Симеона прильнула к холодному стеклу иллюминатора и посмотрела в темную мглу ночного неба. Где-то вдали она заметила два огонька мигающих желтым светом. Они, то немного отставали, то вырывались вперед, но неотступно следовали за вертолетом. Симеона вспомнила, когда она уже видела такие же огоньки в ночном небе. Это было около месяца назад, незадолго до начала операции в Афганистане. Ее часть стала лагерем в горах на полпути к базе, откуда они должны были пойти в наступление. Спустя несколько минут после появления этих огоньков на лагерь обрушились дроны-штурмовики. Симеоне тогда повезло, но многие солдаты и офицеры погибли или были ранены. Потом кто-то из командования, прибывший на место, отчитывал охранение, что они проспали разведчиков Айры. Девушка отпрянула от стекла и испугано посмотрела на пожилого офицера сидящего, напротив. Он читал какую-то брошюру и сохранял полное спокойствие. Симеона еще раз взглянула в иллюминатор, но теперь ничего не увидела. Огоньки исчезли, как будто их и не было.

– Может показалось. Всё-таки я очень устала – подумала она и закрыла глаза.

Перед ней стали появляться какие-то смутные образы: лица, здания, горы с покрытыми снегом вершинами. Ей казалось, что война, которую вело человечество за свое существование – это страшный сон, а она просто не может никак проснуться. Симеона Лаваль была медсестрой в медроте девятого мотопехотного полка объединённой армии. Из этого полка в живых осталось только двое: Симеона и один сержант, который свалился с утеса и был отправлен в госпиталь еще до начала боевых действий. Такова была цена недостаточной подготовки грандиозной по своей масштабности операции, на которую люди возлагали все свои надежды. Вертолет несколько раз тряхнуло и Симеона открыла глаза. Она была в пути уже пятнадцать часов, но поспать ей толком не удалось. Когда ее забрали с точки эвакуации, она еще не знала, что штаб-квартиры объединенной армии в Пешаваре больше нет. Забиравший ее офицер сказал, что Александр Сурдинов руководит аналитическим отделом при штабе, так что, если она хочет с ним встретиться нужно лететь в Стамбул.

– А вы случайно не летите туда? – спросила девушка.

– Должен сказать, вам очень повело. Мне нужно отвезти туда один груз и трех эвакуированных офицеров, но место для вас найдется. Мы сделаем остановку, чтобы заправиться и сразу снова полетим. Но если вы устали, я могу устроить вас у связистов, а завтра будет еще один вертолет, и он вас заберет.

Предложение было конечно заманчивое, но Симеона вдруг испугалась, что завтра может и не настать или вертолет не прилетит или еще что-то случится.

– Нет, я совсем не устала и полечу с вами – нервно произнесла она.

Сидевший напротив пожилой офицер отложил свое чтение и улыбнулся Симеоне.

Он порылся единственной рукой в своем рюкзаке и достал кусок горького шоколада.

– Вот возьмите, это вас подкрепит – сказал он.

Симеона взяла шоколад и откусила кусочек.

– Если бы я рассказала этому офицеру, чем мне приходилось питаться последний месяц, он наверно отдал бы все свои припасы – подумала она и убрала шоколад к себе в рюкзак.

В полутемном кабинете за большим столом, на котором стояли несколько мониторов, сидел молодой военный. Судя по форме и трем горизонтальным полоскам на шевроне, его звание соответствовало полковнику. Звали военного Александр Сурдинов. Он был самым молодым среди старших офицеров в штабе объединённой армии. Ему было только двадцать шесть, но природный ум, фанатичная любовь к знаниям и приверженность своему делу, сделали из него настоящего профессионала. Его высоко ценили ещё до войны, когда он был специалистом в компании Эн-Экс-Пи. С ее началом самые авторитетные военные мира стали формировать новую, до этого никогда не существовавшую армию. Один из них – генерал Эверт заметил в молодом человеке острое чутье и блестящий аналитический ум, и пригласил его на руководящую должность в разведку.

Оторвавшись от монитора, на котором ещё появлялись строчки с символами и цифрами, полковник поднялся и позвонил по проводной линии диспетчеру.

