Peter Write

Paul Greengrass

Spy Catcher: The Candid Autobiography of a Senior Intelligence Officer

© Райт П., 2024

© Гринграсс П., 2024

© Чертопруд С., перев., 2024

© ООО «Издательство Родина», 2024

* * *

Моей жене Лоис

Пролог

На протяжении многих лет я задавался вопросом, на что будет похож последний день. В январе 1976 года, после двух десятилетий работы в высших эшелонах британской службы безопасности МИ-5, пришло время вернуться в реальный мир.

Я в последний раз вышел со станции метро Euston Road. Ярко светило зимнее солнце, когда я шел по Гауэр-стрит к Трафальгарской площади. Пройдя пятьдесят ярдов^[1], я свернул к входу без опознавательных знаков в безымянное офисное здание. Между Художественным колледжем и больницей располагалась неприметная штаб-квартира британской контрразведки.

Я показал свой пропуск полицейскому, скромно стоявшему в приемной, и воспользовался одним из специально запрограммированных лифтов, которые доставляют старших офицеров во внутреннее святилище на шестом этаже. Я молча прошел по коридору в свой кабинет рядом с апартаментами Генерального директора.

В офисах было тихо. Далеко внизу я мог слышать грохот поездов метро, везущих пассажиров в Вест-Энд. Я отпер свою дверь. Передо мной стояли необходимые инструменты для работы офицера разведки – письменный стол, два телефона, один из которых был скремблирован для звонков вовне^[2], а сбоку стоял большой зеленый металлический сейф с огромным кодовым замком на дверце. Я повесил пальто и начал машинально приводить в порядок свои дела. Насмотревшись на слишком многих отставных офицеров на коктейльных вечеринках^[3], слоняющихся в поисках обрывков новостей и сплетен, я хотел покончить с этим начисто. Я был полон решимости начать новую жизнь для себя, разводя лошадей в Австралии.

Я повернул циферблаты на замке и распахнул тяжелую дверцу сейфа. Впереди лежала стопка досье с грифом «Совершенно секретно» на обложках. За ними аккуратная стопка коробок со сложенными в них документами. За эти годы я подготовил их тысячи. Сейчас это были последние отчеты агентов, которые мне регулярно передавали. Последние отчеты Компьютерной рабочей группы. Свежие результаты расчета предполагаемой текущей численности ИРА^[4]. Эти документы всегда требуют ответов. Мне нечего было сообщить. Досье советского дипломата было прислано мне офицером помоложе. Мог ли я сообщить что-то новое? Не уверен. Это было дело о двойном агенте, которое тянулось годами. Были ли у меня какие-нибудь идеи? Не уверен. Когда вы присоединяетесь к Службе, каждое дело выглядит уникальным. Когда вы уходите, все они кажутся одинаковыми. Я подготовил необходимые ответы и попросил своего секретаря отправить эти документы в архив.

После обеда я принялся за работу с ящиками, вытаскивая их из задней части сейфа один за другим. В первом содержались компоненты микрофонов и радиоприемников – все, что осталось от 50-х годов, когда я был первым научным сотрудником МИ-5. Я организовал отправку содержимого в технический отдел. Час спустя начальник этого подразделения пришел, чтобы поблагодарить меня. Он был очень похож на современного государственного ученого: аккуратный, осторожный и постоянно находящийся в поисках денег.

– Это были просто странные вещи, которые я хранил, – сказал я. – Не думаю, что они тебе пригодятся. Теперь все это хлам, не так ли?

– О нет, – ответил он. – Мне понравится их изучать.

Он выглядел немного смущенным. Мы с ним никогда по-настоящему не ладили. Мы пришли из разных миров. Я был военным изобретателем с клеем, палочками и резинкой, а он – оборонным бюрократом. Мы пожали друг другу руки, и я вернулся к разбору своего сейфа.

В оставшихся коробках хранились документы, собранные после того, как я поступил на службу в Отдел контрразведки в 1964 году, когда поиск шпионов в британской разведке был наиболее интенсивным. Рукописные заметки и напечатанные памятные записки содержали универсальную валюту шпионажа – списки подозреваемых с подробностями обвинений, предательств и приговоров. Эти документы сопровождали весь период моей службы в МИ-5.

В кабинет зашла моя секретарша и вручила мне две книги в синих обложках.

– Твои рабочие ежедневники, – сказала она.

Мы вместе измельчили их в шредере. А затем ссыпали получившиеся бумажные конфетти в пакет для сжигания, стоящий рядом с моим столом. Наступило время для финального ритуала.

Я прошел в архив. Дежурный офицер вручил мне папку, содержащую список моих текущих допусков к секретным материалам. Я начал подписывать маленькие квитанции о прекращении допуска. Сначала я лишился допуска к материалам радио и спутниковой разведки. Затем к различным информационным источникам. Получение секретов – легко и приятно. Их потеря – болезненна и бюрократична. С каждым росчерком пера дверь закрывалась все дальше. В течение получаса тайный мир, который поддерживал меня годами, был закрыт навсегда.

Ближе к вечеру я взял такси до старой штаб-квартиры МИ-5 в Леконфилд Хаусе в Мейфэре. Организация находилась в процессе переезда в новые офисы в верхней части Керзон-стрит, но бар для персонала «Pig and Eye Club», где должна была состояться моя прощальная вечеринка, все еще оставался в Леконфилд Хаусе.

Я вошел в старое здание. Здесь, в коридорах и кабинетах, отделанных тиковым деревом, мы охотились за Кимом Филби, Гаем Берджессом, Дональдом Маклином и Энтони Блантом^[5]. И здесь же мы вели самую секретную войну МИ-5 из-за подозрений в нераскрытом «кроте» в сердце Службы. Нашим подозреваемым был бывший генеральный директор МИ-5 сэр Роджер Холлис, но мы так и не смогли это доказать. Друзья Холлиса были крайне возмущены обвинением, и в течение долгих десяти лет обе стороны враждовали, как средневековые теологи, ведомые инстинктом, страстью и предрассудками.

Один за другим в 1970-х главные герои уходили на пенсию, пока, наконец, переезд в новые офисы не ознаменовал окончание войны. Но, прогуливаясь по коридорам Леконфилд-хауса, я все еще физически ощущал предательство, погоню и запах убийства.

Моя вечеринка прошла тихо. Люди говорили приятные вещи. Генеральный директор, сэр Майкл Хэнли, произнес красивую речь. Я получил обычные открытки от коллег с написанными от руки прощальными посланиями. Лорд Клэнморрис^[6], великий агент МИ-5 по розыску, написал, что мой уход был «печальной, прискорбной, невосполнимой потерей». Он имел в виду Службу. Но настоящая потеря была моей.

Той ночью я спал в квартире на верхнем этаже офиса на Гауэр-стрит, время от времени просыпаясь от шума поездов, прибывающих на вокзал Юстон. Рано на следующее утро я оделся, взял свой портфель, впервые пустой, и направился к входной двери. Я попрощался с полицейским и вышел на улицу. Моя карьера закончилась. Печальная, прискорбная, невосполнимая потеря.