Одиночество… Говорят, одиночество – это удел сильных. Не каждый может выдержать звон тишины, порой становящийся гнетущим, а то и вовсе невыносимым. Зачастую человеку требуется помощь, внимание, нам необходимо, чтобы нас кто-то слушал и был рядом на расстоянии вытянутой руки или брошенного взгляда. Нам важен сам факт присутствия. Мы всегда спешим к мерцающим вдали огонькам жилых домов, туда, где есть люди, такие же как и мы сами. Не многие способны повернуться спиной к огням больших городов и прожить хотя бы малую часть жизни в свете единственной лампы, озаряющей крохотный пятачок на ближайшие сотни километров.

Или это удел слабых, для которых одиночество как заветная тихая ниша, где можно спрятаться от всех и всего. Чтобы никого не слышать и не видеть, и самому не показываться на глаза. Искать в одиночестве смысл жизни, вдохновение, предаваться философским измышлениям или просто наслаждаться самим фактом, что ты один.

Для меня это не было одиночеством в прямом смысле этого слова, хотя мне и предстояло провести одному несколько лет. Свет в моих уютных окнах был единственным в огромном мире, простиравшемся не на сотни, а на миллионы километров во всех возможных направлениях.

Как я решился на такой шаг, спросите вы, и я отвечу, что дело не только в моей решимости. Меня не просили, не уговаривали, наоборот, мне пришлось добиваться этого своей настойчивостью, знаниями, опытом и изнурительными тренировками, чтобы оказаться одним из тысяч желающих, достойных этого места.

Я продолжаю наслаждаться тишиной, покоем и умиротворением (легкий гул вентиляционной системы в расчет не беру). Мне этого очень не хватало последнее время. Семеро моих коллег, с которыми я провел первые полгода полета, ни в коем случае не напрягали своим присутствием. Наоборот, в их разношерстной, межнациональной компании долгие шесть месяцев пролетели практически незаметно, несмотря на тесноту помещений. Возможно, все это благодаря психологической совместимости, по которой нас подбирали в этот славный отряд. Тем не менее, когда настало время распрощаться, я чувствовал некоторое моральное облегчение.

Наконец-то один. Не знаю, на каком этапе захочу поговорить с кем-то, посмотреть в глаза и дружески хлопнуть по плечу. Возможно, этот период мне и предстоит пережить, но это будет совсем не скоро. Первое время я совершенно забывал, что остался один – сказывались прошедшие полгода тесного сотрудничества, как в профессиональной сфере, так и в бытовом плане.

Я наслаждаюсь тишиной и покоем, которые плотно меня окружили и тем, что со мной происходило то, о чем я мечтал столько лет. Я наслаждаюсь каждой минутой полета, панорамными видами из обзорного окна и близостью своей мечты. Пусть мечта еще очень далека от меня физически, но мой полет и траектория движения ведут прямо к ней. Осознание того, что я делаю важное дело, открывая дорогу будущим поколениям, держало меня в тонусе и давало сил. И неважно, когда мои последователи пройдут по проторенной мной дорожке, через десять или сто лет, она все равно не зарастет, ее не покроет песком и не укроет глубокими водами. Она будет терпеливо ждать следующих, храня на себе мои следы первопроходца.

Выглядываю в боковой иллюминатор. Марс совсем близко. Во всей своей красе. Ровно такой, каким мы его видели на тысячах снимках, присланных искусственными зондами. Он медленно уплывает от меня. Глазу незаметно, но это так. Еще вчера я попрощался со своими коллегами, которым первыми посчастливилось ступить на эту планету. Планету, занимавшую столько человеческих мыслей на протяжении многих поколений. Надеюсь, они найдут ответ и скажут, почему Марс так манит нас к себе.

Я же лечу дальше, постепенно набирая скорость. Разгонные блоки корабля гудят ровно и монотонно, радуя слух надежной работой. В этом режиме они проработают еще около недели, разгоняя корабль, увеличивая его скорость до рекордных показателей за всю историю человечества, что мне, конечно, льстило. Я мог бы разогнаться еще сильнее, практически вдвое, относительно моей конечной максимальной скорости, но тогда мне не хватит топлива на маневры и обратный путь. Поэтому большую часть пути с помощью солнечных батарей буду черпать энергию удаляющегося Солнца. Через неделю двигатели должны автоматически прекратить разгон и уснуть на долгих одиннадцать месяцев, чтобы проснуться и выйти в тормозной режим. Если этого не произойдет, мощнейшая гравитация Юпитера вышвырнет меня далеко за пределы Солнечной системы. Конечно, в случае отказа автоматики я скорректирую режим вручную, но я бы не хотел, чтобы такое произошло – отказ на одном из важнейших этапов полета весьма тревожный звонок.

