Часть первая
РОЖДЕНИЕ КУРСКОЙ БИТВЫ

Глава 1
ФОРМИРОВАНИЕ ЛИНИИ СОВЕТСКО-ГЕРМАНСКОГО ФРОНТА ПОД КУРСКОМ В ЯНВАРЕ-МАРТЕ 1943 ГОДА

Подковообразный выступ Восточного (советско-германского) фронта Второй мировой войны в районе Курска образовался в ходе зимне-весенней кампании 1942–1943 годов в связи с поражением немецких войск под Сталинградом, крупным советским наступлением от Воронежа до Харькова и последующим удачным контрнаступлением группы армий «Юг» под командованием фельдмаршала Эриха Манштейна.

В результате тяжелого поражения под Сталинградом в конце 1942 – начале 1943 года немецкий Восточный фронт испытывал сильное давление со стороны советской армии^[5]. Пока советский Донской фронт в январе – феврале 1943 года ликвидировал окруженную сталинградскую группировку противника, на других участках советско-германского фронта осуществлялся ряд наступательных операций Красной армии, направленных на развитие захваченной русскими стратегической инициативы. Высшее советское командование планировало развернуть общее наступление по всему фронту, проведя серию наступательных операций, согласованных друг с другом по целям и времени. Соответственно, на южном крыле фронта проводились: Ростовская операция – с 1 января по 18 февраля; Нальчикско-Ставропольская – с 3 января по 4 февраля; ликвидация сталинградской группировки – с 10 января по 2 февраля; Краснодарско-Новороссийская операция – с 11 января (завершилась только в мае). В центре проводились: Острогожско-Россошанская операция – с 13 по 27 января; Воронежско-Касторненская – с 24 января по 2 февраля. На северном крыле осуществлялись: прорыв блокады Ленинграда – с 12 по 18 января; ликвидация Демянского плацдарма германских войск – с 15 по 28 февраля. Как видно, все операции были организованы во второй половине зимней военной кампании 1942–1943 годов, чтобы парализовать германскую армию целым рядом одновременных и последовательных ударов сразу на нескольких основных направлениях.

В ходе Воронежско-Касторненской и Острогожско-Россошанской наступательных операций были частично окружены и уничтожены, частично отброшены на запад 2-я немецкая и 2-я венгерская армии, немецкий 24-й танковый корпус и итальянский Альпийский корпус 8-й итальянской армии, удерживавшие фронт группы армий «Б» в полосе между группами армий «Дон» и «Центр». В результате в обороне групп армий «Б» и «Дон» на курском и харьковском направлениях образовался разрыв протяженностью 350–400 километров от Воронежа до Ворошиловграда, слабо прикрытый войсками. Развивая успех, армии Воронежского и Юго-Западного фронтов перешли к Харьковской и Миллерово-Ворошиловградской наступательным операциям. Армии Воронежского фронта 8 февраля взяли Курск, 9 февраля – Белгород, 16 февраля овладели Харьковом, на левом фланге вышли к Рыльску, Лебедину и Опошне. На правом фланге Воронежского фронта подключившаяся к операции 13-я армия Брянского фронта 7 февраля выбила немцев из города Фатежа. Соединения подвижной группы войск Юго-Западного фронта 8 февраля перешли реку Северский Донец юго-восточнее Харькова и продолжали наступление к переправам через Днепр, 20 февраля выйдя на подступы к Днепропетровску и Запорожью, что создало угрозу окружения группы немецких армий «Юг» (нем. Heeresgruppe Sud, образована 13 февраля 1943 года из группы армий «Дон», нем. Heeresgruppe Don). Казалось, что в День Красной армии 23 февраля русские будут праздновать новое катастрофическое поражение немцев на Востоке. Однако командующий группой армий «Юг» фельдмаршал Эрих Манштейн (Erich Manstein) подготовил и успешно провел контрудар (ряд концентрических ударов по флангам наступающего противника), позволивший, по немецким данным, в период с 19 февраля по 5 марта разгромить и частично уничтожить восемь корпусов, три бригады и семь стрелковых дивизий Воронежского и Юго-Западного фронтов – почти 35 тысяч советских солдат погибли, более 9 тысяч попали в плен, не считая потери около 700 танков и 650 орудий^[6]. 6 марта контрудар перешел в полномасштабное контрнаступление, в результате которого безвозвратные людские потери войск Воронежского и Юго-Западного фронтов в период с 4 по 25 марта 1943 года, в ходе Харьковской оборонительной операции, по данным советской историографии, составили более 45 тысяч человек, общие – более 80 тысяч, а также было утрачено 322 танка, 3185 орудий и минометов^[7]. 16 и 18 марта немецкие войска вновь овладели Харьковом и Белгородом и вышли в этом районе приблизительно на ту линию фронта, которую они занимали весной 1942 года^[8]. Таким образом, немцы вполне адекватно ответили на разгром под Сталинградом и захватили стратегическую инициативу, поскольку навязали свою волю противнику и создали условия, ограничившие его возможность перехода к активным действиям на стратегическом направлении, театре военных действий и на всем фронте в целом на длительный период^[9]. Советскому командованию пришлось реагировать на вражеское контрнаступление, привлекать для его отражения стратегические резервы и временно отложить свои далекоидущие наступательные планы (так, в середине марта 1943 года было прекращено крупномасштабное наступление Брянского, Западного и недавно организованного Центрального фронтов, причем 21-ю армию из состава Центрального фронта пришлось передать Воронежскому фронту для усиления его обороны в районе Обояни^[10]; в период с 9 марта по 4 апреля на обоянское направление с Ленинградского фронта была переброшена 1-я танковая армия, которая принимала участие во фронтовой операции по снятию блокады Ленинграда^[11]).

