© Петр Петрович Котельников, 2017

Редактор Олег Петрович Котельников

ISBN 978-5-4474-9951-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Введение

 
«…Да, ведают потомки православных
Земли родной минувшую судьбу,
Своих царей великих поминают
За их труды, за славу, за добро —
А за грехи, за темные деянья
Спасителя смиренно умоляют…»
 

А. С. Пушкин «Борис Годунов»

В век тотальной продажности правдивые сказания наши «монахи-летописцы» не переписывают, а злонамеренно искажают! И произошло это тогда, когда работать над историческими фактами стали за пределами монашеских келий, и естественно, не за монастырские щи да кашу…

 
История у нас переживает блуд,
(Такое с ней бывало прежде).
Коль ложь историкам оплачивает труд,
Пробиться истине нет никакой надежды.
 
 
Да что сказать? Экклезиаст был прав.
Все в мире нашем повторимо,
Не изменился человека нрав:
Увидев истину, пройти стремиться мимо.
 

Истина наскоро проглоченная, не определённая на вкус, запах и цвет, преломляется в сознании каждого по-своему, в зависимости от объема информации, А если эта информация – не целостная, а состоящая из фрагментов, что тогда?

Вырванные из контекста истории фрагменты могут трактоваться по-разному. Истина становится ложью, и наоборот. Преступники становятся значимыми историческими фигурами, а их жертвы умаляются до ничтожества. И вестимо, мертвому не доказать правоту, если изначально преступники всесильными оказались, и единственными, контролирующими информацию!

Преступления, с которыми мне хотелось бы ознакомить читателя, возникли не внезапно и не на голом месте – им предшествовали важные события, происходившие, как в Санкт – Петербурге – столице Российской империи, так и в «землях» Северной Германии.

Пролог

Россия в допетровский период времени была самодостаточной, с особенностями своего уклада жизни, здорово отличающегося от западно-европейского. И не искали правители огромного государства жен себе в Европе, преследуя материальную выгоду – своего бы не потерять. Но, не в пример Киевской Руси времен Ярослава Мудрого, не было внутри семейных связей у русских царей с правящими домами Европы. Не отдавали своих дочерей правители крупных держав в Москву. И Петру Великому не удавалось нарушить это правило, хотя старался, что уж тут говорить…. Так уже вышло, что дочь брата своего Ивана Петр отдал замуж за герцога Курляндского, а своих дочерей Анну и Елизавету пристроить не успел. Хотя брачный контракт с Голштинским герцогом при жизни его составлен был,

Но к этому событию мы вернемся несколько позднее. Тем кто подзабыл историю нашу напомним, что у Петра Великого было 14 детей: три от первого брака с Лопухиной и одиннадцать – от второго с Мартой Скавронской. Десять умерли в младенчестве и только о четырех нам сообщает история – два сына и две дочери. Старший сын Алексей Петрович от первого брака с Лопухиной был казнен за измену отцовскому делу, младший Петр Петрович четырех лет от роду умер от воспаления легких..Еще было двое сыновей, но умерли они в раннем младенчестве. Возможно, были дети внебрачные, но на них официальная история никаких сведений не дает. А вот неофициальная нет-нет, да и подбрасывает информацию для размышления…

Не сегодня и не вчера родилась версия о том, что внебрачным сыном Петра Великого был великий русский ученый и поэт – Михаил Ломоносов. Версия кажется на первый взгляд крайне невероятной! Но, а если порассуждать… Разве не странно, что в далеком 1730 из Холмогор в Москву отправился никому не известный великовозрастный крестьянский сын. Прибыл и был принят безо всякой протекции в лучшее учебное заведение? И произошло это во времена, когда российская жизнь была строго регламентирована указами и положениями – без приказа сверху не делалось и малости. А тут вдруг сам глава Синода Феофан Прокопович принял самое деятельное участие в судьбе совершенно неизвестного ему парня из далеких северных Холмогор. Да какое дело было этому знаменитому ученому и философу до малообразованного крестьянского недоросля? Он о его самом существовании и слышать не мог!..