Юпитер. Да, я лечу на Юпитер! Как вам известно, все космические агентства давно грезили отправить человека на Марс. Только объединив усилия всего мира, мы смогли приступить к реализации этого грандиозного проекта. Но вот кому-то пришла еще более грандиозная идея: что, если отправить одним рейсом на двух кораблях людей на Марс и на Юпитер, пока они будут находиться в удобном для нас орбитальном положении? Сначала над этой идеей откровенно посмеялись, считая ее абсурдной. Затем стали ее разбирать, и сквозь смех и иронию разглядели маленькое зерно истины, которое уже вскоре дало свои всходы.

Несмотря на бурное развитие космической отрасли, мы по-прежнему очень слабы, неуклюжи и бесконечно тихоходны. И раз уж решились отправиться к одной планете, так давайте сразу слетаем к следующей. Да, это не то, что доехать до соседнего города, но все же. Кто знает, когда мы, люди, еще сподобимся на подобное межпланетное путешествие. Может и никогда, мягко говоря, из-за нецелесообразности пилотируемых полетов на такие расстояния. Человек слаб, капризен и уязвим. С подобными полетами еще сто лет назад прекрасно справлялись и продолжают справляться межпланетные автоматические зонды. Им, как известно, не надо пить, есть, им не нужны запасы кислорода. Им не надо проходить сотни психологических тестов, чтобы убедиться, что они не начнут выть уже на второй месяц полета.

Но человеческие амбиции все же победили. Победили, несмотря на колоссальные затраты и постоянную критику от всего мира. Мне тоже пришлось многое выслушать, как только моя кандидатура была одобрена. Один дотошный журналист на пресс-конференции спросил, что я чувствую, зная, что в меня вложены миллиарды? Не чувствую ли я себя виноватым перед голодающими, больными и умирающими, безграмотными, нуждающимися в крыше над головой? Я понял, что журналисту был неважен мой ответ, и обращался он не ко мне конкретно, а завуалированно к организаторам этого проекта.

Задавались и вполне обыденные вопросы, реально интересующие людей. Один из них звучал так: вам не будет страшно одному в космической бездне, так далеко от людей? Мой ответ кого-то удивил, кого-то восхитил, а кого-то даже насмешил. Я сказал, что мне страшнее в одиночку пересечь Тихий океан на яхте, терзаемой штормами над многокилометровой глубиной, чем тихо мчаться в безвоздушном пространстве безмолвного Космоса. Тем более, что мне посчастливилось быть выбранным из тысяч кандидатов, желавших сыграть главную роль в этом дважды межпланетном проекте.

Проект был действительно сложен с технической точки зрения. Основной корабль собирался на орбите Земли. К нему был пристыкован второй, на котором люди вернутся с Марса. Они благополучно отстыковались от меня на орбите красной планеты, совершили мягкую посадку и торжественный исторический выход на поверхность, разбили жилой модуль и приступили к научным изысканиям. Я на своем корабле побрел дальше, воплощая в себе все мечты и надежды всего человечества. Почему один? Просто потому, что на двоих нужно всего в два раза больше. Это было невозможно технически, так как вызывало пресловутую цепную реакцию: на двоих требовалось больше жилого пространства, больше топлива, и без того рассчитанного до грамма, больше кислорода, мощнее регенерации, больше пространства под дополнительное оборудование и опять больше топлива. Соответственно, нужны большие топливные резервуары, а это еще больше веса, где, опять-таки, рассчитан каждый грамм. Короче, как я говорил, в космосе мы все еще слабы, неуклюжи и капризны, как маленькие разбалованные дети. Когда этот проект был только одобрен на бумаге, мне было десять лет, и я про него ничего не слышал, беззаботно играя с ровесниками. Тридцать лет спустя я лечу на Юпитер.

Мы сильно отстаем от пророчеств писателей-фантастов, предрекавших большие космические путешествия в самом начале нового тысячелетия. Реальность оказалась совершенно иной, пусть многие их предвидения и сбылись. Около ста лет назад человек впервые преодолел мощь земной гравитации, вырвавшись в близкий космос, на орбиту родной планеты. Этот полет воодушевил миллионы людей, как простых, так и ученых, в том числе ведущих специалистов космических отраслей. Не прошло и десяти лет, как люди высадились на Луну. Казалось, с такими темпами не за горами тот день, когда мы дерзнем слетать к ближайшим звездам. Что межпланетные полеты внутри системы станут чем-то обыденным. Нам потребовался почти век, чтобы решиться на такой полет. Возможно, мы могли совершить его раньше, но на то была масса причин.