Фамилия Манштейн (нем. Manstein), принятая урожденным Эрихом Левински после усыновления родственниками (по материнской линии Манштейн принадлежал к семейству Шперлинг, из которого происходила графиня Елена Шперлинг (Helena Sperling), супруга коменданта крепости Нарва генерала Хеннинга Горна (Henning Horn), погибшая при осаде русскими Нарвы летом 1704 года), в дословном переводе с немецкого означает «человек-камень» или «каменный человек». Данное определение как нельзя лучше отражает самосознание и соответствующий стиль поведения этого полководца, черты внешности которого показывают шизотимический тип личности. Эмоционально холодный аналитик, немногословный, мыслящий абстрактными категориями, по-видимому, внутренне считавший себя «краеугольным камнем», на котором зиждется германская армия, очень властный и амбициозный, добивавшийся назначения на пост главнокомандующего Восточным фронтом^[12], Манштейн старался казаться близким к солдатам, но многие общавшиеся с ним фронтовики понимали, что являются лишь материалом для осуществления его честолюбивых стратегических и оперативно-тактических планов^[13]. Это хорошо показано в работе В. Нинова^[14], посвященной Корсунь-Шевченковской битве, где Манштейн отказался от оказания дальнейшей помощи окруженной группировке германских войск, когда анализ показал бесперспективность дальнейших усилий, хотя сами окруженные продолжали предпринимать попытки прорваться из котла.

Принадлежность к роду потомственных военных, а также родство с евреями, даже не скрывавшееся Манштейном (по отцовской линии семейства Левински, нем. Lewinsky^[15]), позволяют предположить определенную генетическую предиспозицию – комбинаторный стиль мышления в сочетании с интуицией в военной сфере (Манштейн неоднократно предугадывал действия своих противников), обусловившую его успехи как военачальника. Во всяком случае, одних только аналитических качеств было бы недостаточно, чтобы выдвинуться из числа многочисленных офицеров, подготовленных германским Генеральным штабом^[16].

В своих мемуарах Манштейн часто критически отзывается о попытках главнокомандующего (нем. Fieldherr) вооруженными силами Германии Адольфа Гитлера (Adolf Hitler) управлять ходом военных действий и указывает, что жестко отстаивал перед фюрером свою точку зрения по всем вопросам, касающимся командования подчиненными ему войсками. Вместе с тем известны и другие свидетельства. Генерал Гейнц (Хайнц) Гудериан (Heinz Guderian) отметил, что при Гитлере Манштейну часто «не везло», он бывал «не на высоте»^[17]. Капитан Винрих Бер (Winrich Behr) офицер Генерального штаба сухопутных войск Германии, вспоминает высказывания своего друга, полковника Бернхарда Кламрота (Bernhard Klamroth, участник заговора против Гитлера в июле 1944 года, казнен. – П.Б.), который советовал ему быть осторожней с Манштейном, поскольку тот противоречит Гитлеру только на словах, а на деле выполнит любые его приказания^[18]. С точки зрения некоторых историков^[19], Манштейн резко критиковал немецкую военную стратегию только в частных беседах (дома он позволил себе демонстративно выучить свою собаку-таксу имитировать национал-социалистское приветствие. – П.Б.), но в реальности он настолько благоговел перед личностью Адольфа Гитлера, что очень робел и даже заикался в его присутствии. Как бы то ни было, весной 1944 года, решив отстранить Манштейна от командования группой армий «Юг», Гитлер наградил его и расстался с фельдмаршалом вполне дружески, а в октябре того же года, при содействии генерала Гейнца Гудериана, Манштейну было дано разрешение на приобретение в собственность поместья^[20].

С точки зрения актуального психологического состояния фельдмаршала накануне Курской битвы интересным представляется сообщение по поводу появления у него признаков катаракты, причем еще не объяснявшейся возрастом, процесс развития которой немецкие врачи пытались предотвратить в апреле 1943 года, удалив Манштейну гланды (операция по удалению катаракты правого глаза была сделана ему через год, сразу после отстранения от командования)^[21]. Некоторые авторы, которые посвятили свои исследования теоретическим предпосылкам и философии болезни, считают, что симптомы конкретного заболевания представляют собой форму физического выражения психических конфликтов и, следовательно, способны высветить личностные проблемы пациента^[22]. Согласно этому взгляду, наиболее распространенные симптомы болезней нужно научиться понимать и интерпретировать как формы выражения тех или иных психических проблем. Соответственно, катаракта, которая приводит к потере остроты зрения, выражает стремление больного дистанцироваться от окружающего мира, скрыть его за мутной пеленой, чтобы как можно меньше видеть, поскольку будущее кажется опасным и безрадостным^[23].