А теперь представим все-таки, что слышал о нем, и слышал из уст самого родителя… Ведь именно Феофан Прокопович, как глава Синода, находился у смертного одра императора Петра Великого. Конечно, тайна исповеди велика есть. Но сохранилось предание, что Петр, умирая, поведал Прокоповичу о некоем отроке Михайле, своем незаконном сыне, и повелел обучить его и приобщить либо к сану священника, либо к государственной службе – на что он окажется способен… И вправду, кому бы мог поручить государь свое незаконное детище, как не самому ученейшему человеку своего времени?

Так что, получается, возможным становится самое невозможное:

 
Жизнь говорит нам и о том,
Что невозможное – возможно.
Что ладить можно со скотом,
А с человеком ладить сложно.
 
 
Он не понятен с давних пор,
Чреваты гибелью поступки.
Он затевает с Богом спор,
Со смертью затевает шутки.
 
 
И повсеместно сеет тайны
И этих тайн не перечесть.
И открываются случайно,
Когда на это время есть!
 

Официально в живых при Государе Петре Алексеевиче оставались две дочери.

Рождены они были Екатериной Алексеевной, когда та была ещё просто любовницей Петра I и называлась Мартой Скавронской, а не Императрицей Российской Екатериной Алексеевной. Законной женой царя Петра она стала только через 3 года после рождения старшей дочери Анны.

Государыня Екатерина Алексеевна малолетних дочерей своих Анну и Елизавету держала в строгости, но позволяла им резвиться среди сверстников низкого звания, многие из которых лифляндцами были, говорящими на шведском языке, оберегая от влияния придворных, строгостью нравов не отмечавшихся. Петр позаботился о том, чтобы дочери его получили приличное образование. Особенно преуспевала в науках старшая любимая дочь Петра Анна. Восьми лет царевна Анна Петровна уже сама писала письма матери. Петр позаботился о том, чтобы дочери и в русском языке преуспевали, и иностранными языками прилично владели. В 1716 году в ноябре месяце прибыла в Санкт-Петербург итальянка графиня Марианна Манияни, занявшая место воспитательницы при царевнах. Ранее при них состояли: француженка виконтесса Латур-Лануа, сопровождавшая Анну Петровну и в Голштинию, и «мастер немецкого языка» Глик. Таким образом, царевны изучали французский, немецкий и итальянский языки, на которых потом свободно говорили. В раннем детстве, окруженные уроженками Ингрии, знавшими шведский язык, девочки исподволь научились говорить и по-шведски. В кабинете Петра Великого хранится несколько поздравительных писем царевны Анны к отцу, писанных на немецком языке. Кроме языков, царевны обучались танцмейстером Стефаном Рамбургом различным танцам, которые исполняли превосходно

Время принцесс к замужеству шло…

В те времена династические браки заключались в раннем возрасте, поскольку в них над физиологическими преобладали политические интересы. Поэтому, как только старшей дочери Петра Анне исполнилось 13 лет, в Санкт-Петербург зачастили посланники и женихи из тех карликовых немецких государств, которые хотели бы свои государственные интересы решить с помощью России, ставшей реальной силой, с которой следовало считаться всей Европе.

Когда дочери достигли девического возраста, они получили отдельное помещение, отдельный стол и особую прислугу. Теперь они не в тени находились, а звездами сияли при дворе императорском.

Одним из соискателей руки Анны был племянник шведского короля Карла XII, герцог Карл-Фридрих Голштейн-Готторпский. До него в Северной столице России побывал камер-юнкер голштинского Двора Берхгольц. В день коронации Петра Великого ему удалось видеть все царское семейство на празднике в Летнем саду прогуливавшееся. «Взоры наши, – напишет Берхгольц позднее, – тотчас обратились на старшую принцессу, брюнетку и прекрасную как ангел. Цвет лица, руки и стан у нее чудно хороши. Она очень похожа на царя и для женщины довольно высока ростом». Впоследствии, в 1724 году, перед обручением цесаревны Анны с герцогом, он же Берхгольц замечал в своем дневнике: «Вообще можно сказать, что нельзя написать лица более прелестного и найти сложение более совершенное, чем у этой принцессы. Ко всему этому присоединяются еще врожденная приветливость и обходительность, которыми она обладает в высшей степени».

И воистину такой похвалы старшая дочь царя Петра была достойна.

