Глава 7. На все, что происходит, существует несколько точек зрения (часть 1)

(среда, 18:00, трое суток до Дня вакцинации)

В полумраке кабинета следователя было еще тише, чем три дня назад. Даже часы с того времени больше не тикали, навеки зафиксировав для потомков исторический момент вербовки Олега.

– Вы зачем позвонили? – недовольно сказал полицейский, – я же дал свой телефон только для экстренных случаев, а еще три дня не прошло, как Вы уже звоните и просите о встрече.

– Так он и произошел, – дрожащим голосом сказал завербованный.

– Кто?

– Экстренный случай!

– Ну тогда рассказывайте, – собеседник придвинулся поближе. Вид Кузнецова, трясущегося мелкой дрожью, ему не понравился.

– Я вчера убил Бабушкина, – признался Олег.

– Какого Бабушкина, Андрея Николаевича? —удивился Антонов.

– Да, Зарю коммунизма!

– Странно, – протянул полицейский. Он не видел в суточной сводке такого сообщения, да и прекрасно понимал – если главного редактора городской газеты убьют, то вся полиция и он сам будут стоять на ушах. Поэтому словам Кузнецова следователь пока не поверил.

Три дня назад во время допроса, увидев, как загорелись глаза задержанного антиваксера после шутки о погашении кредитов, Антонов решил завербовать его, что и произошло неожиданно быстро и легко. Олег вакцинировался и получил подробные инструкции. Ему было дано указание слушать и запоминать все, происходящее в партии, но самому ничего не предпринимать до тех пор, пока к нему не подойдет или не позвонит человек и не скажет пароль.

Попутно полицейский придумал новоявленному агенту легенду, объясняющую его необычное освобождение необходимостью выполнения работ по демонтажу скоб с памятника вакцинаторам, и велел ему прийти завтра к десяти утра в мировой суд за приговором. По большому счету майор Антонов завербовал Кузнецова не для выполнения какого-то специального задания, а скорее из-за премии, которую платили за каждого нового агента. Для экстренной связи он заставил Олега заучить наизусть специальный номер телефона, но совершенно не ожидал, что через три дня его протеже позвонит по этому номеру и напросится на встречу.

– Давайте с самого начала, – сказал следователь, – рассказывайте все по порядку.

Олег заговорил:

– В понедельник утром я получил в суде приговор, а потом меня вызвали в партию, где устроили свой суд. Следа от инъекции наша врачиха не нашла, поэтому в мою легенду поверили. А когда все разошлись, Иван Иванович сказал, что скоро даст мне очень важное поручение, но перед этим я должен пройти проверку.

– Да, – кивнул полицейский, – мы говорили с Вами о возможности такого развития событий. Секретарь антиваксеров любит подобные шутки. Хотя странно, что он решил устроить проверку именно Вам.

– Ничего себе шутки! – воскликнул Олег, – ведь он велел мне убить Бабушкина!

– Вот это уже необычно, – согласился Антонов, – как правило роль людей, которых требуется ликвидировать, исполняют сами члены партии.

– Да, Вы говорили, я помню. Я даже расстроился, когда услышал его имя – думаю, неужели Андрей Николаевич состоит в партии антиваксеров, этого не может быть!

– Вам то, что переживать, Вы же сами оттуда?

– Ну просто я его знаю, он живет, то есть жил, недалеко от меня, на соседней улице. Когда Зарю эту снова начали выпускать, я все думал – какой талантливый человек, хоть и враг, но достоин уважения! А он вдруг оказался предателем…

– В жизни и не такое случается, – успокоил Кузнецова собеседник, – продолжайте, Олег Спиридонович.

– Так вот, вчера в десять вечера мы пришли к нему в подъезд, надели маски, перчатки, Штык позвонил в дверь…

– Штык это кто? —перебил следователь.

– Не знаю, робот какой-то, совсем недавно в партии. Его отправили вместе со мной на дело, мы вдвоем пошли к Андрею Николаевичу.

Полицейский что-то записал в ежедневнике, Олег продолжал.

– Бабушкин открыл, Штык его оглушил и потащил в зал. Там привязал к стулу, рот заткнул кляпом, – Олег вспомнил себя самого в таком же положении во время партийного суда, и у него сердце защемило от внезапно нахлынувшей жалости к Андрею Николаевичу.

– Я прочитал приговор, потом Штык дал мне пистолет, – тут агент неожиданно заревел, а слезы ручьем потекли у него из глаз.

Майор подождал, пока истеричный киллер затихнет, протянул ему пачку салфеток, чтобы тот вытер слезы и высморкался, и заговорил:

– Все правильно. Я же Вас об этом предупреждал. Пистолет то незаряженный. Таким образом в партии отбирают кадры. Если не смог выстрелить, значит и дальше будешь ходить на митинги и строить карьеру пушечного мяса. А если смог, то тебе можно доверить дела поважнее.

