Только людям с открытым и бескорыстным сердцем проведение, позволяет миновать опасности и направляет их по коротким тропам к древним тайным знаниям.

Глава 1

«Доброе имя есть принадлежность

каждого честного человека, но я

заключил доброе имя в славе моего

Отечества, и все деяния мои

клонились к его благоденствию.»

Суворов А. В.

Александр Иванович и Владимир Сергеевич вели тихую спокойную дискуссию, плавно перетекающей с одной темы к другой, то замолкали, вслушивались в звуки природы, шли рядом по одной из широких дорожек, проложенные вокруг пансионата в поселке Агапово. Мартовский вечер оказался еще холодным, но днем уже начинало подтаивать под солнечными лучами, которые иногда выглядывали из-за туч.

Старые друзья, будучи Хранителями символа Соломона, посвятили отдали годы жизни восстановлению истории символа и в экспедициях, архивах, старинных библиотеках собирали истину, начиная с древнейших времен, иудейской войны и последующих событий от Византии до Киевской Руси.

– Александр Иванович, ты мне собирался рассказать о комиссии, в которую тебя недавно пригласили. – Напомнил старый друг.

– На старости лет становлюсь общественным деятелем. – Профессор звонко рассмеялся. – В нашем научном сообществе уже много лет действует комиссия по восстановлению чести и достоинства ученых, прошедших через машину репрессий.

Хранители свернули на главную дорожку по направлению к озеру, а потом остановились, наслаждаясь пейзажем. Озеро со всех сторон окружал сосновый лес. Первый раз в Агапово Владимир Сергеевич оказался в компании друзей охотников, разбивших походный лагерь на берегу лесного озера. Тихонину понравилась живописная местность, где он задумал построить базу отдыха Фонда культурного наследия, возглавляемого им по предложению министра культуры. С тех пор прошло десять лет.

– Насколько знаю, юридическая реабилитация репрессированных граждан началась еще при Горбачеве? – В голосе Тихонина отсутствовала вопросительная интонация.

– Все так, Владимир Сергеевич, только комиссия, куда меня пригласили, прежде всего изучает архивные источники и другие материалы, чтобы восстановить доброе имя ученых, работавших в разных направлениях, но попавших под каток репрессий в предвоенные и послевоенные годы.

В сосновом бору, на берегу озера, возвели комплекс зданий пансионата, где сотрудники Фонда не только отдыхали, но и получали оздоровительные и лечебные процедуры, а в Агапово, некогда полуразрушенном поселке было образовано современное самоокупаемое подсобное хозяйство Фонда. От озера хранители, неторопливо шагая, прошли по расчищенной от начинающего таять снега закручивающейся по спирали дорожке, лед потрескивал под ногами. Старики периодически останавливались, чтобы вздохнуть прохладный воздух, насыщенный ароматом хвойного леса, окаймляющего озеро.

– По затянувшейся паузе, мой друг, – Владимир Сергеевич остановился, развернулся и посмотрел в глаза профессору Акимову, – почувствовал интригу или тайну. Тебе удалось столкнуться с необыкновенной судьбой?

– Мне в руки попала папка с делом, заведенным перед войной Управлением НКВД Омской области в отношении ученого-геолога Алексея Фомича Елизарова по итогам экспедиции 1938 года.

– В чем же особенность этого дела? – Профессор не успел ответить, так как Тихонин разразился тирадой. – Я нисколько не умоляю твоих стремлений восстановить память, необоснованно обвиненных ученых. Только хочу напомнить о нашем возрасте.

– А что возраст? – Александр Иванович улыбнулся. – Что же касается дела, то странность в том, что Алексея Фомича на поиски рудного месторождения направила партия.

– Что-то я не припомню дела, возбужденные в отношении лиц, выполняющих подобные задания, инициированные центральным аппаратом и переданные для исполнения в местные региональные партийные органы. – Принялся размышлять Тихонин.

Диалог прервался, когда хранители остановились на дорожке возле трех березок, утопающих в снегу. Черно-белые деревья раскинули ветви в разные стороны, Профессор Акимов подумал посоветовать завхозу пансионата установить на поляне под развесистой кроной скамейку, летом в тени листы здесь будет приятно посидеть и отдохнуть, возвращаясь после прогулки с озера. Владимир Сергеевич прикоснулся к его руке, беспокоясь о состоянии друга, профессор рассеянно посмотрел по сторонам и продолжил.

– Ты правильно заметил, что такие дел крайне редкие. – Акимов подтвердил предположение друга. – Организация геолого-разведывательной экспедиции шла по линии Омского обкома совместно с Уральским обкомом партии, но и из этих структур также пострадали люди.

– В предвоенные годы шло изменение административно-территориальных образований, что действовали еще с царских времен, – произнес Владимир Сергеевич, – тогда при разделении Уральской области была образована Свердловская.

