Гордон Мэллой, начальник межпланетной безопасности, откинулся на спинку стула и с кажущимся безразличием испытующе оглядел Рекса Тейта.

– Как прошел Плутон?

– Сплошная вонь. Я не могу понять, зачем нам нужен этот замороженный кусок в Федерации.

– Богат минералами.

– Ты оставил меня там на семь земных месяцев, – Рекс позволил критике прозвучать в его голосе.

Это не беспокоило Мэллоя.

– Хорошо для тебя. Закалял тебя. Там безопасно. На Плутоне никогда не бывает особых проблем.

– Вот почему я там застрял. Я был в порядке и в безопасности.

– У меня есть кое-что на примете для тебя.

– Где?

– Марс. Но там может быть неприятно, так что тебе лучше вернуться на Плутон.

– Попробуй затащить меня на корабль. Что с Марсом?

Мэллой поискал, куда бы поставить ноги, и нашел только крышку своего стола. Там, наверху, они выглядели как пара скрещенных футляров для банджо.

– Хотел бы я знать.

– Я отправлюсь и выясню это для тебя.

Взгляд Мэллоя стал задумчивым.

– Все началось в результате привилегий и глупости, как и большинство вещей такого рода. Как ты знаешь, Марс – единственная планета в Федерации, не имеющая представительства, потому что марсиане отказались представлять самих себя. Они не хотели быть частью альянса. – Мэллой быстро поднял глаза. – Каковы твои знания о марсианском прошлом?

– Отрывочные. Спроси меня о Венере, Меркурии, Нептуне, Плутоне. Непременно спроси меня о Плутоне.

– Мы говорим о Марсе. Когда мы отправились туда в 2091 году, мы оказались так близко к мертвой планете, как только можно было пожелать. Там были люди, но чертовски забавные. Они не стали бы сражаться с нами или присоединяться к нам. У них была своего рода гордость, которую мы никогда не могли проанализировать. Они просто продолжали отступать.

– Мы нашли богатые полезные ископаемые и прекрасные сельскохозяйственные угодья – земли, которые веками лежали под паром в ожидании плуга. И много воды. Каждую весну ледяные скалы на полюсах таяли по расписанию и давали влагу для высоких урожаев. Но марсиане не занимались сельским хозяйством – они не занимались добычей полезных ископаемых – насколько мы могли судить, они ничего не делали, кроме как отступали в свои пещеры и скалистые крепости на севере и смотрели на нас холодным взглядом.

Рекс все это знал, но ему нравилось слушать, как говорит Шеф, нравилось быть с ним, как и всем остальным агентам в Банде, поэтому он проявил живой интерес и слушал.

– Они отвергли все наши авансы, и поэтому мы оставили их в покое.

– Но это случалось и на других планетах, – невинно сказал Рекс, – и поэтому мы сразу вошли и познакомились – заглянули в их спальни и ящики комода.

Мэллой слегка нахмурился.

– Но на Марсе мы этого не сделали.

– Нет. Интересно, могло ли это быть потому, что у нас была их земля и их шахты, и мы не думали, что у них есть что-то ценное вокруг их северного полюса?

– Ты неуважительно отзываешься о Системе, – сказал Мэллой с легким неодобрением. – Ты говоришь так, как будто думаешь, что мы въехали и захватили планеты. Все, что мы сделали, это развили скрытые ресурсы…

– Все для лучшей жизни…

– Пригласили их присоединиться к нам для расширения Системы…

– …Так же, как британцы, голландцы, французы и русские поступали в древние времена здесь, на Земле.

Мэллой враждебно посмотрел на свои большие ноги, как будто говорили они, а не Рекс Тейт.

– Ты хочешь это задание или нет?

– Конечно, я хочу. – Рекс ухмыльнулся. Какой другой начальник отдела позволил бы подчиненному выбирать? Никто, кроме Мэллоя. Это была одна из вещей, которая компенсировала низкую зарплату.