Торжественный въезд самого герцога голштинского в Петербург состоялся 27-го июня 1721 г. В свите его находился тайный советник граф Бассевич, бывший уже раньше в России, в качестве посланника от голштинского Двора. Он тоже оставил в своих записках замечания, касающиеся цесаревны Анны. Они воистину восторженны:

«Анна Петровна походила лицом и характером на своего августейшего родителя, но природа и воспитание все смягчило в ней. Рост ее, более пяти футов, не казался слишком высоким при необыкновенно развитых формах и при пропорциональности во всех частях тела, доходившей до совершенства. Ничто не могло быть величественнее ее осанки и физиономии, ничто правильнее очертаний ее лица, и при этом взгляд и улыбка ее были грациозны и нежны. Она имела черные волосы и брови, цвет лица ослепительной белизны и румянец свежий и нежный, какого никогда не может достигнуть никакая искусственность; глаза ее неопределенного цвета и отличались необыкновенным блеском. Одним словом, самая строгая взыскательность ни в чем не могла бы открыть в ней какого либо недостатка. Ко всему этому присоединялись проницательный ум, неподдельная простота и добродушие, щедрость, снисходительность, отличное образование и превосходное знание языков отечественного, французского, немецкого, итальянского и шведского. С детства отличалась она неустрашимостью, предвещавшею в ней героиню, и находчивостью». Кстати, жених – герцог голштинский не отличался ни умом, ни красотой. Он был не высок ростом и не имел особенной привлекательности в чертах лица своего. Равнодушный к умственным интересам, ничего не читавший, беззаботный и склонный к мелочному формализму, Карл Фридрих любил проводить время в тост-коллегии, попросту говоря «убивал» время!. Решение многих политических вопросов требует внимательного изучения тех лиц, на которых эти решения замыкаются. Поэтому, чтобы поближе познакомится с женихом, претендующим на шведский престол, российские государь и государыня отправились в Ригу и провели там всю весну. Первое свидание Царя с будущим зятем происходило 20-го марта. 1722 года Петр Великий нашел герцога пригодным для своих политических видов и пригласил его приехать в Ревель, а затем и в Петербург. Однако сватовство Карла-Фридриха затянулось. Недовольному герцогу пришлось в досаде великой долгое время пребывать, уменьшая тяжесть ее за стаканом вина, к которому он заметно пристрастился. Виной тому были события, происходившие в Стокгольме. Голштинский герцог, являлся наследником шведского престола, если у правящего короля Карла XII прямых наследников не появится. Король противился этому положению, поскольку понимал возможности российского престола влиять на судьбы голштинского княжества. Швеция находилась с Россией в состоянии войны. У Карла XII после сокрушительного поражения под Полтавой не было сил вести наступательные действия вне территории Швеции. Россия пока ограничивалась редкими, но непредсказуемыми нападениями со стороны моря на побережье Швеции, разоряя селения и держа Карла в постоянном напряжении. В 1718 году скончался бездетный Карл XII, шведский престол должен был достаться сыну старшей сестры короля, герцогу голштинскому, по он был отвергнут шведами и корону, с ограничением власти, шведские государственные чины предложили Ульрике-Элеоноре, младшей сестре Карла XII. Петр Великий полагал, что, имея в своих руках законного наследника шведского престола, он скорее добьется выгодного для России мира. Поэтому Петр І дал повеление Брюсу и Остерману заключить мир со Швецией только при условии, что шведы признают Карла-Фридриха наследником королевского престола и обещают восстановить его, при помощи России, во владении герцогством Шлезвиг. Шведы не хотели и слышать об этом. Пришлось участить и усилить военными нападения на берега Швеции. Посол Голштинии граф Бассевич и посол России Бестужев вели долгую, кропотливую работу, употребляя, где изворотливый ум, где денежные средства для подкупа влиятельных лиц шведского сейма, чтобы утвердить Голштинского герцога в правах на шведскую корону. Наконец замысел Петра осуществился. В начале 1723 г. сейм постановил дать голштинскому герцогу титул королевского высочества и уплачивать ему ежегодно субсидию в 25000 талеров. Тот же сейм, на котором, не без влияния Бассевича, голштинская и патриотическая партии значительно перевешивали партию королевскую, уполномочил сенат заключить договор с Россией, в котором, между прочим, Швеция и Россия обязывались энергично домогаться возвращения герцогу Шлезвига. Такой договор вступил в силу 22 февраля 1724 года. Только после заключения этого договора, улучшившего положение герцога, Петр дал свое согласие на брак его со старшей своей дочерью Анной.