– Это разделение происходило на несколько лет раньше. Ты хотел высказать гипотезу о турбулентности в партийных органах? – Поторопился объяснить Александр Иванович. – События по трансформации регионов никак не связаны с делом геолога Елизарова.

– Так что же тебя зацепило в судьбе этого ученого? – Попросил уточнить Тихонин.

– В деле упоминаются два дневника и три каких-то геометрических предмета, переданные после скорого суда органами НКВД в спецархив, что в годы войны именовали Сталинским. В деле слово «геометрические» кто-то дважды подчеркнул.

– Тебе известно, что это за предметы? – Заинтересовался Владимир Сергеевич. – Тебе удалось попасть в этот спецархив?

– Из спецархива все ящики с материалами были перевезены в тыл, а при возвращении одного ящика не досчитались. Примечательный факт, здание архива Сталина не пострадало при бомбежках, хотя в округе большинство сооружений – разрушены. Куда подевались дневники Елизарова и что собой представляют эти предметы никому не известно.

– Я ни в коей мере не останавливаю тебя перед дальнейшими исследованиями жизни уважаемого ученого Елизарова. – На Тихонина навалилась сильная обеспокоенность за друга. – Хочу тебя только предостеречь, Александр Иванович, просто так материалы из архивов госбезопасности не пропадают.

За разговором хранители не заметили, как вышли на дорожку, по направлению к трехэтажному зданию, входящему в комплекс для размещения приезжающих на отдых. На территории пансионата Агапово лечебно-оздоровительный корпус, крытый бассейн, открытый бассейн причудливых очертаний и три фонтана. Через ухоженный парк с беседками отдыхающие проходили на оборудованный пляж с шелковистым песком на берегу озера. Огороженная территория пансионата круглосуточно охранялась. В поселке кроме животноводческого комплекса построили дороги, жилые дома, здания социального и культурного назначения.

***

Алексея Елизарова разбудил визг тормозов от остановившегося возле дома автомобиля, пришлось подняться с постели и выглянул в окно. Последние полгода его сон стал прерывистым, Алексей просыпался от постороннего шума или стука, запредельная нервозность не давала сосредоточиться и днем. Чувство напоминающей тревогу Алексея, было вызвано арестами нескольких руководителей отделов и сотрудников геолого-геодезического треста, где он трудился. Поговаривали, что эта участь коснется и других учеников профессора геологии Мезенцева.

На протяжении пяти лет, совместных исследований и работы в тресте, отношение Мезенцева к молодому геологу оставалось по-отечески теплым и дружеским, учитель видел в Елизарове надежду, на продолжение дела и исследований в будущем. Благодаря протекции Мезенцева, Алексей вместе с невестой Олесей, получил крохотную квартирку на втором этаже в новом доме, построенном железнодорожным управлением для рабочих и инженеров на улице Лобкова.

Из черной машины, остановившейся в паре метров от подъезда, вышли три военных и вскоре в дверь квартиры трижды раз ударили кулаком, раздался голос с требованием немедленно открыть дверь. От громкой речи проснулась Олеся, дрожа от испуга и прижимая одеяло к своей груди, на глазах выступили слезы, подавляя рыдания, девушка зашептала: "Это несправедливо, но и за тобой, Алеша, пришли!".

Алексей открывал дверь непрошеным гостям будучи уже одетым и печально смирившимся со своей участью, какой она коснулась и его коллег по тресту. В маленькую прихожую вошел офицер НКВД, а следом за ним ввалились два красноармейца.

– Капитан госбезопасности Слепнев, – назвал себя офицер. – Вы, Елизаров Алексей Фомич, похоже уже готовы?

– Да, готов, – обреченно вздохнул Алексей, – позвольте только пальто накинуть?

– Куда вы моего Алешу забираете? – Вскрикнула Олеся, – ведь он ни в чем не виноват, это только чужие наговоры и сплетни. – Девушка заметила нагловатую улыбку на лице офицера, груз обреченности навалился и на нее. – Капитан дайте мне минутку, я соберу кое-какие вещи мужу.

Олеся засуетилась по комнате, вытащила рюкзак, стала торопливо засовывать в него вещи, вытаскивая с полок шкафа то одно, то другое. Солдаты, молча стоявшие возле входной двери, не сводили глаз с Олеси, с ее тела и голых ног, еле прикрытых ночной сорочкой. Девушка так и не оделась, ей казалось, что сон еще не прошел, но это мрачное сновидение вскоре закончится, нужно только вздохнуть и открыть глаза.

– Успокойтесь, не нужны никакие вещи, – неторопливо выговорил капитан.

