Наверное, за книгу, в том виде в котором она существует, следует поблагодарить мою семью и друзей. На протяжении всей моей жизни именно эти люди формировали моё видение мира, и в какой-то степени, оно отражено в этой книге. Без них, не было бы меня, какая я есть в данный момент, и соответственно, не было бы книги. Спасибо вам, любимые, за это!

Приятного чтения!

Глава 1

Война. Страшное слово во все века и времена. Именно это слово может принести страдания ещё до того, как начнется сама война. Войной пытаются решить спорные вопросы, в которых не было цивилизованного решения, но пытаются найти решения силой. Но на войне не умирают политики, короли, цари и приближенные к власти люди, нет – умирают те, кто жил спокойной жизнью, сидел каждый вечер с семьей за столом с едой, которая зарабатывалась тяжким трудом. На войне умирают сыновья, братья, мужья – кормильцы небогатых семей.  Есть ли такие существа на планете, что могут радоваться этому слову?

Кровавый переворот произошел ещё до моего рождения. Во всем была виновата жажда власти и величия. Собственно, а были ли другие причины войны?

Мой отец, Симаил Вилео Элегиз, прослыл в народе как справедливый, добрый и отважный правитель. Во времена его правления не было ни войн, ни засухи, ни разбоя. Государство процветало. Маму, милосердную и всепрощающую королеву Залею, любили не меньше короля. Правители не гнушались выходить в народ, просто, прогуляться по улицам города. Всегда помогали нуждающимся. А когда у короля и королевы появились две дочери и сын, во всём королевстве год не утихали празднества.

Ничего не предвещало беды. Но, как и во многих семьях высокородных где очень часто царила зависть и ненависть, так и в семье короля были свои проблемы. Старший брат отца, Дениаз, который по праву рождения должен был стать королём, давным-давно обозлился на брата. Короновали не его, в тот злополучный день, а Симаила, как достойного. С того дня и пошла незримая война между братьями. Никто не мог даже словом доказать, что Дениаз строил козни против брата, ведь не было его во дворце, но так оно и было.

Но в услужении у Симаила служили настолько верные люди, что он даже и не подозревал о том, насколько озлобился его родной брат – верил он, что брат его любит и будет опорой в трудную минуту. Именно поэтому, когда спустя двенадцать лет, вернулся Дениаз, правитель обрадовался. Не заметил он беды.

В тот день, против привычного времяпровождения в кругу семьи, Симаил был в кабинете. Пришли документы на договор с Лиреей, на поставку руды. Откладывать было нельзя, ведь, гномы, такой народ, что у них семь пятниц на неделю, а договор был уж очень выгодным.

– Брат, ты занят? – в маленький тёмный кабинет вошел Дениаз.

– Что ты, Аз, проходи, – оторвав на мгновение взгляд от бумаг, улыбнулся король.

Помещение было сделано в приглушенных тонах, что очень любил Симаил. Мебели было не много: стол, стул, два кресла у камина, да и во всю стену книжный шкаф – гордость короля, ведь все книги в том шкафу были в единственном не только в его государстве, но и во всем мире!

Дениаз, кивнул и подошел к окну, что было за спиной брата, и стал говорить:

– Сим, ты помнишь, какое было наше детство?

– Помню, конечно. Ты это к чему? – задумчиво спросил Симаил, едва ли не поставив кляксу в договоре.

– Не знаю, может, для тебя детство и было радужным, но для меня… Я давно хотел тебе сказать: ты же испортил мою жизнь, брат. Забрал то, что по праву моё. С рождения было моим! Меня растили как короля, как будущего правителя! До твоего рождения. В день твоего рождения отец изменил правилу и назначил именно тебя своим преемником! Теперь, спустя столько лет, я возвращаю своё по праву.

Симаил не успел повернуться – маленький кинжал, ручной работы, вонзился в его спину. Кто бы ни делал это оружие, он постарался на славу: на конце острия был яд, который стремительно стал распространяться по телу. От резкой боли король успел только скоро стать на ноги, но едва ли на мгновение, как сразу же осел обратно – яд достиг сердца быстро, как и обещали. В этот день, король Симаил Вилео Элегиз умер, и, именно в этот день Зарина погрузилась в пучину боли и крови. В этот день дядя убил всех детей отца, кто мог занять трон. Начал с маленького Илеа, которому только исполнилось два года. Он спал в резной кроватке из красного дерева, что по приметам народа отгоняло злых духов. Илеа даже не проснулся – его сердце пронзил кинжал, что до этого убил и его отца.