По-видимому, весной 1943 года Манштейн находился в состоянии глубокой депрессии, отразившейся даже на его физическом здоровье и вызванной сильным стрессом, связанным с тем нервным напряжением, которое фельдмаршал испытывал с декабря 1942 года. Склонность Манштейна к депрессии подтверждают и некоторые личные свидетельства, согласно которым он предпочитал видеть в своем деловом окружении оптимистично настроенных людей – например, такими были начальник штаба группы армий «Юг» генерал Теодор Буссе и начальник штаба 6-й армии генерал Вальтер Венк (Walter Wenck)^[24]. Это было тем более важно, что, по свидетельству Р. Пагета (Rеginald Paget) – английского адвоката Эриха Манштейна, фельдмаршал ненавидел бумажную работу и редко читал документы, которые ему доставлялись, предпочитая ориентироваться в их содержании по устным докладам компетентных офицеров^[25].

На протяжении четырех месяцев Манштейн нес ответственность за удержание фронта группы армий «Дон», пытался организовать деблокирование окруженной сталинградской группировки, фактически обеспечивал вывод большой части войск группы армий «А» с Кавказа, осуществил подготовку и проведение успешного контрудара против Красной армии. При этом дополнительные нервные силы отнимала необходимость постоянно удерживать маску «каменного человека». С учетом возраста – в ноябре 1942 года Манштейну исполнилось 55 лет – ему требовался длительный период восстановления, которого, однако, фельдмаршал не получил, будучи вынужден немедленно принять участие в подготовке операции «Цитадель».

Некоторые заинтересованные лица, например старший переводчик министерства иностранных дел Германии (в ранге посланника) Пауль Шмидт (Paul-Karl Schmidt), работавший с Адольфом Гитлером и Йоахимом Риббентропом, а после войны ставший историком и журналистом, пишущим под псевдонимом Пауль Карель (Карелл, Paul Karell), считают, что «контрудар Манштейна» в феврале – марте 1943 года мог в случае его развития привести к перелому в ходе всей войны^[26]. Однако более трезвая оценка показывает, что немцы не имели ни сил, ни времени до весенней распутицы даже выйти к Курску. По некоторым данным^[27], общие безвозвратные потери германской армии на всех фронтах за февраль – март 1943 года превысили 100 тысяч человек и 2800 танков и самоходных артиллерийских установок (далее – САУ)^[28], из которых значительная часть приходится на Восточный фронт (по интегральной оценке «75 % потерь^[29]; хотя с 14 февраля 1943 года проходили сильные бои в Северной Африке, однако количество танков в немецких частях в Ливии на 10 февраля составляло 408 машин, а в Тунисе в это же время находились одна танковая дивизия и несколько отдельных танковых батальонов, следовательно, в общей сложности на данном театре военных действий было не более 600–700 машин^[30]), а здесь – на потери войск группы армий «Юг», понесенные в ходе контрударов и последующего контрнаступления.

Соединения, задействованные в этих операциях, оказались серьезно ослаблены и нуждались в пополнении. Так, потери трех дивизий 1-го танкового корпуса СС, переброшенного на Восточный фронт из Франции в январе – феврале 1943 года (нем. I SS-Panzerkorps, с апреля 1943 года – 2-й танковый корпус СС), за неполные два месяца составили 11,5 тысячи солдат и офицеров убитыми и ранеными^[31]. По данным разведывательного отдела штаба Воронежского фронта, дивизии этого корпуса «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер» (нем. I SS-Panzer-Division Leibstandarte Schutzstaffel Adolf Hitler) и «Рейх» (нем. 2 SS-Panzer-Division Das Reich) в январе – марте потеряли до 30 % личного состава, а дивизия «Мертвая голова» (нем. 3 SS-Panzer-Division Totenkopf) в феврале – марте (основные силы дивизии приняли участие в боевых действиях с 22 февраля) – до 35 % личного состава и материальной части^[32]. После мартовских боев за Харьков в частях дивизии «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер» осталось всего 14 боеготовых танков, а убыль личного состава превысила 4,5 тысячи человек^[33].

С другой стороны, при попытке наступления на Обоянь немецкие 48-й танковый корпус, 1-й танковый корпус СС и моторизованная дивизия «Великая Германия» (нем. Gross Deutschland) столкнулись на линии белгородских высот с перебрасываемыми сюда частями и соединениями вновь укомплектованных и оснащенных советских 64, 21 и 1-й танковой армий^[34], а также выделенным для их усиления 3-м гвардейским танковым корпусом (из состава 5-й гвардейской танковой армии)^[35]