Ты понимаешь, что ты сейчас делаешь? – выдохнула Уля, пытаясь поймать взгляд Олега. – Ты понимаешь, что делаешь со мной? Что делаешь с нами?
Он обхватил её запястья и сжал с такой силой, что едва не причинил боль.
– Понимаю. Я всё понимаю. Ты даже не представляешь, насколько.
– А как же наш ребёнок? Ведь ты же хотел, чтобы у нас был ребёнок! Я уже готовлюсь к этому. Скоро будет первая процедура.
Ей самой свои слова казались слишком жалкими. Она будто бы выпрашивала то, что ей, маленькой девочке, пообещали в качестве поощрения. Но она ведь уже не была маленькой. И вымаливать ничего была не должна.
– Не будет никакого ребёнка. Живи своей жизнью. У тебя ещё будут дети. С другим мужчиной.
Если бы Аверин не сжал челюсти с такой силой, что на скулах заиграли желваки, Ульяна бы вполне могла решить, что ему плевать. И что произносит он самые страшные для неё слова совершенно спокойно. Но она ведь видела, насколько ему непросто. Видела собственными глазами!
И в то же время понимала – настаивать, умолять, выпрашивать она больше не будет.
– Какой же ты дурак, Аверин, – выдохнула Ульяна, из последних сил сдерживая жгучие слёзы, которые едва ли не лились ручьём. – Какой же ты непробиваемый болван!