Захват і біль битви. Перша світова у 211 епізодах

Я мечтаю о том, чтобы эта война, которая закружила меня в своем водовороте, будто соломинку, скоро стала бы лишь воспоминанием, как и все прежние войны. И от нее останется лишь книга, на страницах которой жемчужины мучений, сострадания и верности долгу и чувствам засверкают еще ярче, чем на пожелтевших страницах старых фолиантов.

Полгода назад, когда я искала электронный вариант этой книги, мне попался абсолютно не порадовавший меня к ней комментарий – мол, чтиво с идеализированными героями, годное лишь для детей. И знаете, меня очень редко настигает безумное желание применить к кому-то грубую физическую силу, но это как раз тот случай – прямо кулак чешется, так хочется этому грамотею и знатоку жизни наглядно объяснить, где именно и как сильно он не прав.

«Восторг и боль» вещь, не побоюсь этого слова, монументальная: четыре длинных года, тысячи и тысячи километров, лишения, отчаяние, радость – и девятнадцать человек, изо всех сил старающиеся остаться на плаву в хаосе Первой мировой. Мне, правда, не совсем понятен принцип, по которому Петер Энглунд выбирал людей, о которых будет рассказывать: если по признаку подданства все более-менее ровно (сильно выбиваются только подданные Российской Империи и Великобритании – 4 и 5 человек соответственно против 1-2 от остальных стран), то вот по военным блокам разброс великоват – 13 человек от Антанты и 6 от Центральных держав. Это, в общем-то, не делает книгу хуже или лучше, и вовсе не означает, что она симпатизирует одному из блоков - мне просто не хватило взглядов с другой стороны фронта, а особенно из мед.службы. С другой стороны, очень много рассказано о войне в Африке, на Балканах и в Греции, что лично мне полностью компенсировало меньшее количество на страницах, например, Германии.

Но это так, бубнеж в воздух. У меня так и не получилось подобрать адекватное прилагательные, чтобы выразить удовольствие от прочитанного, для книги такой тематики, но их тут должна быть целая куча. Энглунд в обращении к читателю обещает, что в его книге будет не столько факты, сколько люди, не столько хроника, сколько впечатления, переживания и настроения, и выполняет его с полной самоотдачей. Весь «Восторг и боль» - чрезвычайно запутанная, но невероятно интересная череда выдержек из дневниковых записей тех самых девятнадцати человек, пояснений к происходящему с ними с точки зрения военных событий целом, и множества любопытных и малоизвестных фактов, начиная историей кораблей и заканчивая происхождением колючей проволоки. Между собой эти части истории почти ничем не разделены, кроме прямых цитат из дневников, так что создается полное ощущение, будто не Энглунд собирал все эти факты по крупицам, а их между делом сообщают сами участники событий. Здесь не говорят о стратегии, не подсовывают под нос карты сражений, испещренные стрелочками и пояснениями к занятым высотам. Зато здесь есть умирающие от голода младенцы, гибнущие в джунглях солдаты, тысячи зарезанных армян, сожженные дотла деревни и разрушенные города, горящие Солоники и девушки на санитарных грузовиках. Здесь перечисляют людей, получивших ранения головы, и назначенное им лечение, говорят о бесчисленном числе раненных и погибших, а в конце приписывают «Стоит чудесная звездная ночь» - и вот это пугает сильнее, чем любые другие слова. Здесь есть матери и дети, отцы и братья – не винтики в большой машине войны, но обычные живые люди. И, пожалуй, еще никто так хорошо не рассказывал мне о Первой мировой, от их лица.

Все это, конечно же, означает, что книга требует от читателя больше усилий, чем приносит удовольствия – и сами подробности событий той войны то и дело продирают до дрожи ужаса, и историческая часть часто требует дополнительного поиска информации, если в происходившем хочется разобраться досконально. В итоге чтение превращается скорее в кропотливую и утомительную работу, зато какое непередаваемое словами печальное удовольствие от него получаешь!

Я не скажу, что полюбила эту книгу – скорее я ее боюсь. Но впечатлила она меня безумно. И как же до обидного быстро она закончилась…

Я не ожидаю, что вы победите, я приказываю вам умереть.

Я подозревал что это будет отличное чтение, и не ошибся. Перемежающиеся истории девятнадцати разных людей, за ними поначалу нелегко уследить (пришлось выписать имена и краткую характеристику в тетрадь, чтобы во время чтения не отвлекаться листаньем книги взад-вперед), но это нисколько не умаляет интерес.

