И в нашей жизни чудеса ещё встречаются,

Но хорошо порой не все из них кончаются…

Жили-были дед да баба…

Рисунок автора

Этот реальный случай произошёл со мной в январе 2003 года и окончательно из меня – упёртого скептика-реалиста сделал не менее убеждённого сторонника того, что невидимый мир духов и привидений вокруг нас всё-таки существует.

Несмотря на три высших образования и полное отсутствие гипнабельности (проверенное на практике у соответствующих специалистов) меня и раньше терзали смутные сомнения по поводу традиционного однобокого материального мироощущения. На то были свои причины, но сейчас не о них. В общем, произошедшее со мной и бабулей-вдовой, у которой я снимал тогда комнату, ни одна материальная теория объяснить не в состоянии.

Я тогда присматривал небольшую квартирку в Екатеринбурге (сам жил в Нижнем Тагиле). Пока решались вопросы с покупкой и окончательным переездом, уже устроился на работу и надо было где-то снимать угол. По объявлению нашёл бабульку, которая сдавала одну из комнат в своей «двушке». Хотя, может, для кого-то и не бабулька вовсе, лет шестьдесят ей было, наверное.

Она жила одна с собакой, боксёром-сучкой. Бабуля совсем недавно овдовела, сорока дней даже не прошло. Дед её от инфаркта неожиданно умер. А бабке, видно, деньги срочно были нужны, или коммерческая жилка в крови не давала покоя, поэтому она, не лишку сумлеваясь, и разместила объявление о сдаче одной из комнат. Именно той, в которой дед жил, а потом и почил. В комнате всё было, как при деде. Все его вещи на местах, в платяном трёхстворчатом шкафу – его одежда, на письменном столе – его канцелярские принадлежности и бумаги, в выдвижных ящиках стола – всякое его же барахло.

У меня из вещей была только спортивная сумка с подменкой, посудой и прочим джентльменским набором да одежда, что на мне, поэтому отсутствие свободного пространства в шкафу совсем не напрягало. Я сдвинул дедовы пиджаки, рубашки и галстуки на плечиках вглубь шкафа, и повесил на освободившееся место свои. Сумку засунул под кровать. В общем, устроился.

В первую же ночь проснулся непонятно от чего. Хотя я и дома, и в непривычных местах сплю спокойно и крепко. Лежу, глаза приоткрыл, в свете окна шкаф хорошо видно. Комнатка совсем небольшая – от края кровати до шкафа два шага. Бабка с собакой – в соседней комнате за стенкой. Тишина полнейшая. Часа 2 или 3 ночи было. Вдруг вижу, дверца у шкафа медленно поехала, открывается, и на пол вываливается вся моя одежда! Вмести с плечиками, на которых благополучно до этого висела.

Я тогда вставать не стал. Не со страху, конечно, а просто в полудрёме не очень на это заморочился и снова уснул.

Утром просыпаюсь, думаю – ночью привиделось. Ан нет, валяются все мои одеяния на полу. Вместе с плечиками. Но я и тут не особо задумался, спешил на работу – всё повесил на место, позавтракал и вперёд, поднимать Россию с колен.

Вторая ночь прошла без происшествий. А следующий звоночек прозвенел утром. Бабка спит, я на кухне кашу себе варю. Полез в её закрома, нашёл стеклянную банку с солью, взял и понёс к столу. И тут чувствую, кто-то невидимой рукой тоже в эту банку вцепился! Я так и застыл на полдороге, и не туда – не сюда. Банку не выпускаю, сжал только крепче и дёрнул сильнее. Банка вырвалась из рук и на пол грохнулась. Но не разбилась, а только соль просыпалась. И опять, не особо загружаясь (я ж материалист!), смёл просыпавшуюся соль в мусорное ведро, поел и погнал на службу.