Юпитер хорошо виден в ясную ночь на Земле. Сейчас я стал ближе к нему на миллионы километров, но он все также бесконечно далек. Вновь выглядываю в иллюминатор, смотрю на Марс и ловлю себя на мысли, что восхищен им не в той степени, как хотелось бы, как я себе это представлял тысячи раз в течение всего полета к нему. Почему? Наверное, потому, что меня ждет другая, более далекая цель, отчего недосягаемый когда-то Марс стал проходной станцией. Да простит он меня за это!

Бортовые часы показывают почти полночь. Мне пора идти спать, иначе потом будет трудно восстановить режим. Режим необходим. Он позволит оставаться в форме, быть собранным, не растерять концентрацию и нормальную работу мозга в течение одиннадцати месяцев однообразного полета. При достижении конечной цели жизнь станет разнообразней, появится куча дел, чтобы успеть переделать все задания за отпущенное время пребывания в мире Юпитера.

Потом обратно домой. По строго вычисленным расчетам гравитационное поле самой большой планеты Солнечной системы швырнет меня в сторону Земли, и за два бесконечно долгих года я выйду на ее орбиту. Три года одиночества в замкнутом пространстве. Три года, это не пять, и уж тем более не десять лет. Пять я бы еще выдержал, десять – никогда! С учетом шести месяцев, что мы добирались до Марса, у меня набежит три с половиной года полета. Это может сделать меня калекой. Несмотря на усиленные каждодневные тренировки, невесомость все равно будет давать о себе знать. Тренируюсь я по несколько часов в день, а она неустанно сопровождает меня круглые сутки. Я за это совершенно не переживаю – уверен, что постепенно смогу восстановиться, когда вернусь на Землю. Мои коллеги с Марса к тому времени уже будут дома, купаясь в лучах славы межпланетных первопроходцев.

Пора отдохнуть. Сна нет совершенно, но нарушать режим нельзя. Отстегиваюсь от командирского кресла, единственного кресла в отсеке управления, и плавно плыву в соседний отсек. Раздвигаю панели и вплываю в спальню. Маленькая темная комнатка без окон с пристегнутым в вертикальном положении спальным мешком. Напротив, на расстоянии вытянутой руки стена, куда обычно мои коллеги-марсиане крепили фотографии своих родных и детей. Мне предложили развесить несколько снимков с красивыми пейзажами Земли, но я отказался, посчитав, что пока это излишне, оставив фотоальбом на дне ящика. Когда почувствую, что глазам не хватает синевы неба с облаками над головой, садящегося за горизонт солнца или разбивающихся о скалы волн, я обязательно пролистаю этот альбом.

Ныряю в спальный мешок, фиксирую свое невесомое тело, сдвигаю панели и, погружаясь в темноту, тщетно пытаюсь уснуть. Но сна нет совершенно, а завтра рано вставать. Зачем? Режим! И все же сон постепенно завладевает мной. Завтра утром я удалюсь от Земли еще на несколько тысяч километров. На этом этапе, как учил психолог, не стоит задумываться, как родной дом удаляется все дальше. Нужно думать, что цель с каждой минутой становится ближе. В космосе, на таких расстояниях, исчисляющихся миллионами километров и временными отрезками, отсчитывающими годы пути, такой прием кажется не совсем уместным. Даже где-то нелепым. Тем не менее должен признаться, что это вполне хороший и приемлемый совет.

Утро. Придерживаясь совета, смотрю вдаль, где среди россыпи звезд узнаю свою далекую звезду, под которую маскируется Юпитер. И пока ему это неплохо удается. Но пройдет каких-то пару месяцев, и свое планетарное начало ему будет уже не скрыть от моего невооруженного глаза. Вчера вечером не терпелось взглянуть на него через мощную оптику фотообъектива, но я сдержался, отложив этот момент на сегодняшнее утро. Оптика приближает меня к нему, и я вполне ясно различаю его особенное полосатое тело. На его фоне проплыл один из спутников. Пытаюсь разобраться, какой именно. Характерные особенности выдают в нем Каллисто. Он уже назначен базой для будущих колонистов, отчего я, с трепетом заглядывая в будущее, делаю несколько снимков этого пока еще необитаемого спутника, и пристегиваю фотоаппарат на место. Визуальный сеанс окончен. Пойду выпью крепкого кофе с отличным настроением и мыслями о нашем великом космическом будущем, и взгляну на удаляющийся Марс, уже ставший настоящим.

После обеда состоялось два сеанса связи. Первыми дозвонились марсиане, сообщив, что мой корабль еще различим на фоне звезд и они будут провожать меня, пока я не растворюсь в бескрайних просторах Космоса. Во время второго сеанса связи с Землей отчитался о полете, доложил о состоянии своего здоровья и общего настроя.