– Говорит Сурдинов. Мне необходимо переговорить с генералом Махендером.

Спустя примерно минуту диспетчер соединил Александра с генералом.

– Рад вас слышать генерал, как обстоят дела с возведением оборонительной линии?

– Мы сильно отстаем от графика. Тяжелая болезнь свалила многих строителей и солдат, но делаем всё, что в наших силах.

– Я понял вас генерал – ответил полковник и его лицо помрачнело.

Он немного помолчал и произнес:

– По моим данным Айра развернула против вас не менее пятисот дронов класса «А». Им не хватает боеприпасов, но за пару недель она с этой проблемой справится. Я думаю вы понимаете, что это значит.

Повисла тягостная пауза.

– Генерал? – прервал ее Александр.

– Послушайте Сурдинов, я могу вам обещать только одно. Ни один из моих солдат не побежит и будет стоять до конца. Так же, как и я – хрипло ответил Махендер.

– Я знаю это. И всё же, если вы не успеваете, то стоит обсудить с генералом Эвертом возможность вашего отхода.

– Я с ним уже говорил. Простите и прощайте полковник.

В трубке послышались гудки.

Александр налил в стакан воды и с жадностью выпил. Он прекрасно осознавал, что жертва, которую принесет в скором времени Махендер, слишком высока и не принесет сопоставимой пользы делу. Проблема была в том, что Айра обыгрывала их всех, как детей и переломить такой ход вещей не получалось. Сурдинов откинулся на спинку кресла, и в этот момент вошел его адъютант Леви Михельсон. Он недавно вернулся из госпиталя после ранения, но сразу приступил к работе. Это был высокий сутулый человек, лет тридцати с очень усталым взглядом и рыжими усами.

– Вас очень хочет видеть одна медсестра. Говорит у нее есть сведения о вашем отце – произнес он дежурным тоном.

– Как ее зовут?

– Симеона Лаваль.

– Ни о чем не говорит. Впрочем, пусть зайдет.

Александр не почувствовал никакого волнения от того, что услышал. Он посчитал, что скорее всего, эта медсестра могла встречать Сурдинова-старшего в начале наступления, а сейчас просто хочет что-нибудь выпросить для себя, узнав, что он здесь. К тому же, Александр всё еще был поглощен разговором с генералом. Тем не менее он хотел услышать хоть что-то о своем отце, которого не видел больше полугода. Полковник поднялся из-за стола и прошел к висевшей на противоположной стене карте. В дверь постучали и в кабинет вошла невысокая темноволосая девушка, с бледным лицом. Александру сразу бросилось в глаза, что она очень худая. Этого не могла скрыть даже мешковатая толстовка, которая к тому же была ей явно велика. Девушка с любопытством оглядела комнату, но заметив Александра вздрогнула, как будто увидела призрак.

– Простите, что я сразу не дал о себе знать, когда вы вошли. Мне сказали, что вы знаете что-то о моем отце – произнес полковник весьма вежливо.

Симеона ничего не ответила, но продолжала внимательно смотреть на Александра.

– Вы очень похожи на своего отца, особенно ваши глаза – наконец произнесла она.

– Значит, вы видели его? Что с ним? Где он? – спросил Сурдинов, быстро подойдя к девушке.

– Я должна вам кое-что передать – произнесла Симеона и протянула офицеру металлический жетон, который держала в руке.

Александр взял его и посмотрев на номер, тяжело вздохнул. Этот номер он никогда бы не забыл. Полковник опустил руку, продолжая сжимать в ладони жетон и вопросительно посмотрел на девушку.

– Ваш отец скорее всего погиб, а мне он спас жизнь – тихо сказала она.

– Скорее всего? Значит вы не уверены. Расскажите мне всё, прошу вас.

Симеона кратко и довольно сухо, в общем совсем не так, как она собиралась это сделать, рассказала Александру о своей встрече с его отцом. О том, как приехавшие Дюваль и Роджерс фактически бросили их вдвоем в бункере и как майор Сурдинов остался ее прикрывать, когда она поехала в точку эвакуации.