Вечерами бабка в своей комнате включала телевизор, ну и я иногда подсаживался поглазеть зомбоящик. Вот сидим с ней, смотрим, она на диване, я в кресле, собака – спокойно у неё в ногах. Вдруг в прихожей – гром-тарарам! Летим все пулей, вместе с собакой, а там небольшой катаклизм. Если кто помнит, был в советские времена такой вид мебели, как трельяж, с трёхстворчатыми зеркалами, которые открывались и закрывались, словно дверцы. Так вот, одно из таких боковых зеркал на бабкином трельяже валялось на полу. Как оно могло отвалиться само без чьей-то помощи – непонятно. Для этого надо было приподнять достаточно тяжёлую зеркальную створку и снять её с шарнира. А тут – шарниры все на месте, на створке тоже всё в целости-сохранности. Рекбус-кроксворд! Ну что ж, повесил я створку обратно и пошли телик досматривать.

Так нескучно прошла первая моя неделя у бабули-вдовушки. На выходные я отчалил домой в Тагил. Вернулся обратно вечером в воскресенье. Звоню в дверь – только собака гавкает, а бабка не открывает. Что за дела? Не могла она никуда на ночь глядя умотать! Открываю своим ключом, что бабка доверила. Захожу в квартиру – а из прихожей бабулину комнату сразу видно – лежит бедная на своём диванчике с перевязанной головой и стонет. Я к ней – что, да как?

Рассказывает. Днём, значит, возилась на кухне, что-то резала на разделочном столике, и тут ей на голову обрушивается двухстворчатый навесной шкафчик со стены. Да так, что кровь и потеря сознания. Очнулась через какое-то время на полу, еле доползла до телефона и вызвала сына на подмогу. Тот уже с врачами приехал. Осмотрели, забинтовали, от госпитализации отказалась.

Я пошёл на кухню злосчастный шкафчик смотреть. Он, полностью разобранный от удара о крепкую бабулину голову, стоит на полу у батареи. Проверяю первым делом навесы на задней стенке и шурупы в стене. Всё в порядке, всё на месте! Более того, когда он висел, нижний край его был на уровне бабкиной шеи. Как он мог сам со стены соскочить, подняться в воздухе и упасть сверху ей на макушку?!

Тут-то окончательно мы с ней решили, что это дед бунтует. Вернее, дух его. Видимо, недоволен был, что даже сорока дней со дня смерти жадная супружница не дождалась и подселила арендатора. Меня, то есть.

Купил конфет дорогих коробку, кагора, налил полный стакан и в антресолях встроенного шкафа в прихожей деду угощение поставили. А через пару дней и вовсе на собственную купленную квартиру съехал.

Бабуле звонил пару-тройку раз потом, интересовался по поводу продолжения истории с дедом. Нет, всё было спокойно. Она после меня ещё нескольким жильцам комнату сдавала, и никто ни на что не жаловался и ничего необычного не замечал. Успокоился дед.

Может, просто я ему тогда не приглянулся, а может, в рай улетел. Догадайся поди!..

22.05.2016

Кольчуга

Рисунок автора

Несколько лет назад довелось гостить у дальних родственников на Волге. Раньше никогда в той деревне не бывал. Общались очень редко. По старинке, письмами. А тут решил навестить волжскую и чувашскую родню. Ну, и в это дальнее село заодно заехал.

Народ деревенский простой, бесхитростный. С такими людьми быстро входишь в задушевный контакт. Особенно под деревенское свойское пивко и самогоночку.

На вечернем застолье случайно всплыла в разговоре военная тема. Немудрено – в семье, где я гостил, три фронтовика – три родных брата. Было. Теперь уже все покойнички. Хотя, может быть, и не все… Но обо всём по порядку.

В самый разгар беседы хозяйка дома отворила крышку кованного сундука в углу комнаты и достала на свет Божий… кольчугу! Настоящую, старинную – музейный экспонат! Не какой-нибудь дешёвый новодел. Видно сразу. Несмотря на солидный возраст, богатырский доспех хорошо сохранился, благодаря бережному хранению.