После этой фразы все присутствующие замерли на мгновение, словно в коротком акте пьесы фантасмагории, а когда движения людей вновь начались, Слепнев громко расхохотался. Капитану нравилось проявлять собственную власть, от этого по телу прокатывалась благодатная теплая волна. Алексей в распахнутом пальто словно от усталости опустился на стул в прихожей, где всегда оставлял свой портфель. Ноги Олеси задрожали, это стало для нее кульминацией нервного напряжения, девушка шагнула, рыдая, к незаправленной кровати и повалилась без чувств.

– Мне приказано доставить вас, Алексей Фомич, в областной комитет партии, – четко проговаривая каждое слово сообщил капитан. – Вам не стоит так волноваться, через час-другой вернетесь к своей жене.

Пока автомобиль проезжал по городским улицам Елизарова не покидал и мучил вопрос – для чего он понадобился высшему партийному руководству области. Алексей не сразу понял, что автомобиль достиг конечной точки маршрута. Возле распахнутой двери автомобиля терпеливо стоял капитан Слепнев

– Алексей Фомич, ну что же вы? – Озадаченно выговорил офицер госбезопасности.

Елизаров выскочил из машины, прошагал через короткую дорожку до парадного входа в здание обкома и потянул за длинную ручку на себя массивную деревянную дверь. Оказавшись в холле первого этажа одного из важнейших учреждений области, он огляделся по сторонам, подошел к зеркалу поправить взлохмаченные волосы и услышал за спиной шаги.

– Товарищ Елизаров! – Раздался голос сзади, в зеркало Алексей увидел подошедшего мужчину неопределенного возраста в цивильном костюме и развернулся к встречающему лицом. – Алексей Фомич, пройдемте, вас уже ждут.

Алексей последовал за встречающим по широкой гулкой лестнице и далее по коридору, застеленному ковровой дорожкой. Мужчина ни на секунду не задержался возле двери, в приемной оказалось пусто, только секретарь поднял голову и доброжелательно выдал: "Товарищ Мотин, ждет вас!". Алексей на мгновение растерялся, когда оказался в начале огромного кабинета второго секретаря обкома партии. Мотин оторвался от каких-то бумаг и по-отечески улыбнулся: "Очень рад вас видеть, Алексей Фомич! Присаживайтесь!" и широким жестом правой руки предложил занять место за столом для совещаний. На первом стуле слева от стола второго секретаря обкома сидел грузный в годах мужчина с налысо бритой головой, он не обращал внимание на происходящее в кабинете и внимательно читал газету.

– Будьте добры, принесите нам три чая, – потребовал от секретаря Мотин.

Алексей, ругая собственную робость, торопливо обошел длинный стол справа, бесшумно выдвинул за спинку стул и опустился на место напротив первого посетителя. Лысый небрежно свернул газету, отложил ее в сторону, из портфеля на соседнем стуле вытащил папку и, сложив на нее свои большие ладони, хмуро уставился на Елизарова.

Второй секретарь решил проявить свою близость к народу, выбрался из своего кресла еще до прихода буфетчицы и занял место рядом с лысым мужчиной. Алексей бросил взгляд на покрытый зеленым сукном стол хозяина кабинета, с массивным письменным прибором, подставкой для карандашей. На левой стороне стола громоздилась стопка каких-то бумаг, а справа на широкой столешнице приставной тумбы разместились несколько телефонных аппаратов.

Дверь в кабинет вновь распахнулась, и миловидная женщина в белом переднике и в головном уборе, похожем на кокошник, принесла разнос со стаканами и блюдце с печеньем, она ловко расставила стаканы с подстаканниками возле мужчин и выпорхнула в приемную. Первый гость отодвинул от себя чай, его движение повторил Алексей.

– Что это вы решили в шахматы поиграть, – улыбнулся Мотин, – пешки на е2-е4 сдвинули.

– Петр Кузьмич, может обрисуем вашему молодому дарованию задачу, – пропыхтел лысый, – а потом и за чай с печеньем примемся.

– Алексей Фомич, позвольте для начала представить вам нашего гостя с Урала, – Мотин похлопал по плечу первого гостя, – Федор Ильич Плотников уже давно курирует промышленность, еще до разделения Уральской области и хорошо знаком с вашим учителем профессором Мезенцевым.

– Позвольте мне слово вымолвить, Петр Кузьмич, – обратился Плотников. – С момента знакомства с Мезенцевым минуло уже больше пяти лет, еще в те годы он убеждал нас начать разработку месторождения на северном Урале.

– Вы говорите о железорудном месторождении, открытом профессором лет двадцать – двадцать пять назад? – Выпалил Алексей.

– Вы правы, товарищ Елизаров, – Мотин отпил немного чая, – только пять лет назад, когда Мезенцев выходил на партийные органы с предложением о начале разработки месторождения, государство ставило перед нами другие насущные задачи. Если бы тогда мы смогли начать работы по геологоразведке, для очерчивания границ месторождения, то сегодня смогли бы решить вопросы по добыче. Я прав, Федор Ильич?