Близняшек Аду и Виду Дениаз нашел на конюшне, куда десятилетние малышки часто сбегали. Кинжал их не коснулся. Дядя наслал магический импульс в головы королевских коней, и в порыве навеянного бешенства, они затоптали близняшек. Единственную, кого пощадил Дениаз, стала королева. Был ей предоставлен выбор: либо стать женой нового короля, либо темница до скончания лет.

– Аз! Ты убил собственного брата, племянников, ты убил моего мужа и моих детей! Окстись! Я никогда не прощу тебе этого. Настанет день, и Безликий заберет тебя в свои чертоги, обретая на вечные мучения!

Дениаз, медленно стирая плевок королевы со своего лица, криво усмехнулся:

– Ты выбрала свою участь. Самая темная и заброшенная темница станет тебе домом!

Как оказалось, Дениаз подготовился: за много лет он успел собрать себе соратников – лживых и подлых, как и новый король. Никто не оспорил право дяди на корону, побоялись. И начались тяжелые времена для Зарины. Ужесточились законы, а кровь верных королю Симаилу текла рекой по улицам государства.

Но самое сложное предстояло королеве, моей маме. Как такое чудо случилось, я не знаю и по сей день, но при всех волнениях она не потеряла меня. Хотя, вопреки всем словам всех лекарок, трагедии всегда убивают не рождённых детей. Когда Залея поняла, что от любимого ей остался последний дар, её затрясло. Она знала, что убьют малое дитя покойного короля и потому девять месяцев мама скрывала беременность. Это было не сложно. Как Дениаз и обещал, камера была самой дальней и тёмной, и разглядеть что происходит внутри, было тяжело, даже если приглядываться. А новый король был слишком озабочен своей новой ролью, чтобы навещать пленницу.

Так и получилось, что родилась я в темнице. Как рассказывала мама, в тот день, на небе ярко засветилась молния. Можно подумать, что такого, ведь так часто бывает. Однако… никогда ещё не видели, чтоб молния била семь раз в одно и то же место. Так и началась моя жизнь – В темноте, голоде и тишине. Навсегда мне въелись два правила: «Хочешь выжить – молчи. Хочешь покоя – не подходи к решетке».

Залея была не самым слабым магом, и видимо ещё не рожденной мне внушила то, что выдавать себя и маму нельзя. Ведь как ещё объяснить, что когда я родилась, я даже не заплакала?

Мама говорила, что, когда я родилась, я просто молча уснула у неё на животе.

Первые три года своей тёмной жизни я не помню, и знаю только то, что рассказывала мама: Нам приносили еду два раза в день, и этого не хватило бы, чтобы выжить двоим. Однако в замке все же остались верные бывшему королю, а теперь и заключенной королеве.

Ночью, когда мало кто мог заметить, поварёнок с кухни приносил еду. Только даже они не знали, что у мамы есть я. Питаться в основном приходилось молоком мамы, пока оно не пропало и именно после этого, еду пришлось делить на двоих. Я не знала ничего, кроме трёх стен камеры, да чугунной решетки, не знала, что за стенами тёмной камеры есть большой мир. Ведь для меня мир был крохотный, и заканчивался он этими стенами.

После моего третьего дня рождения, мама стала тихо меня учить. Мы говорили едва слышно, чтобы, не приведи Солнечный, нас услышали. Слова давались мне настолько легко, что к четырём годам я знала язык Заринского королевства. Но мама, которая знала больше пяти языков, на этом не остановилась и к шести годам я знала язык государства Лирэя – любимого пристанища гномов, государства Вилионтариэль – где обитали исключительно ушастые личности. И мама научила меня арифметике и рунам. В этой сфере знала я не так уж и много, но все было впереди. Сидя в темнице на протяжении стольких лет, хочешь, не хочешь, а делать что-то нужно.

– Милая моя, запомни. Если кто-то, хоть чуть-чуть заподозрит, что в тебе есть кровь королей, тебе нужно бежать! Бежать как можно дальше и как можно быстрее. Иначе, тебя убьют, Сима, – взволнованно шептала мама.

– Мамочка, но зачем мне это знать? Разве мы выйдем отсюда?

Маленькая я не понимала, куда можно уйти, если мы всегда здесь. Ночью, днём, месяца и годы напролёт… мы всегда были в темнице. Была и другая жизнь, но для меня она была как сказки, которые мама рассказывала по вечерам. Драконы, что выдыхают огонь и парят высоко в небе, разве могут быть реальны? А какого цвета небо, голубого, или больше к синему? А как вообще выглядят цвета? Такими, и многими другими вопросами я засыпала маму во время сказок. И тогда она плакала, но почему, я не знала… Тогда не знала.