– На границе с Пакистаном я узнала, что штаб в Пешаваре разрушен и нужно лететь в Стамбул, чтобы разыскать вас. Пока я ждала вертолет, то встретила одного офицера, кажется он был из разведки, и рассказала ему о том, где остался ваш отец. Я попросила его организовать операцию по его спасению. Однако он сказал, что вся территория до места где меня подобрали уже находится под контролем Айры и туда не пробиться – закончила Симеона свой рассказ.

– Вы говорите отец был ранен. Насколько серьёзно?

– Очень. Его сильно контузило и ранило осколками в верхнюю часть ног. Врач, который в тот момент был на базе, вынул их, но заражения избежать не удалось. Начался сепсис.

Александр снова тяжело вздохнул и вернувшись за стол, сел в свое кресло.

– Он говорил что-то обо мне?

– Да, он мне рассказывал о вас – произнесла Симеона, дрогнувшим голосом.

Ей очень хотелось рассказать этому молодому человеку, которого она так себе и представляла, о благословении, который дал его отец. О том, как она ждала этой встречи и наконец о своих мечтах, которые она взрастила пока добиралась сюда.

– Он сказал, что хотел бы… – Симеона запнулась.

– Что хотел?

– Хотел, чтобы я с вами познакомилась.

– Что же, теперь мы знакомы – сказал Александр и его лицо приняло строгий, казарменный вид.

Он внимательно посмотрел на девушку и совершенно безразличным тоном произнес:

– Благодарю за вести о моем отце, хоть они и печальные. Вас наградят медалью за верность долгу. Это новая награда, учрежденная для участников Афганской операции. Так же, я буду просить о присвоении вам звания лейтенанта медицинской службы.

– Это такая благодарность за весть о вашем отце? – с вызовом спросила Симеона.

– Нет. Вы это заслужили.

– Так вы не хотите узнать, что он мне о вас рассказал?

– Не думаю, что это важно. Вот возьмите этот пропуск.

Александр быстро взял со стола бланк и что-то на нем написал.

– Идите вниз в столовую. Вас там накормят, потом подойдите к коменданту, он тоже на первом этаже. Я сообщу ему о вас, и он распорядится о вашем жилье.

Симеона подошла к столу и взяла протянутый ей пропуск.

– Это всё? – спросила она в нерешительности.

– Да. Сегодня отдыхайте, а завтрашний день сам напомнит о себе.

Симеона не прощаясь вышла из кабинета.

Александр сел в кресло, откинулся на его спинку и закрыл глаза. Мгновение он сидел неподвижно, но потом выпрямился и вынул из кармана жетон. Сурдинов с силой разъединил его на две части, одна из которых оказалась флешкой. Этот жетон он подарил своему отцу на день рождения, отдав немалые деньги за его изготовление. Сурдинов-старший почему-то чаще предпочитал пользоваться блокнотом и карандашом, а не цифровыми устройствами. Немного подумав, Александр вставил флешку в свой ноутбук. На ней оказалась аудиозапись и папка с двумя неизвестными ему программами. Для начала полковник решил прослушать запись. Он одел наушники и запустил аудиофайл.

Симеона почти на автомате спустилась вниз и отдала коменданту пропуск. Он поставил на нем печать и дал девушке талон в столовую и ключ от комнаты в соседнем здании, которое приспособили для проживания офицеров штаба. К ключу была прикреплена бирка с номером комнаты. Совершенно забыв про столовую Симеона вышла на покрытый желтоватой пылью двор.

Сухой горячий воздух обдал ее своим жарким дыханием. Она приехала утром, когда первые лучи солнца, осветили только верхние этажи здания штаба и было сравнительно прохладно. Однако сейчас время подходило к полудню и солнце щедро одаривало своим теплом всё вокруг. На КПП по-прежнему стояли двое молоденьких солдат, которым Симеона предъявила свои документы.

– А вот трёх военных джипов, которые теперь стоят справа от главного входа, тогда не было – подумала девушка и остановилась.