«Вот это, можно сказать, наша родовая реликвия, – произнесла женщина, осторожно расправляя железные складки, – память о ратных подвигах наших кровных предков. С самых незапамятных времён передавалась из поколения в поколение. Конечно, последние два столетия кольчугу не использовали по прямому назначению. Но для некоторых других целей доставали. И не раз бывало…»

После этих слов хозяйка присела на своё место за стол и на пару с мужем поведала родовое предание. Насколько история правдива, судите сами…

Перед самой войной на окраине Горького (ныне Нижний Новгород), в деревянном бараке проживала семья: старая бабушка, мать и трое сыновей, Никодим, Никифор и Никита (перечислены по старшинству). У старшего Никодима уже была жена и дочка малая. Средний – Никифор, заканчивал ремесленное училище. Самый младший из братьев, Никита, только что перешёл в десятый класс.

Когда в июне 1941 года грянула война с немцами, первым на фронт призвали среднего брата. Младший был ещё школьник, а у старшего – бронь на военном заводе.

Едва пришла повестка Никифору, старая бабушка молча достала из своего сундука тяжёлый свёрток. Развернула ткань и выложила пред домочадцами старинную кольчугу.

– Внучки́, кольчужка эта не простая. Заговорённая. В ней бились с ворогом ваши пра-пра-прадеды и все живыми домой воротились. Последний раз её ваш дед, в Первую мировую, перед самым уходом на фронт, надевал. И, хоть раненый, тоже живым вернулся.

После бабушка наказала новобранцу – внуку Никифору три ночи спать, не снимая с себя кольчуги. Сама же эти три ночи не сомкнула глаз и всё бормотала что-то под нос, стоя в углу с иконами.

Спать в железных доспехах было очень неудобно. Никифор еле-еле выдержал две ночи. На третью же решил схитрить и, улегшись в кровать, незаметно для бабки снял кольчугу под одеялом. Утром так же незаметно надел снова, пока бабушка стояла к нему спиной и шептала под иконами.

Уже прощаясь на вокзале и крестя внука на дорогу, бабка вдруг охнула и, почернев лицом, проговорила:

– Зачем ты, Никишка, кольчугу-то снимал… Я же тебе строго-настрого наказывала…

Никифор только отмахнулся: «Бабуль, не причитай! Вернусь живой и здоровый, сразу как немцу хребет переломим!»

Минул год войны. От Никифора регулярно до родного дома доходили треугольнички-весточки, хоть и не часто. Смерть и серьёзные ранения обходили солдата стороной.

Летом 1942 года, едва закончились школьные экзамены, почти всем парням выпускных классов пришли повестки из военкомата. В том числе, и младшему из братьев, Никите.

За трое суток до отправки на фронт бабка провела аналогичный обряд с кольчугой. Только теперь глаз не спускала с внука, чтобы не снимал железный оберег.

Перед посадкой в эшелон, провожая Никиту, бабушка с улыбкой напутствовала:

– Не бойся, внучок, на войне ни пули, ни штыка вражеского. Бей фрицев изо всех сил, не жалея. Всегда помни, что дома ждут тебя родные с победой. Ничего плохого с тобой не случится, вернёшься живой и невредимый. Я точно знаю…

С тем и отбыл парень.

А ещё через год забрали старшего, Никодима. Как потом оказалось, он сам написал заявление. Добровольцем. Никому не сказал только. Знал, что бабы в три голоса станут отговаривать – не устоишь. Не мог молодой здоровый мужик отсиживаться в тылу, пусть и на военном заводе, когда оба младших брата с оружием в руках бились с фашистской нечистью.

О том, что призвался, рассказал Никодим жене, матери и бабушке только утром в день отправки. Наскоро собравшись и обняв по очереди своих рыдающих женщин, запрыгнул в уже бибикающий заводской грузовик с такими же работягами из цеха. Больше родные его не увидели.

Погиб Никодим в одном из боёв через два месяца после призыва. Не получив ни медали, ни ордена. Успев написать домой только пару писем.

Спустя год без вести пропал и средний брат.

Мать сходила с ума от горя. Бабушка её успокаивала и говорила, что Никифор жив. Но дальше, мрачнея, замолкала.