И вновь полетели года. С каждым днём моё любопытство росло. Хотелось нарушить законы, установленные мамой, подойти к чугунным прутьям, закричать, что вот, я тоже есть… но меня не было.

Когда мне исполнилось десять лет, король Дениаз решил проведать свою пленницу. Это не могло быть хорошим знаком.

– Здравствуй, Залея, – высокий мужчина подошел к решетке.

Я во все глаза рассматривала того, кто, по словам мамы, убил всю нашу семью и запер нас здесь. Высокий мускулистый мужчина, с черными волосами до плеч, зеленые глаза, нос с горбинкой и тонкая линия губ. На лице красовался шрам, который портил внешность, которую можно только с натяжкой назвать красивой. С мрачным удовольствием захотелось пожать руку человеку, который это сделал. И тут же себя отдёрнула – таких мыслей у меня отродясь не водилось!

– Как ты здесь? – в его голосе послышалось волнение, или мне от голода мерещится?!

– Уходи, Дениаз, – с презрительной усмешкой сказала мама тогда.

– Не могу, ты мне нужна, – и больше ничего не сказав, приказал страже открыть дверцу.

От удивления я чуть не вылезла из угла, куда меня прятала мама, когда кто-то приходил. Впервые эту дверцу открыли! Вот только мой детский восторг от неизведанного быстро прошел – маму грубо схватили и выволокли в коридор.

– Твой покойный муж, мой брат, был хитер. Хранилище, которое искали мои подчиненные, нашли месяц назад. Только сейчас мне сказали, что закрыт он не на обычные ключи, а на магическое слово владетеля королевской крови. Моя кровь не подошла, – в его голосе послышалось раздражение. – Но подойдет твоя, я уверен.

– Так может она не подошла, потому, как ты взял трон не по праву? – спокойно спросила моя мамочка, и, встав с пола, гордо вздёрнула подбородок. Послышался удар, и я увидела, как мама стирает кровь с рассеченной губы.

– Тварь! – На грани слышимости прошипела я, цепляясь в тонкую материю пальцами, чтобы не выскочить. Мама запретила, высовываться нельзя! «Нельзя, Сима!» – прозвучал мамин приказ в голове.

– Ведите её к хранилищу.

Короткий приказ исполнили без промедления, и маму потащили дальше по коридору, скрыв от меня. Слышались только короткие приказы дяди, но и они потом стихли.

Камеру оставили открытой.

Но я не сбежала в тот день. И в последующие два, когда не вернулась мама.

Я считала минуты, секунды… но её не привели обратно. Тогда, мамины указания не казались уже бесполезными, а план спасения был вбит в голову до мельчайших подробностей: если решетка не заперта, выбежать в коридор и пробежать до второго поворота налево, после на лестницу до третьего этажа, там направо и до угловой бойницы. Вылезти и пройти по козырьку конюшни, спрыгнуть на землю и до ближнего угла забора, в котором есть потайная дверца. После найти улицу красных фонарей, дом семь, и сказать кодовую фразу.

Сбежать я должна была, если бы мама не вернулась в течение трёх дней. Осталось ждать ещё ночь и, если мама не вернётся… придётся бежать. Я привыкла к тёмной жизни, и хотела, чтобы мама вернулась. Не хотелось бежать, не зная куда! Десять лет! Что дети, такие как я, делают в нашем возрасте? Выживают, спасаются, прячутся? Нет! Мама рассказывала, о той, жизни за пределами стен, и мне хотелось прожить её… но вместе с мамой!

Ночью я не смогла уснуть – гипнотизировала дверцу, надеясь услышать лёгкие шажки мамы. Но не дождалась. Когда по камерам стали разносить похлёбки, я поняла, что бежать придётся. Больше тянуть нельзя.

Тихо ступая босыми ногами по холодному камню, я подошла к решетке. Мечта подойти ближе, увидеть, что же дальше, сбывается. Рада ли я? Нет!

Стражник, которого звали Визар, уже ушел. Сейчас он должен был относить посуду на кухню. Я выбежала и как можно быстрее и тише понеслась ко второму повороту. Около угла притормозила и аккуратно выглянула из своего укрытия. Никого. Подниматься по лестнице было непривычно. Я ни разу ещё не видела пола, который бы так извивался. Притормозив у этого нового сооружения, я осторожно ступила на первую ступеньку, и оглянулась – стала выше! Потом ступила на ещё одну ступеньку, и на следующую. Восторг поумерился, когда внизу послышались голоса.

Дальше я неслась вперед, будто за мной гнались драконы. С непривычки ноги быстро устали, да и к третьему этажу появилась одышка. В камере я могла ходить только от стенки до стенки, да и то, не очень часто.

