Глава 1. Гостевой дом

Дом трещал, словно полчище дровосеков вознамерилось разнести его в щепки. Каждая щель между досками так и норовила раззявить сухой рот, демонстрируя редкие ржавые гвозди, а крыша, будто возомнившая себя корабельным парусом, гордо надувала черепичное полотнище, по-куриному подпрыгивая. Но это был всего лишь ветер…

«Маргаритка на склоне», так звался старенький гостевой дом, примостившийся на отвороте проселочной дороги, этой осенью все больше служил пристанищем ветру, нежели новым гостям. Дела здесь уже давненько шли не так хорошо, как во времена его основателя, когда-то перебравшегося в эти края мистера Слоу. В те дни зеленый склон, где этот жизнерадостный человек соорудил домик, был полон маленьких цветочков с желтыми, как солнце, сердцевинками и белой бахромой лепестков-ресничек. Теперь же стояла осень и, конечно, ни одной маргаритки не осталось.

Нет, пожалуй, это не совсем верно… Одна-то все-таки была, хотя давно уже не в самом цвету. Правнучку основателя и нынешнюю владелицу гостевого дома звали Маргарет. Она была в том возрасте, когда к ее имени, не задумываясь, хотелось добавить «миссис», а в городских автобусах ей, весьма вероятно, уступили бы место. Когда ее прадед только прибыл в эти места и решил поселиться рядом с маленькой непримечательной деревушкой Ланибро, здесь почти ничего не было – лишь зеленые спины холмов, топорщащиеся вдали иголками елового леса, скалистые уступы, омываемые холодными морскими волнами, туманные утра и невообразимо звездные ночи. Странно было воздвигнуть в таком отдаленном от всего месте дом и назвать его гостевым. Однако мистер Слоу сделал именно это. А потом женился на симпатичной дочери фермера, разводившего маленьких пушистых лошадок в просторной долине за холмами. Этим смешным животным не были страшны холодные ветра здешней осени и снега зим. А дочери фермера – работа по дому. Рядом с домом, построенным мужем, новоиспеченная миссис Слоу быстро разбила огородик и принесла с отцовской фермы несколько кур и одного бойкого петуха с изрядно общипанным хвостом. Так они и зажили.

И мистер Слоу не прогадал. Потихоньку вокруг поприбавилось домишек, а дорога, что шла мимо ферм и скорее напоминала проселочную тропку, вдруг поширела, как река в половодье, и наводнилась повозками, а потом и машинами. И в «Маргаритке на склоне» стали появляться гости…

Нынешней же осенью голодно и зло выл ветер, снуя в дымоходах и напоминая о том, каким пустынным постепенно становится некогда процветавшее место. Маргарет следила за тем, чтобы печные трубы, так полюбившиеся холодным ветрам, были как следует прочищены, да и весь дом, трепыхавшийся сейчас на ветру, словно простынь на бельевой веревке, пребывал в чистоте и порядке. По хозяйству теперь помогал ей только Майкл – сын дровосека из Ланибро. Он был младшим в семье и не планировал идти по стопам отца. Работать у мисс Маргарет, как он ее называл, Майкл начал еще мальчишкой, а сейчас помогал ей с поддержанием дома и двора в порядке, занимался заготовкой дров и растопкой каминов. Хозяйка «Маргаритки на склоне» не очень любила уголь и предпочитала топить по старинке – дровами.

Крепкий и все еще тянущийся в рост юноша возник на пороге с башенкой из полешек, прижатой к груди. Он быстро преодолел неширокий холл и сгрузил свою ношу перед камином в гостиной. Ветер снова с воем влетел в трубу и подул на остывающие угли. Майкл живо подбавил почти погибшему огню топлива и оглядел комнату. К его удивлению, большое зеленое кресло пустовало, а вместо хозяйки, любившей проводить там вечера, лежал, свесив лапку уголка, старый клетчатый плед.

– Вот так дела, куда же она могла подеваться на ночь глядя? – взлохматил ладонью русые волосы Майкл. Отряхивая от опилок свитер, он прошел в кухню, но и там было пусто, и даже почти не пахло свежим хлебом и чечевичным супом, который всегда подавали в этот день недели. Тогда сын дровосека отправился на второй этаж, где располагались гостевые комнаты, сейчас пустовавшие, заглядывая в каждую, он прошелся по коридору и, наконец, поднялся в мансарду, таившую в себе подсобное помещение и спальню хозяйки. Перед дверью последней юноша немного помялся, откашлялся и аккуратно постучал.

