5-10

Проще всего обмануть того, кто сам хочет, чтобы его надули, и так или иначе к этому стремится. Вроде бы удивительное желание, но люди вечно жаждут странного или даже попросту невозможного, и потому без куска хлеба балаганные фокусники не останутся никогда. А картёжные шулера и базарное жульё ещё и на маслице заработают.

А всё почему? Да просто ты по жизни фартовый, а сегодня так и вовсе удача прёт!

Ставь деньгу, забирай пятиалтынный! Проиграть медяк не страшно, сорвать банк – легко! Главное, не жмотничай, ведь большой куш на кону! И шустрее монеты из кошеля доставай, шустрее! Не ты один озолотиться собираешься, вот-вот опередят! А не свезло – тоже не беда, отыграешься!

Грош, алтын, пятак, гривенник, целковый… И вот уже человек ставит куда больше, чем у него при себе есть, и рискует тем, чего никак не может позволить себе проиграть. И, разумеется, проигрывает.

Уверен, именно так Луку на крючок и подцепили. Поманили возможностью разом сорвать большой куш и ободрали как липку. В такие долги вогнали, что пришлось у Жилыча под людоедские резы занимать и занимать много. Ну а когда человек тонет и паникует, он начинает тянуть за собой на дно всех, до кого только может дотянуться.

Лука исключением не стал. Попытался выгрести и подставил под удар Рыжулю, меня и весь Гнилой дом. Не потому, что он такой плохой, просто не осталось выбора.

Это я мог понять и принять, но вот то, что Лука удрал и увёз с собой…

Я скрипнул зубами и заставил себя не думать о Рыжуле. Не до того!

Черти драные! Да я и сам взвинтил ставки прямо-таки до небес! Я и сам поставил на кон решительно всё и даже больше! Ва-банк пошёл!

И – выиграл. Вроде бы выиграл.

Сомнения в собственном фарте навалились одномоментно, как-то вдруг. Вот ещё только беспечно поспешал за Гораном Осьмым, шлёпая босыми ступнями по дощатой мостовой Бумажного переулка, и вдруг ровно холодком продрало.

А могу ли я охотнику на воров доверять?

Мысль заставила сбиться с шага, но всё уже – пришли. Можно даже сказать – приплыли!

Только повернули за угол, и кто-то бросился в ноги, кто-то замахнулся дубинкой. Не мне и не на меня – целью внезапного нападения средь бела дня стал Горан Осьмой, который разве что руку вскинуть успел…

Да нет, черти драные! Отторжение! Он прикрылся отторжением!

Приказ отбил дубинку, и ту вырвало из руки прилично одетого мужичка, вот только это не шибко-то охотнику на воров и помогло. Второй лиходей вмиг оказался рядом с ним, нырнул и врезался под колени с такой силой, что разом снёс с ног, а затем ещё и обхватил лодыжки, сковав движения и не позволив вскочить. Обезоруженный мужик такой возможности не упустил, напрыгнул сверху и придавил Горана к мостовой.

Я так и замер с разинутым ртом. На меня – ноль внимания. Кругом – никого.

И что делать? Нет, выбор невелик: бей или беги, но бить или бежать?

Мне охотник на воров не сват и не брат, чтобы собственной шкурой рисковать, вот только без его помощи в приют не попасть. И – стылость! Повеяло пробирающим до самой души холодком, глазом моргнуть не успел, как улочку затянул белёсый туман. Куда ни кинь взгляд, всюду он. И – сгущается!

Убегу ли? Сумею ли вырваться?

Парочка лиходеев прижала Горана к мостовой, а он почему-то оказался неспособен расшвырять нападающих магией и лишь извивался, стремясь спихнуть усевшегося на грудь горожанина. Я подскочил к этому пузатому дядьке, зажал толстую шею в сгибе локтя и резко подался назад. Что-то незримое пребольно шибануло и откинуло прочь, но вцепился я крепко-накрепко и, прежде чем покатиться кубарем, утянул-таки мужика за собой, завалил на спину.

И сразу хлопнуло! Раз и другой!

Обхвативший ноги Горана человек с простреленным темечком уткнулся лицом в мостовую, его подельник словил пулю грудью и разом обмяк.

Готовы!

Из белёсой пелены тумана вырвался приблудный дух – его охотник на воров развеял небрежным взмахом левой руки. Вот только потусторонним веяло всё сильнее, и присутствие стылой неправильности понемногу даже начало сковывать движения. И – силуэт человека! Кто-то стоял у соседнего дома и пытался натравить на нас полчище вечно голодных теней!

Духолов или даже ловец душ!

От Горана присутствие тайнознатца не укрылось, но стрелять в него он не стал, вместо этого шустро вскочил на ноги, вскинул над головой руки и резко их опустил, будто бы рассёк незримым клинком само пространство. Повеяло влажным жаром, и одновременно в голове вспыхнули синие отблески – проявление чужой магии шибануло с такой силой, что едва не уселся обратно на задницу.

