Цитаты из книги «Каюсь. Том 2»

Жизнь – это, когда твоя женщина ночью складывает на тебя руки и ноги, словно ты плюшевый мишка; когда утром она слегка оттекшая, ненакрашенная и недовольная, разговаривает сквозь зубы; когда после чашки кофе просыпается, с наслаждением потягивается и целует тебя взасос, извиняясь за вредность; когда она как угорелая носится в поисках ключей, которые, как всегда не помнит, куда бросила накануне; когда курит втихаря, думая, что пачка орбита способна замести следы или дрыгается перед зеркалом под какую-то идиотскую музыку; когда ее волосы находишь везде и всюду, особенно на своих пиджаках и пальто; когда ее духами пропахло все вокруг и твой Клайв Кристиан(4) не способен с этим ничего сделать. Да и куда ему? Когда сама жизнь пахнет ей, когда она и есть жизнь.

как сказал Ремарк в своей Триумфальной арке: «Любовь не пятнают дружбой.»

Мужчина может быть счастлив с любой женщиной – при условии, что он ее не любит.

«Тебе бы меня, но иную, не знавшую этой, пол сердца отнявшей, зимы…»

любовь –это понятие, в котором заключено глубинное сопереживание, когда жизнь любимого человека становится твоей жизнью, то есть его страдания – твоими страданиями, его счастье – твоим счастьем, но при этом должна сохраняться личностная автономия, ибо любовь – это не потеря себя, а открытие в себе новых сторон, безболезненное нарушение границ собственного эго, когда хочется отдавать, не ожидая ничего взамен.

Смелость, как оказалось, проявляется не в том, чтобы не бояться, а в том, чтобы свой страх перебарывать.

же женщины беречь сердце, которое ей доверил мужчина.

Любовь она вообще не требует объяснений, она в том, как смотрит на тебя мужчина, в том, как он к тебе прикасается, в том, как прижимает тебя к своему сердцу. В том, что ты без слов понимаешь: это сердце бьется для тебя. Именно прижавшись к груди своего мужчины, ты находишься свое главное место в жизни. И, наверное, в таком просто жесте, как объятия, заключена вся суть любви: мужчина оберегает свою женщину от всех опасностей извне, обязанность

только когда умираешь, становишься чем-то по-настоящему значимым, а пока жив, никому нет до тебя дело? Все-таки прав Гладышев, справедливости не существует, иначе я бы сейчас не проваливалась в темноту счастливая и спокойная, расплатившись по всем счетам и получив все, о чем только мечтала, пусть и всего на пару секунд

Могла ли такая любовь завершиться чем-то еще, кроме трагедии? Пожалуй, нет. Но мне хотелось, чтобы эта трагедия была красивой, поэтому нежно коснувшись щеки Олега, я тихо попросила: –Поцелуй меня.