– Мисс Маргарет, Вы здесь?

Но на стук никто не отозвался. Майкл попробовал еще раз, и в этот момент ветер снова набрал обороты, затрещал обшивкой, заскрежетал кровлей и… дверь слегка отворилась. Комната была не заперта. Неуверенно просунув голову в образовавшуюся щель, юноша заглянул в маленькую спаленку, обставленную еще более старомодно, чем остальной дом, причем совершенно пустую.

Ветреным осенним вечером пожилая хозяйка гостевого дома «Маргаритка на склоне» пропала.

***

Джон поправил шляпу с узкими загнутыми полями и глянул в зеркало заднего вида. Совершенно пустая дорога, заключил он, ни тебе машин, ни даже животных, перебегающих с одной стороны на другую, все как ему и было обещано. Полное уныние, да еще и туман. Свет фар рассеивался в нем, как капля краски в молоке. На всякий случай нажав на клаксон, Джон повернул. Этот звук совершенно некстати прозвучал в вечерней тишине и в ответ был облаян с какой-то дальней фермы, притаившейся на склоне холма. Впрочем, в тумане ее видно не было.

Ну вот, кажется, он и на месте. Застегнув пальто на все пуговицы, Джон приоткрыл дверь. Но она тут же закрылась обратно, словно захлопнутая чьей-то невидимой рукой. «Что еще за фокусы?» – возмутился мужчина. Джон был невысокого роста, хорошо сложен, на вид ему можно было дать около тридцати-тридцати пяти, но серьезность в его взгляде могла бы накинуть еще лет пяток. Туман, разорванный в клочья ветром, метался обрывками в побледневшей траве, усыпанной осенними листьями. Мужчина предпринял еще одну попытку покинуть машину. На этот раз ему это удалось. Ветер сделал перерыв, вдохнул и громко грохнул дверцей вновь, вырвав блестящую ручку из ладони Джона. Машина обиженно вздрогнула, а ее владелец, неуверенно поправив воротник пальто и прятавшийся под ним тонкий шарф, повернулся к дому, нависавшему над ним, словно надутый ветром парус.

– Что еще за фокусы… – уже вслух, но как-то неуверенно произнес Джон, оглядывая дом.

На колокольчик никто не ответил. Однако дым, рваной летной выплывавший из трубы, говорил гостю, что дом обитаем, и мужчина позволил себе перешагнуть через порог без дополнительного приглашения. За дверью оказалось тепло, и приятно пахло едой. Это обнадежило Джона. Он снял шляпу и, пригладив каштановые с рыжим отливом волосы, двинулся туда, где, по его представлениям, в любом приличном доме должна была располагаться гостиная. Дом оказался приличным, а комната – пустой. Повинуясь желанию согреть руки, Джон неторопливо подошел к камину. В этот момент за его спиной раздался голос.

– Доброго вечера Вам, сэр! Мы ждали Вас. Надеюсь, дорога была приятной.

Обернувшись, Джон увидел низенькую пожилую женщину в длинной юбке, старомодной блузе и с уложенными на странный манер седыми волосами, частично укрытыми чепцом.

– Да-да… Весьма. Разрешите представиться. Джон Картвей.

– Мне прислали телеграмму из города, – гордо заявила женщина, словно телеграф был последним достижением прогресса, – Вы приехали по делу мисс Фанни Гаррет. Бедная девочка… Ох, ну что же это я! Присаживайтесь, пожалуйста. Чаю?

– Благодарю, не откажусь, – Джон расположился у камина, все еще неуверенно поглядывая на хозяйку этого странного дома. «В любом случае, – успокоил он себя, – других гостевых домов в этом захолустье точно нет. Быстрее бы решить все дела здесь».

Чай оказался отменный, с хорошим деревенским молоком, и настроение новоприбывшего гостя постепенно начало налаживаться. «В конце концов, – он откинулся поудобнее на спинку кресла и вытянул ноги, – иногда можно позволить себе несколько дней на природе, овечки там всякие…» Размышления, постепенно ушедшие в столь милое русло, были прерваны появлением совершенно иной дамы. Джон быстро подобрался и сел со всей подобающей элегантностью.