– Хорошо, тогда заткнись и слушай. Как я уже сказал, марсиане отступили в эти холмы и пещеры и вывесили Личный знак, который мы уважали в течение трехсот лет. Затем, около шести месяцев назад, мартологу по имени Спенсер надоело проверять флору и фауну в безопасных районах, и он получил разрешение проникнуть в запретные районы вокруг полюса.

Рекс Тейт выпрямился – искренне пораженный.

– Один?

– Нет. В компании своей двадцатилетней дочери.

– Боже милостивый! Почему мы не послали туда ядерный батальон! Кто выдал такое безумное разрешение?

– Это не наше дело. За преступно глупой задницей охотятся с других направлений, но в наш век бюрократии и махинаций я сомневаюсь, что его когда-нибудь найдут. Наша работа заключается в другом. Мы должны выяснить, что случилось с дочерью Спенсера.

– А как насчет Спенсера?

– Он вернулся.

– Без дочери?

– Да.

– Я бы хотел поговорить с этим растяпой несколько минут.

Мэллой опустил ноги на пол.

– Давай. Я дам тебе шанс.

Рекс последовал за Мэллоем из кабинета. Они сели в лифт, который опустил их в подвал. Мэллой сел на скутер, и они несколько минут ехали по длинному прямому коридору.

Как раз в тот момент, когда Рекс задался вопросом, знает ли шеф, куда он направляется, Мэллой остановил скутер перед закрытой дверью. Он открыл дверь и жестом пригласил Рекса внутрь.

Комната была маленькой и пустой, из мебели в ней стоял только прямоугольный стол в центре. На столе стояла прямоугольная коробка. Мэллой указал на коробку и сказал:

– Хорошо, начинай говорить.

Легкий холодок пробежал по спине Рекса. В коробке лежал мужчина средних лет со спокойным лицом, сложив руки на груди. У него был румяный цвет лица, и казалось, что он дремлет.

– Какое странное место для сна для мужчины, – подумал Рекс. Он взглянул на Мэллоя. Последний сказал:

– Насколько мы можем судить, он мертв уже четыре месяца.

– Но…

– Я знаю. Прекрасно сохранился – кожа мягкая – вся нормальная жидкость все еще присутствует в организме. С ним все в порядке, кроме того, что он мертв.

Рекс коснулся мягких тканей. Это было круто.

– Как ты смог определить время?

– Он прибыл на грузовом судне с продовольствием – с грузом картофеля, который был отправлен с фермерского рынка в местечке под названием Новая Айова в самом сердце марсианского фермерского пояса.

– Недалеко от запретного полярного круга, – сказал Рекс.

– Я думал, ты ничего не знаешь о Марсе.

– Когда на Плутоне было скучно, я изучал расписание.

– Это интересно. Я раздам его всем агентам.

– Конечно, у вас нет доказательств того, что тело было доставлено на борт в Айове.

– Да, у нас есть. Трюм там был заперт и опечатан. Тело было внутри. Печать не была сломана.

Закрытые глаза профессора Спенсера вызывали у Рекса почти такой же дискомфорт, как и сомкнутые губы.

– Хорошо. Я все понял. Что нам делать? Послать батальон, чтобы подвергнуть сомнению марсианский вкус в выборе подарочных упаковок?

– У нас нет доказательств, что это сделали марсиане.

– Кто еще?

– Может быть, какой-нибудь пересаженный фермер с Земли занялся таксидермией на стороне.

– Шансы не велики.

– Как и шансы на солнечное затмение, но они случаются. Значит, мы не делаем враждебных жестов?

– Нет, пока мы не узнаем правду. Вот что я хочу, чтобы ты сделал, Рекс – отправился на Марс и нашел правду.

– Хорошо, шеф. – Рекс бросил последний взгляд на тело. – И если я вернусь в таком виде, проверь мои карманы. Может быть, еще будет время написать записку.

– Не будь таким пессимистом, – прорычал Мэллой.

