Я принадлежу к расе Мэригонтамов (ударение на букву «а»). Мэригонтамы большую часть жизни проводят в сражениях. Но не в кровавых,  а в турнирных. У нас даже тело приспособлено для поединков: грудная клетка, локти и икры нижних лап покрыты чешуйчатыми костяными наростами. Когда мышцы напрягаются, чешуйки плотно прилегают друг к другу и создается прочный костяной щит.

Мой ранг самый младший – «Ученик». За ним ещё один «ученик», но уже старший. Затем при «входящем в жизнь» – уже можно жениться, а ещё – работать. Дальше – как получится, до чего дотянешься. У отца – «изучающий прошлое».

  Свою планету мы называем Лапа. Её можно поделить на пять частей:

  Первая часть – Первобытный лес. В нём живут Отшельники, да дикие звери. Правда, ходят легенды, что здесь обитают еще и Забытые племена. Но  этому я мало доверяю.

  Вторая часть – Высокие горы.  Как говорит наставник, тут добываются полезные ископаемые.

  Третья часть – Океан Мастерства. В незапамятные времена здесь проходили боевые занятия, как на суше, так и на воде, на огромных плотах. Тогда еще существовало две Школы: Воды и Земли. Позже они объединились, и образовалась Академия Единства. Так она называется и по нынешний день. Сейчас же здесь находится несколько больших городов, откуда берутся водные дары.

  Четвертая часть – Жилой лес. Он состоит из двух половинок: Городской и Деревенской. Деревенская часть хоть и обжитая, но сливается с лесом, что кора с деревом.

  И, наконец, пятая часть – Древние руины. Если вы ищете приключения, не боитесь ни проклятий, ни древних чудовищ, да еще и не прочь заработать лишнюю монету –  вам прямая дорога туда.

                                                 Запись №1: История с похищением…

– Мурвк! Далеко собрался?

 Я вздохнул, похоже, встреча с Верещагой^[1] откладывалась. Пришлось, уже не таясь, закрывать входную дверь и идти на кухню.

– Ну так как? Небось опять к своим непоседам друзьям решил отправиться? – не сдавалась моя любопытная мамочка.

– Да нет. Погулять собрался немного, а что? – ответил я, в очередной раз удивляясь,  до чего ж быстро получается у  мамы завтрак. Одной лапой она нарезала салаты, другой мешала содержимое горшков на плите, а двумя оставшимися  выжимала сок из Кряма^[2] в ведерко.

– И есть, что ли не будешь?

– Конечно буду! – спохватился я. Совсем про завтрак забыл.

  Я расправился с завтраком, поскорее вымыл посуду и, наконец, услышал долгожданное: – А теперь можешь идти гулять… но сначала забеги на рынок. Сумки в прихожей. И не забудь, список, в фиолетовой.

– Ага… – я почесал кончик носа и тяжело вздохнул.

– Ничего-ничего, – подмигнула моя добрая мамочка, – Лапы не отвалятся. А я к обеду твой любимый пирог испеку.

– Конечно схожу! – я вновь преисполнился энтузиазма.

– Очки, очки солнечные позабыл! – крикнула вдогонку моим шустрым нижним лапам маман. – Опять третий глаз болеть будет…

  Пришлось возвращаться. Что, правда, то, правда. Глаз частенько побаливал, была на то причина или нет.  Давно бы открылся, ан нет – вредничал. Морк, наш местный лекарь сказал, что волноваться не стоит, всякое бывает. Но его ведь никто не обзывает Двуглазым! Мама успокаивает тем, что третий глаз долго открывается только у великих Мэригонтамов. Но это не сильно обнадеживает. К отцу и вовсе подходить не стоит. Он боец старой закалки и жалобы ни в каком виде не воспринимает.

– И перестань возиться с Верещагой, а то у тебя нос не только чесаться будет, но и вся шерсть с него выпадет!

  Я бескрыликом пролетел расстояние от дома до окончания Большой лапы. И только ступив на извилистую тропинку, ведущую к рынку, перешел на обычный шаг.

  Солнце приободряло. Ещё бы, последние дни непрестанно шёл дождь. А сегодня и позагорать удастся ближе к вечеру, когда небо сменит цвет с перламутрового на мой любимый – фиолетовый.

  Перемене погоды радовался не только я. Маленькие птахи прыгали с ветки на ветку, с дерева на дерево. Растения и деревья блаженно покачивались на легком ветерке. А обитатели леса громко перекликались друг с другом.

  Вдруг за спиной я услышал шорох раздвигаемых веток и на дорогу из-за кустов выскочил этакий громила. Шерсть куда темнее моей – он, само собой, старше. Взгляды скрестились, стекла очков блеснули – и, громила, вообразив, что это вызов, попёр прямиком на меня.

Конец ознакомительного фрагмента.