В гостиную вошла молодая женщина с идеальной осанкой и горделиво поднятой головой. Одежда ее, хоть и весьма закрытая и с преобладанием черного, замечательно подчеркивала стройность фигуры. Джон отставил чашку и поднялся, слегка кланяясь даме. Она ответила таким же небольшим наклоном головы и слегка улыбнулась, что сделало утонченные черты лица еще более привлекательными. Было нечто восточное в разрезе глаз ее и легкой изогнутости носа, да и бахрома ресниц казалась невероятно густой и черной для дамы здешнего климата, но при этом более ничего иностранного в ней не было, а легкая бледность лишь придавала ей аристократичности. Последнего Джон уж точно не ждал от местного общества. Быстро вспомнив о приличиях, он представился. Даму звали миссис Кардис. Джон с удивлением поймал себя на том, что, так залюбовавшись незнакомкой, в первую очередь заметил досадную приставку «миссис», и только потом осознал, кто перед ним.

– Простите, миссис Кардис? – переспросил он, делая акцент на фамилии, – не Вы ли случайно родственница пропавшей девушки?

– Совершенно верно, – кивнула женщина, – тетя, по матери.

«Странно, по ком этот траур, ведь девушка всего лишь пропала…», – Джон вновь обратил внимание на преобладание черного цвета в ее одежде и решил на всякий случай сразу уточнить:

– У Вас есть предположения, что с ней могло произойти? Вы полагаете… худшее?

– О нет, – догадалась о его мыслях миссис Кардис, – это по мужу. Уже много лет прошло, но все же я не решаюсь полностью снять траур.

Досадное «миссис» было разрешено, и Джон предложил даме составить ему компанию за чаем и обсудить все подробности дела, по которому он был вызван сюда из города.

– Вы хорошо знали пропавшую? – начал Джон, когда мисс Слоу принесла сервиз и два изящных блюда: одно с хлебом с маслом, а второе – с булочками.

– Видите ли, – миссис Кардис медленно подлила молока в чашку, – я не очень часто бываю в этих краях. С тех пор, как моя сестра умерла, – она отставила кувшинчик и принялась неспешно помешивать чай. Чувствовалось, что последнее ей было произнести куда сложнее, чем признаться в своем вдовстве. – Я стала реже бывать здесь. Хотя я всегда рада видеть племянницу, это было сопряжено с общением с ее отцом, что и при жизни сестры не доставляло мне особого удовольствия.

– Вы были не в очень хороших отношениях с мистером Гарретом? – уточнил Джон, доставая маленький блокнотик из нагрудного кармана.

Дама подняла на него взгляд очаровательных темных глаз и иронично улыбнулась:

– Мы вообще не были в отношениях, мистер Картвей. Никто в нашей семье этого брака не одобрял. И вот чем все закончилось, – в ее тоне появились стальные нотки, – десять лет назад трагически погибает моя сестра, а теперь без вести пропадает племянница!

– Да, я соболезную Вашей утрате, – Джон почувствовал, как от этого голоса и взгляда у него появляются мурашки на спине, – но я здесь именно за тем, чтобы найти Вашу племянницу. Уверен, нет поводов для излишнего беспокойства.

– Благодарю, – тон ее снова стал спокойный и слегка бархатистый, а взгляд перестал отдавать пугающим холодом.

«Ну и семейка, – подумал Джон, – вот именно поэтому не выношу расследований в глубинке. У них тут вечно от нечего делать возникают какие-то скелеты в шкафах…»

– Значит, племянницу Вы не видели давно?

– Да, последний раз я навещала ее в середине весны. Ненадолго, проездом, по дороге к морю. Но мы всегда поддерживали переписку.

Джон отметил это в блокнотике и поинтересовался:

– Как Вы узнали об ее исчезновении?

Миссис Кардис как-то странно посмотрела на него и, меняя тон на более доверительный, произнесла:

– Еще весной, во время моего визита, мне показалось, что с Фанни что-то не так… Она была какая-то тихая, бледная. А потом я получила это письмо от нее…

– Какое письмо? – Джон, сам этого не заметив, тоже перешел на более тихий и вкрадчивый голос.

– Вот это, – и дама извлекла из маленькой черной сумочки сложенный вчетверо листок. Когда она протянула его собеседнику, их пальцы на мгновение коснулись друг друга, и Джон чуть не выронил переданное ему письмо. Мысленно отругав себя за неловкость, он принялся деловито разворачивать бумажку, но думал в этот момент вовсе не о таинственном послании пропавшей девушки, а о странном эффекте, производимом над ним ее тетей.

