Цитаты из книги «Санкт-Петербург. Полная история города»

«Юбилей Санкт-Петербурга – это повод вспомнить о величии России, об истоках этого величия», – сказал президент Российской Федерации Владимир Владимирович Путин во время одного из выступлений.

Для полного счастья, то есть для полной представительности, Петербургу недоставало только Академии наук и художеств

Отныне молодым людям не нужно было выезжать за границу для получения образования, а обучение в гимназии было более результативным, чем домашние уроки. Так Петербург постепенно становился культурной столицей России, каковой он и остается по сей день. Возможность получения образования по месту жительства стала большим преимуществом петербуржцев.

Очередным таким штрихом стало учреждение в Петербурге в 1711 году общедоступного театра, который должен был отвлечь народ от привычных балаганных представлений. Но в театр допускалась только «чистая» публика, да и билеты были дороги, так что основная масса петербуржцев развлекалась грошовыми балаганными зрелищами. В том же году была открыта первая публичная библиотека и начала выходить газета «Санкт-Петербургские ведомости». А в 1718 году была открыта Кунсткамера – первый российский естественнонаучный музей, основой которого стала личная коллекция диковинок Петра I. «Понеже известно есть, что как в человеческой породе, так в зверской и птичьей случается, что родятся монстра, то есть уроды, которые всегда во всех Государствах сбираются для диковинки… – говорилось в царском указе. – Дабы конечно такие, как человечьи, так скотские, звериные и птичьи уроды, приносили в каждом городе к Коммендантам своим: и им за то будет давана плата, а именно: за человеческую по 10 рублей, за скотскую и звериную по 5, а за птичью по 3 рубли, за мертвых; а за живыя, за человеческую по 100 рублей, за скотскую и звериную по 15 рублев, за птичью по 7 рублей; а ежели гораздо чудное, то дадут и более, буде же с малою отменою перед обыкновенными, то меньше… Также ежели кто найдет в земле, или в воде какия старыя вещи, а именно: каменья необыкновенные, кости человеческия или скотския, рыбьи или птичьи, не такия, какия у нас ныне есть, или и такия, да зело велики или малы перед обыкновенным, также какия старыя подписи на каменьях, железе или меди, или какое старое и ныне необыкновенное ружье, посуду и прочее все, что зело старо и необыкновенно: також бы приносили, за что давана будет довольная дача, смотря по вещи; понеже не видав, положить нельзя цены. Вышепереченные уроды, как человечьи, так и животных, когда умрут, класть в спирты; будеже того нет, то в двойное, а по нужде в простое вино; и закрыть крепко, дабы не испортилось; за которое вино заплачено будет из аптеки, особливо». Указ типично петровский, всё в нём расписано до мелочей – читай и действуй!

Помимо прочих обязанностей, полиция занималась организацией медицинской помощи населению, получив известие о появлении по такому-то адресу больного, высылала к нему врача. Лечиться цивилизованным европейским образом (то есть – не заговорами да травами, а микстурами и порошками) предписал всё тот же Пётр. Толку от этого предписания было мало, поскольку европейская медицина первой половины XVIII века была ненаучной и практически бесполезной, но царю был важен не результат, а ещё один европейский штрих в быту его подданных.

Регламентировались даже развлечения. «Розданы всем жителям безденежно парусные и гребные суда, а для починки оных учредил верфь у Летнего сада под распоряжением комиссара Потемкина», – говорится в пушкинской «Истории Петра». «Велено всем жителям выезжать на Неву на экзерсицию[15] по воскресениям и праздникам: в майе – по 3 1/2 часа, в июне – по 4, в июле – по 3 1/2, в августе – по 3, в сентябре по 2 1/2, в октябре – по 2… Пётр называл это невским флотом, а Потемкина – невским адмиралом». Вспомните этот указ, глядя на октябрьскую Неву (и, разумеется, не вздумайте ему следовать). Жители европейской столицы, за исключением крестьян и духовенства, были обязаны носить немецкое платье. «Одеваются они почти как лифляндцы, и носят такую же лыковую обувь, плоские шапки и за поясом небольшой топор, но переселившиеся в города ходят в немецком платье», – пишет автор «Описания». В 1700 году Пётр начал с того, что предписал мужчинам «на Москве и в городах» носить платье «на манер венгерского». Впоследствии платье стало немецким и носить его должны были не только мужчины, но и женщины. И попробуй кто нарядиться вопреки царскому желанию… «Нами замечено, что на Невском проспекте и в ассамблеях недоросли отцов именитых как-то: князей, графов и баронов, в нарушение этикету и регламенту штиля в гишпанских камзолах и панталонах щеголяют предерзко. Господину Полицмейстеру Санкт-Петербурга указано: иных щеголей с отменным рвением великим вылавливать, свозить в Литейную часть и бить батогами, пока от гишпанских панталон и камзолов зело похабный вид не останется. На звание и именитость отцов не взирать, а также не обращать никакого внимания на вопли наказуемых». Батоги – это палки или прутья толщиной примерно в палец взрослого мужчины. Представьте, что ими бьют до тех пор, пока одежда не разорвется в клочья… Преследование стиляг в пятидесятые годы прошлого века не идет ни в какое сравнение с петровскими мерами – тем могли разорвать одежду или порезать её ножницами, не более того.

В 1714 году приказал доставлять булыжники всем прибывающим в Петербург как по воде, так и по суше. Для пеших путников исключений не делалось, они тоже должны были тащить на своем горбу тяжёлые камни. При этом большая часть забот по благоустройству улиц перекладывалась на домовладельцев, которые за свой счёт мостили улицы перед своими домами до середины проезжей части и заботились о поддержании мостовых и тротуаров в должном порядке. Ничего особенного, обычная европейская практика, но русскому человеку она была в диковинку. Заодно Пётр запретил во всем государстве каменное строительство, чтобы весь камень и все каменщики стекались бы в Петербург.

При всех своих достоинствах Пётр I был деспотом, причём весьма энергичным. Царские указы регламентировали всю жизнь подданных до мелочей, например, запрещалось подбивать обувь гвоздями и металлическими скобами, поскольку они наносят ущерб полам. С одной стороны, забота о сохранности паркета понятна, но с другой – подбитая обувь служит много дольше

Новой столице был нужен свой Версаль и Пётр его устроил, причём с таким намерением, чтобы вскоре его «парадиз в парадизе» превзошел бы французский аналог.

на правом берегу располагался мужской монастырь, основанный Петром в 1710 году в честь победы Александра Невского над шведами в Невской битве 1240 года. Длинное название «монастыря Живоначальные Троицы и Святого Благоверного великого князя Александра Невского» быстро сократилось до «Александро-Невского монастыря». Царь Пётр, не отличавшийся особой религиозностью, подарил монастырю большие земельные владения с двадцатью пятью тысячами крепостных крестьян и вообще всячески о нем заботился, поскольку новой столице нужна была своя национальная святыня, великий духовный центр, подобный Киево-Печерской лавре или московскому Троице-Сергиеву монастырю. В 1724 году в монастырь из Владимира перенесли мощи Святого Благоверного князя Александра Невского, что позволило ему в 1797 году назваться лаврой.