– Они что, всех так проверяют? – изумился Олег.

– Да нет конечно, только тех, у кого, по их мнению, есть перспектива.

– Да ну, какая у меня может быть перспектива? – Кузнецов даже засмеялся и махнул рукой, несмотря на трагизм ситуации, – я же дурак!

– Возможно, – дипломатично сказал следователь, – зато Иван Иванович не дурак, и он хорошо умеет разбираться в людях, а значит что-то такое в тебе разглядел. Но давай уже, заканчивай рассказ, не томи.

– Я взял пистолет и нажал на спуск! Он щелкнул, а Бабушкин умер, – тут Олег снова заревел.

– Как умер? – полицейский даже подскочил на стуле, – пистолет выстрелил?

– Нет, – сквозь слезы проговорил незадачливый убийца, – просто щелкнул, а редактора, наверное, инфаркт от страха долбанул.

– Вот видишь, – машинально сказал майор, шокированный услышанным, – ты в нем сомневался, а он совсем даже не предатель!

– Не предатель, – согласился плачущий Олег.

– И что дальше?

– Ничего, он вместе со стулом упал назад, Штык пощупал пульс, сказал, что Бабушкин умер, и мы ушли. Штык велел мне идти домой, а сам отправился на доклад к Ивану Ивановичу.

– Да, ситуация, – протянул полицейский. Такого драматического развития событий при вербовке агента он совершенно не ожидал.

– А сегодня мне снова позвонили из партии, и велели в восемь вечера прийти к Ивану Ивановичу на аудиенцию, – жалобно глядя на собеседника сказал Олег, – а я боюсь!

И безжалостный киллер опять захлюпал носом.

Следователь напряженно размышлял. Ну хорошо, пусть Бабушкин умер от инфаркта, но его ведь по любому должны к этому времени уже найти. После убийства прошли почти целые сутки.

– Вы развязали жертву?

– Нет, мы сразу ушли.

Антонов продолжал напряженно размышлять. Бабушкина уже должны найти, причем мертвым и привязанным к стулу. Но почему до сих пор никто не стоит на ушах? Что-то здесь нечисто.

– А не показалось Вам, что он умер? Может быть, он просто потерял сознание от страха, а потом очнулся, после вашего ухода?

– Не знаю, – развел руками Олег, – я больше у него в квартире не был.

– Можете описать пистолет, который дал Вам напарник?

– Я не разбираюсь в них, – сказал Кузнецов, – да и не запомнил совершенно, не до того было. Вроде черный.

– А почему Вы только сейчас пришли ко мне, а не утром?

– Так я же со вчерашнего дня на принудительных работах, с восьми и до семнадцати, – объяснил завербованный, – куда я уйду. Ладно хоть телефон не отбирают, вот я и смог Вам позвонить. А как освободился, сразу поехал сюда.

Следователь молчал минут пять, потом заговорил.

– Значит так, Олег Спиридонович, поздравляю, проверку в партии Вы по всей видимости прошли. Теперь секретарь антиваксеров должен поручить Вам какое-то действительно серьезное дело. За Вами скорее всего начнут следить от партии, поэтому больше никаких контактов со мной. Через пару дней я пришлю своего сотрудника на принудительные работы, ему и расскажете, какое задание получите сегодня.

Полицейский еще раз повторил пароль и отзыв.

– Ну, с Богом, Олег Спиридонович! – майор пожал почти успокоившемуся и гордому агенту руку, – до встречи остался всего час, езжайте к Ивану Ивановичу, и ничего не бойтесь. Только больше никого не убивайте!

Глава 8. Юридические тонкости

(среда, 19:00, трое суток до Дня вакцинации)

В полумраке центральной площади Шахтинска было тихо и пустынно. Там давно не проводились никакие мероприятия, не работал фонтан, сама площадь по всему периметру ощетинилась ограждениями, а доступ на нее преграждал наряд. Полковник Котов из окна своего кабинета, с высоты третьего этажа здания городской полиции, с грустью смотрел вниз, вспоминая прежние времена и понимая, что они уже больше никогда не вернутся.

– Ну и почему Вы отпустили на свободу преступника? – спросил он, повернувшись к сидевшему перед ним следователю.

– Да разве же он преступник, товарищ полковник, тут похоже произошла какая-то нелепая случайность, —Антонов попытался было вскочить, но Котов жестом остановил его.

