«Не бойтесь делать то, что не умеете. Помните, ковчег построил любитель, – профессионалы построили Титаник.»

Дейв Берри (американский публицист)

Предисловие. Ответ на вопрос «Почему?».

Услышав про американца, который за пятьдесят недель побывал на пятидесяти работах в пятидесяти штатах, подумал: «А чему же в течение жизни научился я и где я успел побывать?». Моя жизнь, на момент написания, дотекла до пятидесяти трёх лет и, довольно бодро, продолжала течь в сторону пятидесяти четырёхлетия и далее, в направлении официального пенсионного возраста, т.е., почти в бесконечность. Течь предстояло ещё долго, поэтому времени на размышления и описание этих размышлений есть, надеюсь, что и дальше будет предостаточно.

Сознательная жизнь началась на Сахалине в п. Ильинский. Посёлок даже претендовал когда то на статус города, но что-то не сложилось и сейчас он село. Село Ильинское. Сознательная – это та жизнь, которую я помню. Отрывки воспоминаний начинаются с ясельного возраста. Но ясельный и детсадовский опыт выживания я здесь перечислять не буду.

Начало. Разнорабочий.

Трудовая деятельность, не учитывая посильной помощи по домашнему хозяйству и работ в пятой трудовой четверти (когда-то эта глупость была обычной – пятая четверть), началась в восьмом классе. Благодаря активному учителю, был организован трудовой отряд школьников. Мы строили детскую площадку.

Строили по-настоящему, с маленьким бассейном (ни разу не заполнялся водой), с танцплощадкой (ни разу не танцевали), со скамейками (на них иногда сидели, пока их все не сломали), со стелой, на которой был изображён Володя Ульянов. Пилили, строгали, тесали, таскали, копали, подгоняли и красили. Я научился с одного удара забивать гвозди семидесятки (длинна 70 мм). Штукатурил стелу. Ладони и пальцы, съеденные цементным раствором, зажили недели через две.

Стела стояла дольше всех сооружений. Потом, через много лет сломали и её. Нет, она никому не мешала, но и пользы не приносила. Поэтому сломали. Объективно считаю, что навыки (опыт) разнорабочего на стройке получил. В будущем мог реализовать себя как вот такой разнорабочий на стройках нашего (советского) народного хозяйства. Вероятно, и для капиталистического хозяйства могу оказаться полезен. Как разнорабочий. В общем – это РАЗ. Причём не просто разнорабочий куда могут взять и берут любого, а разнорабочий с опытом.

То, что учитель – активист назначил меня своим замом и во время его отсутствия приходилось озадачивать, следить, командовать и принимать решения, учитывать не буду. Нести ответственность – это не профессия. Это состояние. После четвёртого класса стал привыкать к наличию у меня этого состояния и даже не сильно сопротивлялся, когда этим пытались воспользоваться взрослые и одноклассники. Не стремился брать ответственность (совсем), но и не сопротивлялся. Смиренно принимал, когда навешивали (чаще ставили в известность, но иногда торжественно вручали) очередную ответственность. Под бременем ответственности нарабатывал опыт управления и закалялся. Ещё в те годы заметил, что количество желающих (стремящихся) управлять больше, чем количество тех, кто это умеет делать. И почти всегда, те, кто может, не рвутся к управлению. Просто умеют и всё.

В тех же старших классах какое-то время ходил на кружки: чеканка, резьба по дереву, выжигание, токарная обработка древесины. Мастером не стал, но как это делается знаю. Счастье для школьников – активный учитель. И, вероятно, вот такой вот супруг – не абсолютное несчастье, но и счастьем это назвать нельзя – всё время на работе, всё время занят. Были тогда, есть и сейчас, не учители, а преподаватели – отчитал урок и домой. Сейчас всё больше преподавателей и всё меньше учителей. То ли вымирают понемногу, то ли ушли и продолжают уходить «в подполье».

