– Егор, но все будет в порядке? – то и дело спрашивала она.

Услышав ещё раз этот вопрос, я вместо ответа накрыл её руку своей ладонью и, глядя прямо в глаза, прошептал, что всё будет хорошо. Я все решу. Почувствовал, как Кира слегка вздрогнула, но ее ответ меня порадовал.

– Хорошо, Егор, я согласна, – заверила она. – Я знаешь, что думаю – это вообще моя гражданская ответственность, как советского человека. И если от меня зависит, будет ли Климент и дальше обманывать простых людей, то я сделаю всё возможное, чтобы он этого не делал. Так что идём в милицию!

– Очень правильное решение, – я пожал крепче её руку, что всё ещё лежала под моей ладонью. – Предлагаю пойти прямо сейчас, нас уже ждут.

Мы всё-таки доели печенье и допили по второй кружке чая, а только потом пошли в отдел. И то вышло не сразу – сначала мы зашли в гости к маме Киры. Вернее, самой женщины дома не было, но у Киры имелись ключи от квартиры, в которой и хранились деньги, полученные Климентом нечестным путём. Купюры хранились в конверте, причем только крупные, но конверт всё равно был пухлый. Я не удержался и спросил, сколько же денег вывел через такую схему начальник цеха.

– Здесь чуть больше пяти тысяч рублей, – призналась девчонка. – Точную сумму не знаю, я их давно не пересчитывала. Можем это сделать сейчас.

Она держала конверт перед собой, готовая его открыть.

– Не стоит, в милиции разберутся, – заверил я.

По взгляду и поведению Киры я видел, что она сменила настрой на решительный и теперь собиралась идти до конца. Кира оставила матери записку о том, что она забрала деньги из тайника, чтобы у женщины не случился инфаркт, когда она обнаружит, что конверта нет. И мы, наконец, пошли в отдел.

– Какой всё-таки козёл, – процедила она, когда мы подошли к отделу милиции. – А знаешь что, Егор, так ему и надо!

Мы зашли в отдел и двинулись прямиком в кабинет начальника. Александр Игоревич как раз заканчивал свой обед и промкаивал пышные усы салфеткой. Нас он ждал и сразу же охотно отложил все свои дела, полностью сконцентрировавшись на деле Климента и махинаций на производстве.

– Присаживайтесь, присаживайтесь, – понимая, как волнуется Кира, начальник даже поднялся со своего рабочего места и принёс девчонке стул, не табурет, как у меня, а со спинкой.

– Спасибо, – Кира присела.

– Сразу скажу, гражданочка, спасибо, что вы заняли крайне важную и ответственную общественную позицию. Вор должен сидеть в тюрьме.

Кира согласно закивала, и начальник принялся вкратце и подоходчивее объяснять нам, по какой статье Климент Саныч проходит подозреваемым, рассказал о составе преступления, который удалось установить по предоставленному мной компромату.

– Ваша задача, голубушка, заключается в том, чтобы мы могли взять этого товарища с поличным. Для этого нам потребуется, чтобы вы, Кира, позвонили ему и назначили встречу в самое ближайшее время. На встрече вы передадите ему деньги, что и станет поводом для его задержания. А дальше мы предъявим обвинение, благо материалом занимается наш лучший следователь.

– А если он скажет, что деньги не его? – снова встревожилась она.

Конверт с деньгами милиционер получил от неё сразу, деньги пересчитал и записал на листе бумаги, что сумма составляет аж 5700 рублей. Я про себя подумал, а сколько же денег он вывел через остальных работяг? Ведь Кира была далеко не единственным звеном в этой цепочке. Но в том, как полностью выглядела мошенническая схема, теперь предстояло разобраться не нам, а доблестной советской милиции.

– Не скажет. Купюры будут помечены специальным химическим веществом, и когда он их возьмёт, то оно останется на его руках, – пояснил милиционер. – Тут уже не выйдет отвертеться.

Я прекрасно понимал, что такое громкое дело Александра Игоревича очень интересует ещё и по личным причинам. Раскрыв его, он мог с весьма вескими основаниями рассчитывать на внеочередную звёздочку на своих погонах – и даже на новое назначение, повыше, чем нынешняя должность начальника отдела милиции. Поэтому поймать с поличным Климента милиционер был очень и очень мотивирован.

Кира, снова разнервничавшаяся, постепенно успокоилась и подтвердила свое намерение помочь органам правопорядка.

– Что от меня нужно? – спросила она серьёзно.

– Позвоните Клименту и сообщите, что вы прямо сегодня готовы отдать ему всю начисленную сумму денег, – пояснил милиционер.

– Так. А если он не согласится встретиться?

– Что-то мне подсказывает, что согласится за милую душу, – улыбнулся он. – Помните его телефон? Или посмотреть в справочнике?

– Помню!

– Тогда можете звонить прямо сейчас, отсюда.

Кира кивнула и, гулко выдохнув, взяла трубку старого дискового телефона. Послушала гудок, а затем набрала номер начальника цеха. В кабинете воцарилась тишина. Я отчётливо слышал, как раздаются в трубке длинные гудки. После третьего гудка девчонка снова занервничала и, смотря на меня, коротко пожала плечами, тыкая пальцем на трубку.

– Не берет, – едва слышно сказала она.

– Подожди.

Ждать долго не пришлось, после пятого гудка Климент всё-таки поднял трубку.

– Внимательно! – гаркнул он в динамик.

– Климент, здравствуй, это я – Кира, – залепетала девчонка. – Я готова встретиться, чтобы отдать тебе деньги!

– Да? К чему такая срочность? – спросил он.

Видя, что Кира замялась, я схватил лист со стола начальника, тот самый, на котором он зафиксировал сумму, лежавшую в конверте, и написал ответ.