(Из дневника Томми Уилкса)

Первое, чего вам не хватает на Марсе, – это зелени. Труднее всего привыкнуть к красным, желтым и усталым коричневым цветам. Никогда не бывает такой яркой насыщенной зелени, наполненной обещанием весны, к которой я привык в Кентукки на Земле. Потому что это умирающая планета, и даже когда наступает марсианская весна, в воздухе чувствуется усталость.

И теплый дождь на лице. Ты скучаешь и по этому тоже, потому что на Марсе нет дождя. Ты продолжаешь смотреть на небо, выискивая большие черные грозовые тучи, которые заставляют людей бежать в укрытие в Кентукки. Ты смотришь и смотришь, пока у тебя не заболят глаза, и даже укус ледяного дождя был бы приятен.

Вся вода здесь находится под землей и в каналах. Это хорошая вода, стекающая по равнинам, рекам и болотам весной, когда тают большие северные ледяные скалы.

Забавный факт насчет ледяных скал. Наверху зимой идет снег, я думаю, потому что они становятся все выше и выше, пока не становятся похожими на горы. Затем, весной, они тают через несколько дней. Никто ничего не знает о ледяных горах, потому что они находятся в середине запретной полярной зоны. Говорят, что в запретном круге есть марсиане, но я так не думаю. Потому что зачем кому-то жить в таком месте, когда здесь ровные земли, старое морское дно и каналы!

Во всяком случае, мы никогда туда не ходим. Единственные марсиане, которых я когда-либо видел, – это те, которые проходят мимо, как бродяги, просящие еды. Мы всегда даем им еду, потому что они всегда голодны, и мы не хотим никаких неприятностей. А еще есть Барзу. Он был здесь, когда мы пришли. Он живет в маленьком каменном домике за картофельными полями. У всех марсиан жесткая коричневая кожа – почти как ракушки – и вместо белого в их глазах, как у землян, у них светло-зеленый цвет, а зрачки всегда черные как смоль. Поначалу к взгляду марсианина немного трудно привыкнуть, но через некоторое время все налаживается.

Папа и мама сначала заставляли меня держаться подальше от Барзу, но он был безобиден, и теперь они разрешили мне навещать его. Мы разговариваем, но я могу понять лишь немногое из того, что он говорит, а он мало что понимает по-земному. Он забавный человек, Барзу. Он никогда не улыбается и дает вам понять, что испытывает только презрение к землянам. Но он берет меня и показывает, где большие оводы прячутся в норах в каналах и как ловить их с помощью белого камешка на конце лески.

Никто не возражает против Барзу.

Я Томас Уилкс-младший, но все зовут меня Томми. Мне пятнадцать лет, и мне нравится писать, и когда-нибудь я поеду на Землю в какой-нибудь крупный университет и научусь делать это хорошо, а потом буду писать рассказы о Марсе для чтения землянами.

Мой отец – Томас Уилкс-старший. Мою мать зовут Люси Уилкс. Мою сестру зовут Джин Уилкс. Отец привез нас на Марс, когда Федерация открыла эту землю. Здесь очень легко выращивать хорошие урожаи – очень большой картофель, – потому что папа говорит, что давным-давно его обрабатывали марсиане, и все поля и каналы здесь. Мы грузим картофель на большие космические грузовые корабли, которые доставляют его обратно на Землю. Все фермеры отправляют свой картофель большими грузовыми судами, и все они говорят о том, чтобы вернуться самим после того, как разбогатеют здесь, но у меня такое чувство, что очень немногие из них поедут. В этой планете есть что-то такое, что влияет на вас. Большую часть времени ужасно холодно, и вам нужно научиться ходить осторожно, иначе вы подниметесь прямо в воздух. Но к этому привыкаешь. И две луны вместо одной.

Мне нравится вести дневник, потому что когда-нибудь мне понадобится то, что я пишу сейчас, для моих рассказов о Марсе, и я стану очень знаменитым и буду жить в высокой башне в Кентукки. Или, может быть, я построю башню прямо здесь, на Марсе.