Нужная бойница цепляла взгляд так же, как и светлое пятно на чёрной ткани. Только выйти к ней вот так просто не получится, как говорила мама. Но, раз есть препятствие, значит надо развернуться и бежать обратно в пыльную, тёмную, но привычную камеру, да? Что бы сказала мама? Я закрыла глаза и попыталась представить мамин образ. Тёмные каштановые волосы, добрая и заботливая улыбка, нежные руки и яркие желто-зеленые глаза…

«Беги! Беги, Сима!» – послышалось, будто мама была совсем рядом.

– Нельзя останавливаться, – прошептала, и стала думать, как пробежать незамеченной.

В широком коридоре, где света было едва ли больше, чем в подземных коридорах, ходило много народа. Я столько отродясь не видела, и стало страшно!

Хотелось, чтобы меня просто не видели и не замечали. И мамино выражение видимо обрело реальность: «Стоит только захотеть, Сима, и мир будет у твоих ног». А как ещё объяснить то, что прошедший мимо парень, совсем меня не заметил?

Сделав шаг, потом ещё один, я со всех ног помчалась к маленькому окошку, и змейкой скользнула в проём. Меня не заметили! Радость быстро сменилась болью… Свет, который я не видела все десять лет моей жизни, резко ударил по глазам, и я скрутилась калачиком на слегка нагретой крыше. Было настолько больно, что из горла вырвался хриплый крик, а из-за неосторожных движений я стала скатываться с наклоненной поверхности.

Боль пересилила все остальные чувства, и я даже не успела испугаться. Да и боль от удара я не почувствовала. Осознание, что я больше не падаю, пришло только тогда, когда раздался голос возле моего лица.

– Девочка, ты откуда такая?

В мужском голосе слышалось смешанное удивление, взволнованность и улыбка. Чувствовать живых существ я научилась давно, и зла в этом человеке я не видела. Однако глаза открыть не решалась, свет оказался очень обжигающим… Именно потому я стала вырываться.

– Успокойся, птичка, сейчас отпущу, – когда почувствовала, как меня занесли в место, где не было солнца, и сразу же открыла глаза.

Передо мной стоял взрослый мужчина с густой чёрной бородой и красивыми зелеными глазами. Это сразу бросалось в глаза. Только вот смотреть мне было тяжело, глаза, будто огнём жгло. Я стояла возле сена, в шагах двух от незнакомца, но этого казалось мало, и отступила ещё чуть-чуть.

– Эй, не бойся, – поднял руки вверх мужчина. – Я не причиню тебе зла. Дай осмотрю твои глаза, и можешь идти.

– Нельзя, – хрипло пробормотала.

Мама сказала бежать, если кто-нибудь меня увидит.

– Я тебя не задержу, поверь мне, – сделал шаг в мою сторону, странный человек.

Мама говорила, что все плохие, что надо прятаться… но он же не злой, я знаю, чувствую!

– Мне надо бежать. Вы меня отпустите? – поинтересовалась осторожно.

– Обещаю. Дай только, помогу, – улыбнулся уголками губ, мужчина.

Глаза по-прежнему жгло, и терпеть это было невыносимо… Я коротко кивнула, и он подошел. Оказалось, я ему доставала по росту только до кистей рук.

– Как ты так обожглась? – ужаснулся мужчина, присев рядом со мной на корточки и заглянув в глаза.

В ответ я лишь хмуро посмотрела, и хотела отойти, но, что-то остановило.

– Смелая? Видно… – по-доброму рассмеялся мужчина. – А давай сыграем в игру?

Игра? Со мной будут играть? А во что? Я кивнула, ожидая продолжения. Со мной ведь не играли ни разу!

– Я задаю вопросы, а ты киваешь головой, если верно, и мотаешь отрицательно, если я ошибся. Если я буду много ошибаться, то ты получаешь приз, а если я много раз угадываю, ты называешь мне своё имя. Идёт?

Мужчина, с добрыми глазами протянул мне руку, за которую я сразу же схватилась. Мама учила, что её нужно пожимать.

– Я буду тебя лечить, и задавать вопросы, – его большие пальцы легли мне на брови, а указательный и безымянный на виски. – Тебе… восемь лет?

Я отрицательно мотнула головой, и руки мужчины дернулись.

– Десять? – я кивнула. – Ты живёшь в замке? – опять кивнула, хоть и с запозданием.

Веки неожиданно стали тяжелеть и закрываться, а потом появилось чувство, будто на глаза положили мокрые тряпочки. Боль стала проходить.