– Потому что… – Кире пришлось сделать паузу, пока я дописывал, – сегодня я уезжаю из города, – прочитала она.

– Куда, когда? – зарычал Климент.

– Я нашла новую работу и уезжаю уже сегодня вечером, – развила Кира мою задумку. – Поэтому, если ты хочешь получить мои деньги, у тебя есть время до вечера.

Начальник цеха что-то ответил, но уже тише, так, что я не расслышал ни единого его слова. Девчонка положила трубку, зажмурилась, помассировала виски и выдала вердикт:

– Он готов встретиться.

– Когда?

– Сегодня в шесть вечера. Вы успеете подготовить деньги?

– Работаем! – заверил милиционер.

Далее мы разработали план будущей операции. Для этого в кабинет был приглашен следователь. Вернее, следовательница, вести дело Климента было поручено именно ей.

– Здравствуйте, – сказала она, появившись в дверях, и подозрительно на меня покосилась.

Помнила, что совсем недавно я появлялся в отделе в качестве подозреваемого, а теперь вот сижу в кабинете ее начальника, участвую в разработке плана по поимке преступника.

Для пущей наглядности и по большей части для успокоения Киры (мол, все продумано до мелочей) милиционеры даже изобразили схему. Хотя по мне всё было предельно понятно – деньги должны были попасть в руки Климента, а там уж верно, он обязательно их пересчитает и испачкается в специальном составе. Всё остальное – дело техники следственных органов.

Обсуждение деталей заняло порядка часа, потом следовательница забрала купюры, чтобы заняться их обработкой для передачи. А примерно в половине шестого мы выдвинулись из отдела на завод. Сели в служебную машину и очень скоро были на проходной.

– Ну, всем все понятно? – спросил милицейский начальник.

Вопросов ни у кого не возникло, и мы прошли внутрь.

– Вечерочка, – начальник милиции показал удостоверение сторожу.

– Проходите, – ответил тот, даже не спрашивая, куда именно мы собрались идти.

На всякий случай милиционер проговорил растерявшемуся мужику, что на территории завода будут проведены оперативно-следственные мероприятия. Следовательно, пока они не закончатся, ни с кем связываться мужик не должен, чтобы нам ничего не испортить.

– Понял, – заверил сторож.

С нами был еще двое сотрудников без формы. Один остался со сторожем, проконтролировать его.

Мы миновали проходную, милиционер, впечатлившись, оглядел огромную территорию завода. Завод внутри действительно был больше, чем казался снаружи.

– Ну, куда идти? Веди, Сусанин!

– За мной пойдемте, – я двинулся в сторону корпуса, но не по прямой, а в обход, чтобы начальнику цеха никоим образом не стало известно о нашем появлении на территории предприятия. Благо к этому времени подавляющая часть работяг уже закончила свой рабочий день.

– Не думал, что завод настолько большой, – не сдержался и высказал свое восхищение вслух милиционер.

– Да, тут и автобус свой ходит, – поделился я. – Все-таки градообразующее предприятие.

Перед тем, как зайти в корпус, Кира получила последний инструктаж.

– Ну смотри, Егор, твой выход. Сейчас первым пойдёшь к нему в кабинет и попросишь его подписать свой перевод – или что ты там хотел.

– Перевод, ага, – кивнул я.

Как я понял, моей задачей было разведать обстановку. Ну и попытаться немножко переключить гнев Климента с Киры, на которую он был очень зол, на себя.

Заявление на перевод я начеркал в произвольной форме прямо в курилке на листе, который предоставила мне следачка.

– И в чем он одет – запомни, пожалуйста, – напутствовала она меня.

Я поднял бровь.

– Думаешь, он попытается сбежать?

– Мало ли, – она коротко пожала своими плечиками.

Подтвердив, что понял задачу, я направился в кабинет Климента. Секретарши на рабочем месте уже не было, а вот сам начальник задержался – и, похоже, сделал это специально, чтобы не привлекать к встрече Кирой ненужного ему внимания. Когда я зашёл в кабинет, тот сидел, откинувшись в кресле, и негромко слушал приемник. В кабинете коромыслом стоял табачный дым.

– Мне б заявление подписать на перевод! – я, не задерживаясь в дверях, подошел и положил на стол перед ним свой листок с заявлением.

Честно говоря, я думал, что он отреагирует на моё появление острее. Но нет, он молча взял листик, пробежался глазами по строкам. Потом покосился на меня и попытался смять бумагу, но сделать этого я ему не дал – выхватил лист.

– Пошел вон, – прорычал тогда он, подкуривая очередную сигарету.

У меня не было задачи вступать с ним в какие бы то ни было дискуссии, хотя бы потому что тогда вместо отдела милиции Климент мог уехать в травматологию. Я молча развернулся и вышел из кабинета, не отказав себе в удовольствии хлопнуть дверью.

– Он там? – был первый вопрос, когда я спустился в курилку.

– Сидит, Киру ждёт. Но мне показалось, что он малость поддатый.

Милиционер взглянул на наручные часы.

– Ну что, Кира – твой выход!

Сотрудник в штатском вручил Кире конверт с помеченными деньгами. Та тут же спрятала его в сумочку и, шумно выдохнув и распрямив плечи, пошла в кабинет. Мы специально выбрали курилку не у основного входа в корпус, подальше от ненужных взглядов. На эту сторону выходили только окна цехового ПДБ, а эти барышни никогда не задерживались на работе больше положенного.

Но, бросив взгляд на окна планово-диспетчерского бюро, я нахмурился. Было отчётливо видно, что кто-то отдёрнул занавеску… и этот кто-то видел нас.