Не спорю и не опровергаю, что профессия очень сложная и ответственная. Но есть преподаватели, а есть учители. Это не одно и то же. Учитель, он учит, а преподаватель – преподаёт. Преподавателем может стать, практически, каждый. А быть учителем – дано от природы или не дано. В буддизме учитель – это звание, статус. Есть учители, у которых сотни и даже тысячи учеников, а есть учители (их немного) у которых нет ни одного ученика, но он учитель. Он понял, и он может.

Взрослые и одноклассники пророчили мне стать учителем или врачом (почему-то хирургом), но я не стал ни тем, ни другим. Ещё в юности (школе) я понял, что быть хорошим учителем или врачом, значит полностью посвятить (отдать) себя этому. А если не посвещат полностью, то хорошим не станешь. Быть плохим не хотелось. И отдавать всего, тоже. По крайней мере чужим, незнакомым людям. Я и сейчас делюсь собой очень понемногу. Даже если за деньги, то и в этом случае, не весь и не на всегда. Предпочитаю разовые (срочные) контракты. Далее опять про опыт.

Грузчик «широкого профиля».

В конце десятого класса мы сами заработали деньги на свой выпускной. Разгружали вагоны. Пока разгружали, научился долго и ритмично таскать рулоны линолеума, ящики со спиртным, мороженной рыбой, какими – то разными консервами. В общем, что в вагонах было, то и разгружали. Из вагона на машину, из машины в склад и опять на вагон. Ощутил напрактике, что такое вагон. Насколько он большой и как много в него можно загрузить. До этого теоретически знал. Сейчас знаю практически. Держателем общественных денег класс избрал (назначил) меня. Столкнулся на практике с накоплением, ведением учёта и расходованием денежных средств. Одноклассники, хоть и доверяли мне, но я, всё равно отчитывался о приходе и расходе.

Не обладая первичными (вообще никакими) знаниями бухгалтерского учёта, самостоятельно создал, вполне устраивающую меня и одноклассников, систему. Впоследствии, изучая бухучёт, понял, что моя система отличалась от классической отсутствием счетов. А в целом, в упрощённом варианте, всё было правильно – приход/расход, целевые счета.

В следующий раз, с разнообразной и интересной работой грузчика – разнорабочего я столкнулся, учась в Хабаровском политехническом институте. Год жил и учился в Хабаровске. Вместе с одногруппниками периодически подрабатывал на мясокомбинате: распаковывали брикетированное мясо, перетаскивали крюки, грузили костную муку, набивали и развешивали колбасы, опаливали хвосты и уши. Ели «от пуза» (на мясокомбинате это тогда совсем не запрещалось), в «общагу» тоже приносили (а вот это пресекали, но нас не пресекли ни разу). За это ещё и деньги платили.

На винзаводе собирал картонные ящики и подтаскивал на мойку пустые бутылки, дегустировал, иногда много, иногда на вынос. На обоих комбинатах перевыполнение нормы было больше 150%, за нанесением ущерба уличён не был. А до ликёроводочного так и не добрался. Он был, но, видимо, не судьба.

Однажды даже помог Аэрофлоту. Точнее это был взаимовыгодный контракт. Чтобы улететь из Хабаровска домой, на Сахалин, два дня загружал и разгружал пассажирские самолёты. Даже допустили разгружать иностранный самолёт компании JAL (японские авиалинии). Это показатель высокой степени доверия, потому что штатных и на тот момент пьяных грузчиков от разгрузки отстранили. Это волонтёрство не давало право бесплатного перелёта, оно давало право купить билет. Скидок в Советском Союзе не было. А может быть я про них не знал? К вечеру второго дня я стал счастливым обладателем билета на рейс Хабаровск / Южно-Сахалинск. Субъективно оценивая полученный опыт, могу без тени сомнения (ничтоже сумняшеся) заявить, что я достаточно опытный грузчик широкого профиля (в разнообразных условиях). Опытный – это важно. Раньше про опыт иногда спрашивали, сейчас спрашивают чаще. Если спросят предъявлю. Буду считать, что это ВТОРАЯ специальность.