Мимо нее прошли несколько мужчин офицеров, с серьезными лицами. Один из них, судя по шеврону – майор, бросил настороженный взгляд на одиноко стоящую девушку, одетую как беженка, но ничего не сказал. Слева от Симеоны появились несколько женщин в военной форме. На их лацканах был прикреплен красный крест, что говорило о том, что они служат в медицинской части.

– Простите – обратилась Симеона к одной из них – рыжеволосой, высокой женщине. Судя по знакам отличия, капитану.

– Я бы хотела записаться добровольцем в вашу часть. У меня есть опыт, и я многое умею.

– Вы работали в боевых условиях? – спросила рыжая, сделав вид, что обращение к ней не по уставу ее не задело.

– Да, я была медсестрой медроты, и мы вместе с штурмовым батальоном девятого мотопехотного полка одни из первых пошли в наступление. Я почти месяц провела на линии фонта.

Рыжеволосая с удивлением посмотрела на Симеону и еще раз ее оглядела. Потом одобрительно покачала головой и сказала:

– Этого вполне достаточно. Подходите через три часа на железнодорожный вокзал и спросите капитана Лундстрем. Это я.

Женщина поспешила вслед за ушедшими подругами, а Симеона прошла к пятиэтажному, довольно ветхому зданию, и поднялась на второй этаж. Найдя нужный номер, она открыла ключом дверь и вошла в узкую прихожую, в которой стоял шкаф для одежды, а на стене висело зеркало. Девушка бросила на пол свой рюкзак, сняла кроссовки и прошла в комнату.

– Как он мог так сухо со мной разговаривать. Да он хотя бы представляет через что мне пришлось пройти? – в сердцах воскликнула Симеона.

Потом она устало махнула рукой и добавила:

– И с чего я решила, что он такой же, как его отец.

Она уже хотела сесть на кровать, но вспомнила, что в номере наверняка есть вода, и она сможет умыться, а может и душ принять.

– Как я сразу не подумала. Совсем одичала.

Симеона прошла в коридор, где была дверь в душевую, но вдруг остановилась. В этот момент она увидела свое отражение в зеркале, которое висело рядом со шкафом в прихожей. Она увидела себя в этих старых джинсах, в этой мятой, местами грязной толстовке, с лежащими на капюшоне косичками. А ведь платье с туфлями всё ещё лежали у нее в рюкзаке. Она столько раз представляла себе, как это будет. Как она встретит его. Именно такого: высокого, статного, в безупречном мундире и так похожего на своего отца. Почему же все эти планы так и остались планами? Почему она даже не подумала о том, как выглядит, и не вспомнила о платье, когда зашла в здание штаба? Симеона поняла, что просто настолько устала и ей так хотелось поскорее увидеть Александра, что ни о чем другом она и думать не могла. Вот и ответ на все ее вопросы. Александр увидел то же, что теперь в зеркале видела сама Симеона. Она закрыла руками лицо и горько заплакала.

Прослушав запись, оставленную его отцом, Александр поднялся и прошелся по комнате. Он не мог сдержать волнения, охватившего его. Конечно полковник знал без прикрас всю правду о войне. Он знал куда отправился его отец и понимал, что это вероятнее всего был билет в один конец. Но надежда в нем всё равно жила, она не угасла даже когда Александр получил сведения о потерях в передовых частях, и о том, как осуществлялось отступление. Даже когда ему доложили, что вся часть которой командовал его отец уничтожена, он всё равно надеялся. Теперь же и этот маленький уголек погас в его душе. Всё было очевидно и никаких сомнений быть уже не могло. Полковник снова сел в кресло и нервно вытер появившиеся на глазах слезы. Однако, почему же он не расспросил ту девушку, которая видела отца последней? Этот вопрос теперь не давал Александру покоя. Конечно, нужно с ней ещё раз поговорить. Александр набрал номер коменданта, но в этот момент в его дверь постучали.

– Войдите – сухо сказал полковник, положив всё-таки трубку.

В комнату вошел капитан Леви Михельсон.

– Простите полковник, но вы просили напомнить о совещании. Оно начнется через пять минут.