– Да нет, дорогой мой, – сказал неторопливо полковник, – это не случайность, а самая настоящая преступная небрежность! Гражданин Кузнецов – убийца, а Вы, товарищ майор, его соучастник, а возможно и организатор преступления. Сначала Вы убеждаете завербованного агента, что проверка в партии – это такое безопасное и веселое развлечение, а потом, когда в ходе проверки Кузнецов убивает человека и является в полицию с повинной, Вы не задерживаете его, а спокойно отпускаете на свободу. Лет на пять, товарищ майор, Вы своими деяниями уже заработали. А агент Ваш теперь уверится, что может и дальше валить всех налево и направо. Ведь если что, добрый куратор его опять пожурит и отпустит.

– Да я даже и не думал, что Олегу устроят какую-то проверку. Я просто на всякий случай рассказал ему во время вербовки об этой возможности. Он же обычная мелкая сошка, для чего вообще устраивать ему такие экзамены?

– Но в итоге то проверка состоялась, и эта, как Вы изволили метко выразиться, мелкая сошка мимоходом убила известнейшего в городе человека! Нормально да? Вы хоть представляете себе последствия такого убийства? Где протокол допроса?

– Я не вел протокол.

– Еще Вам плюсик к сроку. Так, глядишь, червонец и наскребем, – Котов довольно потер руки.

Подчиненные полковника хорошо знали, что в общении с ним невозможно понять, когда он шутит, а когда говорит серьезно. И Антонов пока предпочел промолчать.

– Почему Вы рассказали все это именно мне? – спросил после паузы полковник, – а не начальнику следственного отдела?

– Я подумал, ведь очень странно, что о смерти главного редактора нет никакой информации, – пояснил майор, – возможно ее скрыли, и лишних людей посвящать в это дело не хотят. А может, конечно, агент просто ошибся, и Бабушкин жив. Но тут лучше перебдеть, чем недобдеть.

– Кузнецов твой не ошибся, – сказал Котов, – Бабушкин действительно убит, да только об этом никто не знает. Мы даже соседей его ликвидировали, чтобы исключить утечку информации, а теперь и тебя придется убрать. Жалко, работник то вроде был неплохой.

Следователь снова предпочел промолчать. После разговора с Олегом, майор с полчаса сидел у себя в кабинете, напряженно размышляя. Почему он решил отпустить Кузнецова? Да потому, что догадывался – на встрече с секретарем партии должно произойти какое-то важное событие, а советоваться с кем-то и согласовывать свое решение времени совершенно не было. И Антонов отпустил незадачливого убийцу, а теперь абсолютно не понимал, что ему делать дальше.

Однако судьба сама решила все за майора. Пока он в полнейшей растерянности сидел у себя кабинете, к нему вдруг заглянул полковник Котов – тому срочно понадобились дела по завербованным членам партии антиваксеров. Увидев выражение лица подчиненного, начальник полиции поинтересовался причиной его растерянности, и тогда следователь все рассказал полковнику. Дальнейший разговор проходил уже у Котова в кабинете.

А сам Котов, десять минут назад вернувшись с совещания у Главы, был, честно говоря, поражен, с какой скоростью нашелся убийца Бабушкина. Вот только стройную картину преступления портила одна маленькая неувязочка.

– Знаешь, в чем незадача, товарищ майор? – спросил полковник, продолжая стоять у окна, – в том, что врет твой гражданин Кузнецов!

– Как врет?

– Как Троцкий! Только не наш, а другой, которого ледорубом по башке стукнули. Бабушкин умер совсем не от страха, а от огнестрельного ранения в голову!

Следователь побледнел.

– Дело передали в ФСБ, – продолжал Котов, – все детали засекречены. Но про Кузнецова наши коллеги похоже ничего не знают, иначе бы его уже задержали.

Он замолчал и на какое-то время задумался.

– Значит так, – наконец сказал полковник, – я пока ничего не понимаю, но склоняюсь к тому, что твой Кузнецов нас водит за нос. Возможно, он хитрее, чем пытается казаться. Вряд ли кто-то еще после него пришел в квартиру Бабушкина и повторно убил газетчика. У него там что, очередь из киллеров за дверью стояла?

– А какова настоящая причина смерти редактора? Вскрытие провели?

– Исследование трупа не делали, и пока не собираются. А Бабушкин до особого распоряжения не умер, а числится живым и здоровым.

– Как так?

– А вот так! Что ему сделается в морозильной камере? Он там всех нас еще переживет. Слушай, а может Бабушкин действительно потерял сознание, а Штык потом вернулся и пристрелил его уже по-настоящему? Но зачем ему это надо? Чтобы подставить Олега? Но тогда проще сразу было дать Кузнецову заряженный пистолет. А вообще-то, судя по следам крови в квартире, выстрел сделан по сидящему, а не по лежащему человеку. Кстати, кто он такой, этот твой Штык? Дело на него есть?

– Я не знаю, – сказал Антонов, – оперативной информации по нему у полиции нет. Судя по всему, он появился у антиваксеров недавно. Какой-то боевик, наверное.