Насчет текущих дел. Их немного. Контроль за работой системы жизнеобеспечения, системой навигации и контроль за работой двигателей. Все это занимает меньше минуты – пробежался глазами, и все становится ясно. Малейшие изменения наметанный глаз увидит сразу, а пока все работает в штатном режиме. Оставляю отсек управления на попечение надежной автоматики и возвращаюсь в жилой модуль. Меня ждет несколько комплексов упражнений для поддержания нормальной работы жизнедеятельности организма. В этом мне помогает сложный многофункциональный тренажер, специально разработанный нашими инженерами. С его помощью я совершаю пробежки, устраиваю себе велопрогулки, глядя на широкий монитор, в который по своему усмотрению загружаю разные локации. Тренажер помогает держать в тонусе не только мышцы ног, но и спины, шеи, рук, отдаленно имитируя нагрузки, что мы постоянно испытываем при воздействии земной гравитации.

Во время пробежки, путь которой пролегал по одному из самых живописных средиземноморских берегов Италии, мне пришла в голову идея совершить виртуальное путешествие вокруг Земли. Идея так меня вдохновила, что я выстроил в меню определенную очередность, благодаря чему и создавался эффект кругосветного путешествия на своих двоих. Получалось путешествие в путешествии, когда, удаляясь от Земли с каждой секундой, я совершал вояж по просторам родной планеты. Устраивал таким образом своеобразные выходные с выездом в разные страны мира, так как реальный отпуск в ближайшие три года мне ждать не приходилось.

Раз в неделю программа, встроенная в тренажер, автоматически отправляет в Центр отчет с показателями моего давления, работы сердечно-сосудистой системы и дыхания при нагрузках, где специалисты анализируют мое физическое состояние. Эти данные очень важны для науки, для будущих полетов и подготовки к ним. В том числе специалисты анализируют мое психоэмоциональное состояние в виде еженедельных тестов, которые присылают мне с Земли. Я с удовольствием отвечаю на ряд замысловатых вопросов, после чего отправляю ответы в Центр, что вносит небольшое разнообразие в мой несколько монотонный ритм жизни. Сама по себе отправка человека в столь длительный полет является тестовой, чтобы дать возможность будущим поколениям лучше подготовиться к дальнейшему освоению Солнечной системы.

После физических нагрузок чувствую приятную усталость. Теперь можно расслабиться и почитать книгу. Я закачал себе около тысячи книг и приблизительно столько же фильмов. Надеюсь, они скрасят мой долгий полет. Три раза в неделю занимаюсь изучением иностранного языка, который давно хотел выучить, но никак не мог себя заставить. В полете процесс обучения продвигается настолько быстро, что я уже обгоняю установленную по срокам программу на несколько уроков вперед.

У себя дома, на далекой Земле, я никогда не любил убираться. Я поддерживал свой дом в порядке, но давалось мне это всегда непросто. Каждый раз приходилось обещать самому себе какое-нибудь вознаграждение за проделанную работу. Здесь, в корабле, процесс уборки почему-то меня совсем не напрягал, более того, как я неожиданно заметил, он доставлял мне удовольствие! Мне нравилось пылесосить панели, собирать вакуумом вырвавшиеся во время обеда крошки, вычищать фильтры, аккуратно протирать панель управления и прочие технические узлы. Этот процесс занимал какое-то время, которого у меня было очень много, и привносил небольшое разнообразие в мои будни, являясь обязательным в строго расчерченном режиме.

Вторая неделя полета. Время девять минут четвертого утра. Сегодня у меня выдалась ночная смена. Дело в том, что именно на это время выпало автоматическое отключение двигателей и уход их в спящий режим. За этим процессом мне необходимо проследить лично, сидя в отсеке управления, не отрывая глаз от приборов. Подача топлива – снижение давления. Отключение подачи топлива. Работа двигателей – выработка остаточных паров топливной системы – отключение. Вот и все, они в спящем режиме. Теперь можно и мне ложиться спать. Жаль, что я тоже не могу уснуть на одиннадцать месяцев – так было бы гораздо проще. Но это только в фантастических фильмах и книгах. Да, пожалуй, почитаю немного перед сном.

Во время длительного полета в голову приходят самые разнообразные мысли. Одна из них пришла ко мне, когда я вновь задумался о спящих движках. Если бы мне предоставили выбор, уснуть в анабиозе и проснуться только непосредственно перед финишной чертой моего путешествия, или бодрствовать, наблюдая, как медленно приближается заветная цель, становящаяся от этого еще более притягательной и желанной. Скорее всего я бы согласился на анабиоз. Но так, как мы еще не шагнули в науке так далеко, чтобы усыплять человека на долгие месяцы и без последствий его пробуждать, я с удовольствием принимаю условия такими, какие они есть на данный момент. Тут тоже есть немало плюсов. Один из них – это ощущение бесконечного полета. Движение само по себе не ощущается: из-за статичной картины за окном складывается обманчивое чувство, что я стою на месте. Но я лечу с поистине космической скоростью, о чем честно говорят приборы моего корабля.