Цитаты из книги «Любовь: сделай сам. Как мы стали менеджерами своих чувств»

Если эмоциональный капитализм – это режим выбора, то эмоциональный социализм – это режим судьбы.

Действительно: несмотря на то что мы не расстаемся со своими смартфонами даже в постели и санузле, просто так взять и позвонить кому-то стало делом практически невозможным. Телефонному звонку теперь предшествует переписка с просьбой уточнить время, удобное для разговора.

Тем временем эмоциональный капитализм предлагает альтернативу отношениям любой ценой, делая различие между одиночеством (loneliness) и самодостаточностью (singlehood). Время вне отношений предлагается здесь рассматривать не как трагическое отсутствие возможностей, а наоборот как триумфальную возможность вступить в отношения со своим истинным «я», имеющимся якобы у каждого из нас.

Готовность в любой момент прервать отношения, которые больше «не удовлетворяют» или, как говорит моя мастер по маникюру, «приносят негатив», – ключевой навык в эмоциональном капитализме.

Внезапно Дэниэл говорит: «Между прочим, я уже записал себе плейлист на тот случай, если ты от меня уйдешь». Моя затекшая нога вздрагивает, и я наконец выпрямляюсь. «С чего ты взял, что я собираюсь уйти от тебя?» – ошарашенно спрашиваю я. «А никто никогда и не собирается, – отвечает он, – но рано или поздно все равно всегда расстаются».

Именно в травме мы ищем и свою уникальность, и свою принадлежность к сообществу себе подобных, а социальную справедливость начинаем понимать именно как компенсацию за перенесенные страдания, а не как поиск общего блага.

Публичное обнажение чувств, ставшее основным способом борьбы за признание, ведет к формированию селективной солидарности. Мы сочувствуем бурно и безоговорочно – но только тем, кто похож на нас: женщины – женщинам, геи – геям, этнические меньшинства – другим этническим меньшинствам. Всё дальше и дальше мы уходим от универсалистского понимания человека и его прав – и все больше сосредотачиваемся на отдельных группах и их потребностях.

Созависимость – это зависимость двоих от какой-то третьей субстанции или привычки. Но инстаблогеры забыли нам об этом рассказать, и вот мы уже сжимаем зубы, чтобы вытравить из себя самое беззащитное, нежное и неистребимое – понятную человеческую зависимость от ее настроений и его безумных командировок, от неотвеченных звонков и забытых дат, зависимость от запаха его свитера и ее пижамы.

Никто. Никому. Ничего. Не должен.

«Истинный героизм сегодня – это быть мадам Бовари», – пишет Ева Иллуз[70]. Это героизм уязвимости, героизм привязанности, героизм той самой – так запятнавшей себя – хрупкой зависимости. Другой социолог – американская исследовательница Брене Браун – вторит Иллуз: «Наша способность дышать полной грудью напрямую зависит от нашей готовности жить с разбитым сердцем»