© Перевод, ЗАО «Центрполиграф», 2021

© Художественное оформление, ЗАО «Центрполиграф», 2021

* * *

Нет ничего важнее для национального прогресса, чем спонтанное развитие индивидуального характера… Раньше независимой мысли угрожали монархи, боявшиеся вызвать недовольство подданных. Возможно ли, что ей снова грозят уже иные формы нетерпимости, пусть даже и в народном государстве?

Джеймс Брайс. Современные демократии

От автора

Если был в истории такой период, когда люди слепо шли не за звездами, а за лозунгами и штампами, то это происходит именно сейчас. В суматохе событий, непрерывно захлестывающих человечество, все сильнее размывается суть привычных слов. Не только такие абстрактные понятия, как свобода, равенство и братство, но и более конкретные и лишь недавно вошедшие в обиход, такие как пролетариат, буржуазия, Советы, уже успели как бы подернуться плесенью, которая скрывает их истинный смысл, и каждый раз, когда их произносят, нужно заново давать им определение.

Феномен красной России – это квинтэссенция триумфа штампов, лозунгов и политических ярлыков над разумом. Уставший от войны и политиканства русский народ легко поддался тем, кто сумасбродно обещал ему такое, чего никто не в силах дать, и меньше всего сами обещавшие. Как оказалось, громкие фразы вроде «Вся власть Советам», которые обладали тайной силой до того, как придумавшие их взяли в свои руки бразды правления, либо вообще не имеют никакого смысла, либо их наделяют каким-то произвольным смыслом, постоянно меняющимся и совершенно непредсказуемым. Точно так же демагоги всюду наделяют слова «рабочие», «буржуазия», «пролетариат», «империалистический», «социалистический», «кооперативный», «советский» и тому подобные произвольными смыслами, которые сегодня у них значат одно, а завтра – другое, смотря что требуется по обстоятельствам.

Крайние противники большевизма, особенно из числа русских, грешат этим в не меньшей степени, чем его крайние сторонники, причем без какой-либо выгоды для себя даже в рамках своего собственного класса. Ведь именно их безрассудными перегибами, как и искажением идей со стороны ультрарадикалов, и объясняется появление в определенных кругах необычайно странной аномалии – людей с пытливым умом, но без достаточных знаний – «салонных большевиков». Нам никогда не возродить ясность мысли и представлений, если не вернуть словам их точный смысл, а на это уйдут многие годы.

Именно этот разлад между реалиями большевистской России и фразеологией красных вождей поразил меня больше, чем что-либо другое. Вскоре я пришел к выводу, что эти отточенные, броские лозунги были придуманы в первую очередь для того, чтобы вести пропаганду в иностранных государствах, ведь в своих газетах для внутреннего пользования большевики иногда позволяют себе неожиданные приступы искренности и описывают свои неудачи в таких выражениях, которые могли бы соперничать с выпадами их самых заклятых врагов. Но они все равно цепляются за такие несообразные термины, как «рабоче-крестьянское правительство» и «диктатура пролетариата».

К этим-то противоречиям я и постарался привлечь внимание на нижеследующих страницах. Мой взгляд – это не взгляд профессионального политика, социального реформатора или ловкого репортера, но простого обывателя, «человека с улицы». Советское правительство обвинило меня, как сотрудника разведки, в заговорах с целью его свержения. Но я приехал в Россию не для того, чтобы строить заговоры, а чтобы разобраться в ситуации. Советское правительство дало мне не самые удачные рекомендации, и да простит мне читатель, если я позволю себе привести парочку самых вопиющих. В конце 1920 года из министерства иностранных дел мне сообщили о том, что 16 февраля 1920 года в Москве казнили некоего мистера Чарльза Дэвидсона и что на требование британского правительства дать объяснения по этому поводу советские власти ответили, что мистер Дэвидсон расстрелян как соучастник моей «провокаторской деятельности». Однако о существовании мистера Дэвидсона я узнал только из письма министерства. Далее, по случаю недавнего наступления генерала Юденича на Петроград, большевистское правительство заявило, что я подстрекал к созданию «белого» правительства, которое должно было захватить власть после падения города, и даже опубликовало список примерно из дюжины министров, которых я якобы назначил. Но я не только не имел никакого отношения к упомянутому правительству и не подозревал о нем, но и самих предполагаемых министров, за одним исключением, не знал даже по имени, а исключением был один господин, о котором я где-то когда-то слышал, но никоим образом с ним не общался.