– Ах да. Спасибо Леви, вы очень вовремя напомнили – сказал Сурдинов, приняв свой обычный деловой вид.

– У меня к вам будет просьба. С фронта к нам сюда приехала медсестра. Вы с утра о ней докладывали. Я хочу распорядиться о награждении ее медалью и присвоении ей звания лейтенанта. Она это заслужила.

– Конечно, я всё сделаю, а документы вы подпишите после совещания.

– Да, спасибо Леви, вы всегда мне очень помогаете.

Александр быстро поднялся и взяв со стола несколько листков с какими-то записями, вышел из комнаты, вслед за капитаном.

Совещание продлилось очень долго и Александр покинул здание уже за полночь. Тем не менее он помнил о своем желании поговорить с Симеоной, но решил отложить это на завтра. Появившись на проходной на следующее утро, Сурдинов сразу же нашел коменданта, который о чем-то разговаривал с начальником ремонтной части. Не дождавшись, когда они переговорят, Александр знаком показал коменданту, чтобы тот к нему зашел, а сам поднялся к себе в кабинет. Через четверть часа к Сурдинову вошел комендант. Он отдал честь и подошел к столу полковника.

– Я хотел вас спросить, а где та девушка, которая приехала вчера? Она должна была к вам подойти насчет размещения.

– Симеона?

– Да, так кажется ее зовут.

– Да она подходила, и я ей выдал ключ от комнаты и талон на питание. Позже по вашему приказу ей выдали документы о присвоении звания лейтенанта и награждении. После этого она снова подошла ко мне и сказала, что очень хочет попасть в полк к медикам и попросила сделать необходимые документы. Я их подготовил и отдал ей.

– А сейчас-то она где? – неожиданно для себя, закричал Александр.

Впрочем, комендант был не робкого десятка и по своей природе очень спокойный человек.

– Ее отправили вместе с новым набором в Загреб. У нас большой дефицит хороших врачей с опытом, так что ее сразу взяли. К тому же за нее поручилась Ева Лундстрем.

– Та самая?

– Да.

– Но где они могли видеться, ведь эта Лундстрем совсем недавно прибыла с севера, а Симеона в это время была в Афганистане?

– На это мне нечего сказать. Знаю, что их полк отбыл ночным поездом и сейчас уже в тысячи километров отсюда.

– Так там же идут бои.

– Так и есть и раненых там очень много.

– Но был же приказ, всем кто с фронта давать недельный отпуск перед новой отправкой.

– Да, и я ей об этом сказал, но она категорически отказалась.

– И больше вы не настаивали – язвительно произнёс Сурдинов.

– Нет. На фронте очень нужны медики, тем более с опытом.

– Хорошо. Спасибо за информацию – устало сказал Александр, глядя в окно.

Комендант вышел и запер за собой дверь. Сурдинов сел за стол и тяжело вздохнул.

– А чего, собственно, я так переживаю. Мы все на войне. Она медик, я офицер службы разведки. Каждый делает свое дело – подумал он.

Однако полностью успокоить себя такими размышлениями Александр не смог.

Прошла неделя обычной рутинной работы. Сурдинов собирал сведения, поступавшие из разных частей света, анализировал их, стараясь предугадать хотя бы один следующий шаг Айры, хотя бы на одном каком-то направлении. Иногда это получалось, но чаще, всё происходило совсем не так, как он предполагал. Потом всё повторялось снова. Однажды во время долгого совещания на котором зачитывали длинный список потерянных территорий и имена высших офицеров погибших в боях, в зал заглянул неизменный адъютант Сурдинова, Леви. Подождав, когда полковник обратит на него внимание, он знаком показал, что у него что-то срочное. Сурдинов быстро подошел к двери.

– Простите полковник, что отвлекаю, но вам наверно будет интересно взглянуть – произнес Михельсон своим спокойным тоном.

– Взглянуть на что?

– Вернулась группа разведки. Им повезло, они сумели пройти до Двух Ущелий.

– Это же километров триста от наших крайних рубежей. Так глубоко на ее территорию еще никто не забирался. В самом деле им очень повезло. И что они принесли?