Моим фаворитом с первых же страниц, изначально из-за фотографии стал Рихард Штумпф, двадцатидвухлетний немецкий матрос с корабля «Гельголанд». Не разочаровал он меня и в дальнейшем, именно его мысли и характер оказались наиболее созвучны моим.

И снова табачный дым гонит Штумпфа на палубу: “Эти проклятые вонючие трубки! Меня от них тошнит, они только отбивают аппетит. Я радуюсь всякий раз, когда узнаю, что в солдатском буфете повысили цены на табак”. Его раздражает дым, выводит из себя безделье. У него мало друзей на борту. Другие матросы считают его чудаковатым, потому что у него есть интеллектуальные запросы и он постоянно что-то записывает. Силы Штумпфа, физические и умственные, не находят применения и угасают. Читать ему нечего, и он заказывает несколько книг из Берлина.

Штумпф, как обычно, чувствовал себя раздвоенным, растерянным и раздраженным.

Забавная ирония состоит в том что Штумпфу, как человеку довольно лояльно относившимуся к войне и даже ждущего с нетерпением битвы, довелось поучаствовать в них в гораздо меньшей степени, чем другим героям, которые с радостью бы никогда не слышали и не видели войну.{1915. Они ни разу не участвовали в бою, ни разу не видели врага. Правда, во время сражения у острова Гельголанд в конце августа они слышали далекую канонаду, и только. Штумпф описывает это как “черный день” в своей жизни и жизни всего экипажа. 1916. И вновь никакого сражения! Я пишу эти строки, в то время как мы возвратились в устье Яде, целые и невредимые, не сделав ни единого выстрела! } Это происходило из-за того что постоянная работа по уничтожению вражеских кораблей была возложена на подлодки, а при массивных морских сражениях слишком велика вероятность лишиться всего флота сразу (как тут не вспомнить Непобедимую Армаду). Миссия «Гельголанда» заключалась большей частью в патрулировании собственных вод.

Жаль что его дневник —The Private War Of Seaman Stumpf; The Unique Diaries Of A Young German In The Great War Richard Stumpf, не переведен, я бы сразу за него взялся. Но. Важно. Просматривая и проверяя обширную библиографию в конце книги, я обнаружил что две книги мемуаров героев "Первой мировой в 211 эпизодах" оказывается переведены на русский язык! Повезло произведениям —
Четыре года под полумесяцем Рафаэля де Ногалеса и
Русские гусары. Мемуары офицера императорской кавалерии. 1911-1920 Владимира Литтауэра. Довольно удивительно, ведь Энглунд характеризует своих героев как: все они неизвестны или забыты, хотя количество читателей здесь и на goodreads это подтверждает.

Из этих девятнадцати один погибнет, один пропадет без вести, еще двое попадут в плен, один будет прославлен как герой и еще один потеряет здоровье и превратится в живую развалину. Многие из них будут приветствовать начало войны, но затем научатся ненавидеть ее; другие же возненавидят войну с самого первого дня; один человек останется верен в своей любви к войне от начала до конца. Один сойдет с ума и будет помещен в дом скорби, другому не доведется услышать ни единого выстрела.

Концовка. ”Заключительные строки„ Они великолепны, скорее подходят для фильма (фильма ужасов). Когда после долгих лет сражении, усталости, долгожданного возвращения домой

наступает если не полностью happy, то хотя бы совершенно точно end, а потом кое-кто заявляет что он "пришел к окончательному выводу, что должен заняться политикой." Мощно.

Петер Энглунд на основе дневниковых записей, писем и других документов людей разных возрастов и профессий по разные стороны фронта (английская медсестра, немецкий матрос, русский капитан пехоты, французский чиновник, османский кавалерист, итальянский стрелок и т.д., всего 19 человек) показывает все 5 лет Первой мировой войны их глазами. В начале каждого года кратко перечисляются основные вехи и главные сражения, а затем рассказывается, что эти люди делали, что думали и где были, как вообще воспринимали войну, как менялись их взгляды.

Внутри каждого громкого события есть своя повседневность, есть она и на войне. Западный и Восточный фронты в Европе, Африка и Ближний Восток, Альпы и Кавказ – герои книги трудятся в госпиталях, водят машины, идут в атаку, мечтают об отпуске, голодают, отчаиваются, пишут письма, выполняют боевые задания, попадают в плен. То, что невозможно даже представить рутиной, для них ею становится. Их маленькие истории-ручейки сливаются в один большой океан Великой войны. И такой частный подход к столь масштабному событию очень интересен.