Человек стал «видеть и слышать по-иному»[66], то есть чувственная жизнь в своем содержании резко меняется. В ином свете представился и Творец, и мир, и сам человек, потому что возбуждающей и мотивирующей силой становится греховное «я». Человек не только себя, но и своего Творца, и весь окружающий мир в чувственном, по Макарию Великому, восприятии стал воспринимать, «видеть и слышать» через призму самости. Покрывало «самости» наложило свой отпечаток на все отношения человека как к самому себе, так и к Богу, и окружающему миру. Оно омрачило ум человека, и прародители увидели в Боге не любящего Отца, а всемогущего Деспота.