Впрочем, текст письма вернул его в нужное русло. Поначалу сотрудник сыскной и по совместительству адвокатской конторы с несуразным названием «Мудрый эсквайр» не обнаружил ничего особо странного в письме молодой девушки своей родственнице. Обычный обмен любезностями, погодой, последними сплетнями провинциального городка… Девушка спрашивала схему какого-то кружева… для… траурного платья?

Джон поднял глаза на миссис Кадис.

– Вот именно, – кивнула она с достоинством, – представьте мое удивление. Кто же украшает кружевами траурное платье?

***

Майкл выскочил на улицу и на всякий случай пробежался по двору. Но там только ветер будоражил старый курятник и трепал пожухлые листья последних неснятых с грядки капустных кочанов. «Куда могла на ночь глядя запропаститься пожилая женщина, – недоумевал юноша, – да еще в такую погоду?» Мисс Слоу, по мнению Майкла, не была охоча до неожиданностей. Распорядок ее жизни был вполне предсказуем – дни покупок, дни визитов, даже существовало расписание блюд по дням недели. А теперь, когда съехали последние гости этого сезона, никаких дел в городе у нее и подавно не могло быть.

Опустившись на чурбак для рубки дров, Майкл устало пытался представить, где же ему искать хозяйку гостевого дома, как вдруг одна странная и тревожная мысль посетила его. Могло ли быть, что это как-то связано с делом об исчезновении Фанни Гаррет, которое вел тот хлыщ из большого города, быть может, он догадался обо всем? Но нет, он ведь уехал. Майкл почувствовал, как холод пробирается под его тонкую куртку. И эта «черная паучиха», ее тетка, тоже уехала тогда, так ничего и не получив…

Он встал и пошел в сторону дома лесника. Из трубы уже валил дым, и окна приветливо мерцали теплым светом в сгущающемся мраке. Когда юноша переступил порог, то сразу услышал веселые голоса собравшейся за ужином семьи. Все были за столом: и отец, и старший брат уже вернулись с дальней вырубки. Войдя в гостиную, никем не замеченный Майкл некоторое время наблюдал за семьей, как отец – крепкий плечистый бородатый мужчина – с улыбкой принимает блюдо с картофелем от жены, немолодой уже, но все еще весьма миловидной, они весело разговаривают, старший брат – пошедший комплекцией в отца, как всегда шутит невпопад, но мать все равно смеется…

– Ты что так поздно? – конечно же, именно она заметила первой, что младший сын, наконец, пришел домой.

Майкл, все так же стоя на пороге комнаты, медлил заходить, ему очень не хотелось обращаться за помощью к тем, кто и так считал его не слишком умелым. Но, в конце концов, не он же виноват, что старушка пропала.

– Как это пропала? – удивился отец семейства.

Майкл в двух словах объяснил сложившуюся ситуацию, на что бородач лишь махнул рукой, мол, вышла к подружкам чаю попить.

– Вечно ты бурю в чайной чашке мутишь! – рассмеялся старший брат.

«Мутят воду…» – недовольно подумал юноша. Он сказал, что не голоден, хотя это было неправдой, и ушел на чердак. Там его и нашла мать, сидящим у маленького круглого окошка. Будучи женщиной проницательной, она легко догадывалась, когда кто-то из ее мальчиков кривит душой. Поставив тарелку и чашку рядом с сыном, женщина опустилась подле него.

– Ты правда считаешь, что с мисс Слоу что-то приключилось? – спросила она ласково.

– Да все что угодно… – грустно ответил Майкл, – с самого начала осени у нас неладно. Еще этот приезжал…

– Мистер Картвей? Но он ведь хотел помочь Гарретам, когда Фанни пропала.

– Да, – буркнул Майкл.

– Никто не виноват в случившемся, сынок… – голос ее был полон сострадания. Только она догадывалась, что на самом деле чувствовал ее мальчик.

– Но нужно же что-то делать… – он посмотрел в темноту за окном.

– Может быть, твой отец прав? И утро вечера мудренее, зайдешь завтра, а там, глядишь, мисс Слоу уже дома будет.

– А если нет? – как бы сильно ему ни хотелось поверить в слова матери, он прекрасно понимал, что так не будет.

– Ну тогда… И нужно будет что-то предпринимать.

Майкл вздохнул и взял тарелку. Это немного успокоило женщину, и она, несколько раз проведя рукой по русым волосам сына, удалилась, сказав, чтобы потом сам отнес посуду на кухню.

Ел он быстро, одновременно обдумывая план дальнейших действий.