– Бежим! – коротко выдохнул охотник на воров. – Живо!

С чистого неба стеной ливанул дождь; горевшие огнём цвета индиго капли начали прошивать приблудных духов и размывать марево стылого тумана, но даже так его вал точно бы успел накрыть нас с головой, не припусти мы наутёк. На первом же перекрёстке свернули за угол и ещё поднажали, но обошлось без погони, а несущийся сломя голову на пару с босяком приличный господин – зрелище из ряда вон, поэтому вскоре Горан перешёл с бега на быстрый шаг.

– Это по вашим делам? – спросил я, худо-бедно отдышавшись.

Горан в ответ выругался:

– Чёртовы зарнисты!

– Кто?! – не понял я.

– Наши друзья из секты Кровавой зари! – зло бросил охотник на воров.

– Да какие ещё друзья?!

– Те самые, которые наведались к Мокрому!

«И не только к нему», – подумал я, нервно поёжился и уточнил:

– И что это за секта?

Горан Осьмой передёрнул плечами.

– Считают, будто в мире развелось слишком много людишек и кто-то из забытых богов со дня на день явится, чтобы пожрать их души, а уцелеть сумеют лишь сильные и готовые дать отпор. Этим фанатикам законы не писаны!

На Заречной стороне сектантов сроду не водилось, я озадаченно хмыкнул и спросил:

– На вас-то они как вышли?

Спросил и сразу сообразил, что всему виной банальная жадность. Заполучив проклятущий фолиант, охотник на воров этим определённо не удовлетворился и стребовал в городской управе награду за голову Мокрого. Срубил сто целковых и – засветился.

С новой силой вернулись опасения, что Горан откажется от своего обещания устроить меня в приют для неофитов, и они отнюдь не развеялись, когда мы подошли к высоченной ограде, на кованых воротах которой красовалось изображение солнца с семью чуть изогнутыми лучами.

Табличка рядом с ними гласила:

Сурьма

Магистр алхимии

Внутри заворочалось глухое раздражение.

Ну и на кой чёрт меня к алхимику притащили, спрашивается?

Теряться в догадках я не пожелал, спросил напрямую:

– Зачем мы здесь?

– Надо, – коротко отозвался охотник на воров и потянул шнур звонка.

Столь лаконичный и одновременно в высшей степени неопределённый ответ меня нисколько не удовлетворил, и я начал нервно поглядывать по сторонам, прикидывая, не пора ли делать ноги. Может, и попытался бы удрать, да только бежать было некуда. Вот и решил в очередной раз положиться на удачу, поставив всё на одну карту.

А почему нет-то? Я не Лука – сам по себе и никого больше на дно не утяну!

Калитку открыл желтоглазый молодой человек в ливрее. Нашему появлению он нисколько не удивился и ни о чём спрашивать не стал – вообще не произнёс ни единого слова, лишь посторонился и сделал приглашающий жест рукой. Посреди небольшого тенистого сада высился двухэтажный особняк красного кирпича, вот туда меня и повели. В носу немедленно засвербело, глаза заслезились, а отёкшие пальцы правой руки начали ощутимо пульсировать, ещё и хромота вернулась, но все неприятные ощущения разом сгинули, стоило только зайти в переднюю.

Впрочем, полегчало мне ненадолго. На затылке прямо-таки волосы зашевелились, когда слуга указал на спуск в подвал и объявил:

– Вас готовы принять.

Слухи об алхимиках среди босяков ходили один другого гаже – если в них имелась хотя бы малая толика правды, в здешней лаборатории меня не ждало решительно ничего хорошего. Дотянуться бы до небесной силы, да какой там! Едва на ногах стою!

Магистр Сурьма оказался женщиной. Вроде как. Лицо встретившего нас человека покрывал толстый слой чего-то вроде белил с нарисованными бровями и подведёнными губами, забранные в пучок волосы запросто могли оказаться париком, а надеть старомодное платье в пол так и вовсе ума много не надо. Шею не давал разглядеть высокий воротник, а кисти скрывали длинные перчатки.

Голос? Голос был женским, да только если уж его балаганные фигляры изменяют во время представлений, у алхимиков точно нужные снадобья имеются.

– Магистр…

Горан Осьмой почтительно склонил голову, я промолчал, настороженно оглядываясь.

Освещённая яркими огнями газовых рожков комната оказалась самой обычной – ни тебе реторт с пузырящимися зельями, ни стола с кожаными ремнями. Желобов для стока крови и тех не было. Разве что в центре помещения со сводчатым потолком и голой кирпичной кладкой стен обнаружилось несколько вмурованных в пол металлических колец.

Сталь, медь и… серебро с золотом?!

Я едва не присвистнул от изумления, но вовремя с этим порывом совладал. В конце концов, непонятную штукенцию запросто могли просто покрасить. Это ж совсем не от мира сего нужно быть, чтобы в пол целое состояние вмуровывать!