Не хочу утомлять себя и читателя перечислением здесь многих аналогичных примеров. Из тех лиц, с кем меня связывает большевистское правительство, мне знакомы лишь несколько имен. В большинстве своем это люди, с которыми я никогда не встречался и, более того, не слышал о них. Даже из англичан, мужчин и женщин, которых большевики арестовали как моих «соучастников» и в отдельных случаях продержали их за решеткой больше года, я знал лишь немногих. И только с одним я хоть как-то общался в качестве сотрудника разведки. Несколько человек, с которыми я встречался впоследствии, сообщили мне любопытные подробности о том, что, арестовывая их, как и многих невиновных жителей России, большевики ссылались на «дневник», который я якобы вел и якобы упомянул там их имена. Очевидно, этот «дневник» также демонстрировали иностранным посетителям из числа сочувствующих как неопровержимое доказательство причастности упомянутых русских и британских граждан к моим многочисленным «заговорам»! Нужно ли говорить, что, несмотря на всю мою неопытность в искусстве и науке разведки, я с самого начала взял себе за непреложное правило никогда в своих записях не упоминать никаких настоящих имен или адресов, разве что таким способом, который понятен только мне одному и больше ни единой живой душе, да и притом моим единственным «дневником» были записи, которые частично и легли в основу этой книги и которые я вел во время кратких приездов в Финляндию, о чем я расскажу на нижеследующих страницах.

Само собой разумеется, что эта книга предназначена не для того, чтобы исправлять данные ошибки советского правительства. При написании ее невозможно было совместить точность повествования с успешной маскировкой людей и мест. В силу этого часть книги, посвященная моему личному опыту, имеет пробелы и представляет собой набор эпизодов с участием нескольких лиц, и я попытался сплести из этих разрозненных эпизодов более или менее связный рассказ о той необычайной цепи обстоятельств, которая привела к тому, что мне пришлось руководить разведывательной службой в России почти целый год, а не пару месяцев, как изначально предполагалось. Я не останавливался на своих последующих поездках в Белоруссию, Северную Украину и Литву, поскольку мои тамошние наблюдения лишь подтвердили выводы об отношении русского крестьянства к революции, к которым я пришел раньше. Думаю, что в этой книге мне удалось добиться того, что я не мог не считать необходимым, а именно скрыть истинных участников событий за путаницей людей и мест (за исключением одного или двух случаев, которые сейчас уже не представляют важности) в достаточной степени для того, чтобы большевистские органы не вышли на их след.

«Даже считая некую точку зрения несостоятельной или план – неосуществимым, – говорит виконт Брайс в „Современных демократиях“, – нужно с сочувствием относиться ко всем искренним стремлениям улучшить наш несовершенный мир, признав, что многое нуждается в изменении и что множество доктрин, когда-то считавшихся неопровержимыми, требуют пересмотра в свете новых фактов». Коммунистических экспериментов это касается не меньше, чем любых иных. Если в своей книге я почти исключительно сосредоточился на позиции русского народа, а не его нынешних правителей, то могу лишь сказать, что именно за этим я и отправился в Россию – чтобы выяснить отношение народа. Результаты, к которым приведет большевистская революция, будут очень далеки от тех, на какие рассчитывают ее сторонники, однако из ошибок и просчетов коммунистов, из их фанатичного стремления облегчить участь людей, пусть даже с помощью принуждения и кровопролития, нам предстоит извлечь уроки, которые принесут неизмеримое благо всему человечеству. Однако главным и самым воодушевляющим уроком из всех будет невероятный пример того, как русский народ с поразительным терпением и несгибаемой стойкостью преодолеет свои нынешние и, быть может, еще горшие бедствия и одержит победу благодаря неколебимой вере в истины того мировоззрения, которое у коммунистов зовется «опиумом народа».