(Среда)

У нас работает новый человек. Он прибыл на последнем грузовом судне. Он очень высокий, у него желтые волосы, и он отличается от большинства мужчин, которые приходят сюда на работу. Большинство из них идут в салун, когда корабль садится, но этот пошел в кондитерскую, и там я его встретил.

Он купил мне немного мороженого, и мы поговорили о Марсе. Думаю, большую часть разговоров вел я. Я рассказал ему все о ферме, о Барзу и о рыбе-оводе, которую ловят с помощью камешка. Он, казалось, очень заинтересовался Барзу и сказал, что хотел бы с ним встретиться.

Я сказал ему, что если бы он работал на папу, я бы познакомил его с Барзу, и он сказал, что все в порядке. На что папа хлопнул меня по спине на потом, потому что помощь трудно получить, и он отдал мне должное за то, что я уговорил желтоволосого мужчину работать на нас.

Его зовут Рекс Тейт, и мы не спросили его, как он оказался здесь. Мы просто рады, что он это сделал, потому что помощь – это проблема.

После этого, я думаю, фермеры тоже проверят кондитерскую с салуном, когда приедут в Айову. Но кто бы мог ожидать найти такого взрослого мужчину, как Рекс Тейт, в кондитерской? Он отличается от других рабочих, которые приходят сюда. Намного умнее. Мне нравится с ним разговаривать.

Рекс Тейт, одетый в куртку из марсианской лисы, защищающую от резкого зимнего воздуха, работал у сломанного забора на дальней северной границе фермы Уилкса.

Он выпрямился и посмотрел вдаль, на унылые коричневые равнины. Эксперты сказали, что когда-то все это было океаном; еще в те времена, когда Земля была бурлящим, необитаемым шаром горячей лавы. Рекс задавался вопросом, насколько они были правы.

В одном я был уверен. Более унылого, унылого, мирного пейзажа невозможно было себе представить. Он повернулся и посмотрел на север, в сторону высоких ледяных утесов полярного круга. Разреженный воздух делал расстояния обманчивыми, и скалы, казалось, нависали почти над головой Рекса. Но он знал, что они были за много миль отсюда.

Он нахмурился. Это казалось логичным местом для начала его расследования, но какое зло могло таиться среди этих простых энергичных землян? Такой поступок, который был совершен в отношении профессора Спенсера, безусловно, был за пределами их понимания, и Марго Спенсер определенно не пряталась среди них.

Только одно удерживало его в этой близости, и это действительно была тонкая нить. Марсианский отшельник, о котором рассказывал ему юный Уилкс. Он хотел осмотреть этого человека, но задержался, чувствуя, что, хотя эту зацепку, казалось, вряд ли можно было воспринимать всерьез, осторожность все же была лучшей частью мудрости.

Рекс повернулся, чтобы посмотреть, как Том Уилкс старший шагает по замерзшему коричневому мху пастбища. Земной скот, как узнал Рекс, процветал на этой колючей дряни.

У Тома Уилкса было большое, добродушное лицо, огрубевшее и покрытое морщинами от марсианского холода. Он хлопнул Рекса по плечу и сказал:

– Ну, как тебе нравится этот форпост цивилизации?

– Здесь все по-другому, я скажу так.

– Надеюсь, тебе тут понравится. Человек может разбогатеть здесь.

– Я в этом не сомневаюсь.

– Ты не такой, как другие, – сказал Уилкс.

– Спасибо.

– Я имею в виду, что большую часть помощи, которую мы получаем здесь – от бродяг, ищущих приют. Ты мог бы легко раздобыть себе немного земли – попытайся это сделать. Нам здесь нужны хорошие, солидные люди. И у меня красивая дочь… – Уилкс сделал паузу. – Думаю, может быть, я еду слишком быстро.

– Джин – прекрасная девушка, но вы многого обо мне не знаете, мистер Уилкс.