– Несомненно, вы правы, Петр Кузьмич, – Плотников похлопал ладонью по своей папке, лежащей на столе. – Помню Мезенцев рассказывал, что двадцать пять лет назад у него не вышло с полномасштабной экспедицией, то, что профессор нашел на нашей уральской земле, позволило ему теоретически обосновать существование месторождения.

– Очень жаль, что профессор сегодня не в состоянии что-либо исследовать, – в голосе Мотина послышались нотки печали.

– Мы все, кто проработал много лет и учился у профессора Мезенцева, переживаем об ухудшении его здоровье, – Елизаров вспомнил о последнем посещении учителя, – к сожалению его болезнь прогрессирует, но, предположу, многие бывшие студенты и сегодняшние специалисты с гордостью возьмутся за продолжение дела профессора.

– Мы хотим, чтобы геологоразведку провели вы, Алексей Фомич, – Плотников раскрыл свою папку и принялся разворачивать на столе карту, стаканы с остывающим чаем пришлось отодвинуть на дальний край стола.

– Стране нужен металл, поэтому вас Алексей Фомич и пригласили в областной комитет партии, – Мотин смотрел на молодого человека с прищуром.

Плотников взял со стола хозяина кабинета карандаш, ткнул в точку на карте и пояснил, признаки наличия руды неглубокого залегания Мезенцев нашел в этих местах. Уральский гость со знанием дела поведал собеседникам о ландшафте местности и об окрестных деревнях и поселках. Плотников уже договорился по многим вопросам с Мотиным, начиная с выделения снаряжения, доставки и сопровождения. О местах, куда предстояло отправиться небольшой группе людей Елизарова, хорошо представлял из красочного описания местности Мезенцев. Это была первая самостоятельная экспедиция Елизарова. Внутренне удивляясь, почему не нашлось геологов поопытнее, Алексей даже не задумывался о трудностях и риске, с чем предстоит столкнуться в этой малообжитой и слабоизученной местности.

– Вспоминая рассказ Мезенцева, – Елизаров склонился над картой, геологоразведку предстоит вести западнее деревни Бурмантовки. Область поисков на западе ограничена северо-восточными предгорьями Урала, а с севера средним коленом реки Лозьва. – Молодой геолог начертил на карте примерные границы участка.

– Самолет приземлится на поле в нескольких километрах от деревни, – Плотников перехватил у Алексея карандаш и чиркнул, – там расположен лагерь лесозаготовителей ГУЛАГ. Вам выделят одного солдата из местных в качестве проводника.

– На подготовку вам выделяется неделя, собирайте команду, но учтите не более двух-трех человек, – рекомендовал Мотин. Группа должна состоять из восьмидесяти человек, включая вас, проводника и нашего сопровождающего.

– Сопровождающего? – Нахмурился Алексей.

– Вместе с вашей группой отправится офицер НКВД, – объяснил Федор Кузьмич, это необходимо для вашей же безопасности. Через неделю самолет доставит вашу группу до Бурмантовки, а все необходимое вам предоставит Федор Ильич.

– Пойдемте, Алексей Фомич, в мой кабинет, что мне временно выделили по распоряжению Федора Кузьмича, – нам нужно еще о многом поговорить и попытаться сегодня набросать список необходимого для вашей экспедиции.

Хозяин кабинета пожелал удачи, пожал мужчинам руки и те покинули его кабинет, позволив хозяину заняться другими неотложными проблемами. Неделя на подготовку к экспедиции пролетела, как один день, голову Елизарова переполнял ворох мыслей, он приказал себе расслабиться и закрыть глаза. Короткий сон прервался, кто-то неприятно тормошил его за плечи. Алексей открыл глаза и не осознал, где находится. Неведомый шум наполнял окружающую обстановку, он огляделся по сторонам, увидел поблизости Олесю, далее сидели два знакомых геодезиста, капитан госбезопасности мирно спал.

– Товарищ Елизаров, – мужчина в летной форме не прекращал будить руководителя экспедиции. – С вами все нормально?

– Все хорошо! – Прокричал Алексей, теперь он отчетливо осознавал реальность экспедиции, хотя не смог до конца избавиться от грез сновидений.

– Товарищ Елизаров, через двадцать минут приземлимся возле поселка лесозаготовки, – громко сообщил летчик и направился в кабину к первому пилоту.

Минуты, отведенные пилотом до посадки, растаяли, транспортная модификация самолета ТБ-3, снижаясь коснулась колесами расчищенной посадочной полосы на выровненном поле. Несколько раз подпрыгнув на неровностях поляны, показавшейся пилотам с воздуха идеально ровной, самолет покатил в направлении какого-то деревянного строения.