– Так это и есть твоё юное дарование, Горан? – спросила Сурьма с лёгким намёком на улыбку, и лицо её не раскололось трещинами, сохранило идеальность фарфоровой маски. – Тот самый невозможный неофит?

– Да, магистр, – коротко подтвердил охотник на воров.

Он ничем не выдал себя, но мне в его интонациях почудился намёк на неуверенность.

– И чего же ты хочешь, молодой человек? – обратилась Сурьма уже напрямую ко мне.

«От вас – ничего», – едва не буркнул я, но вовремя прикусил язык и вздохнул.

– Мне бы в приют…

Магистр алхимии кивнула, и вдруг выстрелила быстрым вопросом:

– А с пальцами у тебя что?

Я поднял правую руку, чуть помедлил с ответом, подбирая слова, потом сказал:

– Отшиб, когда заёмную силу из себя выталкивал.

Странная тётка меня отчасти даже пугала, и я тщательно следил за тем, что и с какой интонацией произношу, будто общался не с чудаковатой клушей, а с одним из заправил Заречной стороны. Именно поэтому и назвал силу заёмной, а не чужой. Я чужого не беру.

Невесть с чего это показалось важным.

– И у кого же ты её… занял? – на сей раз в вопросе мне послышалась явственная насмешка.

– У одного адепта, – сказал я и позволил себе маленькую дерзость, добавив: – Вы его не знаете.

– Ну-ну…

Шурша платьем, Сурьма шагнула к секретеру и начала выдвигать и задвигать небольшие ящички. Отыскала в одном из них металлическую шкатулку и подошла с нею ко мне. Пахнуло серебристым жаром, а ещё чем-то незнакомым и едким, к реальным запахам не имеющим никакого отношения – это были отголоски магии.

– Возьми и зажми в кулаке, – потребовала магистр, приподняв крышечку.

Внутри шкатулки обнаружились прозрачные шарики, выточенные словно бы изо льда. Каждая пилюля лежала в небольшом углублении, я негнущимися пальцами вынул одну из них и попытался стиснуть – как ни странно, это мне даже удалось.

Жжение враз стихло, а дальше кисть и вовсе заморозило по самое запястье. С минуту, наверное, я простоял так, а затем кулак сам собой задёргался, шарик вылетел из него и покатился по полу, с явственным шипением истаивая.

Только нагнулся, и Сурьма резко бросила:

– Не трогай!

Я выпрямился и пошевелил кистью. Отёк спал, жжение прошло. Сохранился лишь намёк на некую скованность, словно руку некоторое время назад проморозили насквозь, и она ещё оттаяла не до конца.

– А теперь встань в центр круга, – потребовала хозяйка, пряча шкатулку обратно в секретер.

Но нет, с места я не сдвинулся.

– Зачем ещё? – спросил, растирая кисть.

– Нужно оценить твоё текущее состояние, – пояснил Горан Осьмой. – Так мы решим, в какой именно приют…

– Нет! – резко перебила его Сурьма. – Это даст понять, стоит ли с тобой возиться вовсе! Юноша, моё время стоит дорого! Не вгоняй своего покровителя в ещё большие долги!

Покровителя? В долги? Да как бы не так! В жизни не поверю, что прижимистый охотник на воров взялся помогать мне исключительно из хорошего отношения, да ещё и в убытки себя при этом втравил. Точно ведь свой шкурный интерес блюдёт!

Вот только у меня на кону стояло куда как больше, поэтому ерепениться не стал и с обречённым вздохом прошёл в центр вмурованных в пол кругов.

– Очень хорошо, – бесстрастно произнесла Сурьма и повела рукой.

В следующий миг на металлических полосах вспыхнули невидимые до того символы, а сами они пришли в движение и начали вращаться. Золотая и медная заскользили в одну сторону, серебряная и стальная – в другую, и тотчас в меня словно призрачные пальцы проникли! Начали шарить в потрохах и ощупывать кости, влезли в черепную коробку, легонько стиснули глазные яблоки, а после наткнулись на ушиб под правым коленом, и голень полыхнула болью так, что едва на ногах устоял.

– Не шевелись! – прикрикнула Сурьма, и я послушно замер на месте.

Из-за этого или нет, но неприятные ощущения сразу пошли на убыль, а вскоре вращение полос замедлилось, сияющие символы стали гаснуть один за другим, затем и вовсе осталось гореть лишь по одному на круг.

Магистр алхимии поглядела на них и объявила:

– Потенциал средний. Замечательно!

При этих словах Горан Осьмой явственно расслабился, да я и сам испытал нешуточное облегчение. Ура! Смогу тайнознатцем стать!

Но всё же пробурчал:

– А чего замечательного, если средний?

Охотник на воров, такое впечатление, едва мне подзатыльник не отвесил. Но сдержался и ограничился словами:

– Радоваться должен, что своими выкрутасами себе ничего не сжёг!

А вот Сурьма снизошла до пояснений: