Пока раздумывал, шум стих. Прислонился к стене и выглянул. Хорошо, что выглянул не на уровне груди, а припал на колено и осторожно высунул голову на уровне колена, как импульсный разряд на уровне головы снёс угол. Посыпались крошки. Немедля убрал своё удивлённое лицо за преграду и, сначала отполз, а потом побежал в противоположную сторону. Удивляться было чему. По мне вели огонь из крупнокалиберной винтовки, заряд которой при стечении обстоятельств, способен пробить легко бронированную цель.

«Они что, с ума сошли», – бежал, стараясь как можно быстрее скрыться за следующим поворотом. – «Это оружие применять в закрытом пространстве, тем более, внутри космического корабля. Один неточный выстрел и всё – разгерметизация!»

Как помнил из Академии и боевого опыта, такое оружие является снайперским и не предназначено для использования внутри космического корабля. Заряд, выпущенный из винтовки, разгоняется до таких скоростей, что приобретает гигантскую кинетическую энергию и способен пробить броневую защиту лёгкого десантного бота насквозь. А тут, стрелять внутри корабля! Именно внутри, где нет массивных броневых листов, нет энергогасителей. Все эти системы защиты стоят с внешней стороны и состоят из двойного корпуса, образуя каркас. Первый корпус – это броневые листы различной степени защиты, второй – предназначен гасить энергетическое оружие различной волновой структуры, вплоть до плазмы, а вот третий корпус, как раз и создаёт герметичность корабля, но он не имеет активной или пассивной защиты! В наставлении по абордажной и контрабордажной подготовке синим по белому выделено: запрещено применение оружия способного пробить третий, герметичный корпус корабля, за исключением случая выполнения задачи по выведению из строя внутренних электронных систем судна и, или с целью нарушить его целостность.

Прозвучал ещё один выстрел, но я уже спрятался за поворотом и снаряд, пробив насквозь угол, ушёл в противоположную стену. Заискрило, задымилось, повалил едкий желтоватый дым и, почти сразу освещение мигнуло несколько раз.

«Доигрался! Система корабля перезапустилась по аварийной цепи», – выругался я.

Освещение ещё раз мигнуло и потухло. Повалил едкий дым, сработала система пожаротушения, нейтрализуя ядовитое облако. Из-за наступившей темноты ничего не видно, только свет фонаря скафандра, рыща в темноте, медленно приближается.

***

Я притаился за углом, мысленно благодаря, что не потерял сознание от едкого дыма. Откашлялся и крепче сжал виброклинок. Сумасшедший в скафандре медленно приближается. Луч фонаря шарил в темноте, но не пробивает образовавшийся паровой туман. Система экстренной вентиляции почему-то не сработала. Мне оставалось только стоять и ждать, когда из-за поворота показался силуэт скафандра.

«Тяжёлый класс. Клинком не пробью», – пришла нерадостная мысль, когда противник показался из-за поворота, и я увидел очертания его скафандра. Он продвигался медленно, сжимая в руках винтовку. Первый рубящий удар нанёс по оружию, отрубив ствол винтовки по самое цевьё.

«Отлично!» – не успел обрадоваться, как сумасшедший, другого культурного слова у меня не нашлось, наставил на меня обломок винтовки. Инстинктивно, ушёл с линии атаки и прыгнул перекатом в противоположную сторону, как раздался оглушительный грохот, и сверкнула яркая вспышка.

«Он что, выстрелил из повреждённого ствола?! Кто вообще доверил ему в руки оружие!» – возмущался я, приходя в себя от оглушительного грохота, раздавшегося чуть позади. Из ушей текла кровь, глаза слезились от пыли и гари.

С трудом пришёл в себя, осмотрелся. На полу, лицом вверх лежит тело в скафандре. Свет налобного фонаря шлема тускло освещает пространство, лучом упираясь в потолок, давая хоть какое-то представление о произошедшем.

«Как только меня не задело? Наверно, он машинально нажал на спуск, не поняв, что оружие приведено в негодность и получил такой «нежданчик»». Его передние конечности оторвало взрывом, и они валялись невдалеке, составляя сюрреалистичную картину. Поднялся, подошёл к противнику и одним ударом закончил его страдания, благо целостность конструкции нарушена и виброклинок беспрепятственно вошёл в плоть.

Без сил опустился на пол.

«Ля-ля-ля, ля-ля-ля, мы везём с собой кота…», – вновь в голове заиграла приставучая мелодия. В голове шумело от полученной контузии, гул смешался с весёлым мотивом не давая прийти в себя.

«Ля-ля-ля, ля-ля-ля…», – она что, всю жизнь меня преследовать теперь будет? Соберись. Ничего ещё не закончено! Отыскал на полу коммуникатор – разбит, не работает.

«Надо вставать и найти капитанскую рубку, думаю, мы в нуль-пространстве и пока из него не вышли, надо захватить корабль, потом будет поздно…».

Поднялся, пошёл блуждать по уровням корабля, переходя с одной палубы на другую. Большинство кают заблокировано, не войти. Только одно помогло – заработало аварийное освещение, давая мягкий красный свет, которого впрочем, достаточно для ориентации в хитросплетениях коридоров корабля неизвестного типа. Хотелось, есть и пить. В одной незаблокированной каюте отыскал множество как пустых, так и целых ёмкостей, принюхавшись, определил как спиртное, но пробовать не стал – не время. Подозрительно молчала громкая связь и, самое удивительное, ни кто на пути мне не встретился.

Может, их всего четверо? Но, нет, слишком мало. Должно быть как минимум пятеро: капитан, два бойца и два техника – штурман и пилот, или всё за время моего отсутствия сильно поменялось, или меня опять занесло неизвестно куда. Не только в пространстве, но и во времени, но подумав, остановился на версии, что всё-таки я не в параллельном измерении, а просто прошло много времени с моего прохода через чёрную дыру. О чём свидетельствовала реакция придавленного гравиплатформой на то, что я являюсь гражданином Альянса и самое главное – язык понимаю. Кстати, надо его допросить, но возвращаться не стал, а продолжил методично исследовать корабль.

Ни одного работающего стационарного терминала мне по пути не попалось. Я бродил по палубам, изнемогая от жажды, пока не забрёл к заблокированному проходу. Его отличало от всех остальных, что он тупиковый и закрывается массивными бронированными дверями, которыми оборудуют особо охраняемые помещения, а какое помещение на корабле представляет особую важность? Верно – это капитанский мостик и реакторный отсек.

«На реакторный не похоже», – пришёл к выводу, осмотрев массивные двери и слишком узкий коридор, ведущий в тупик. – «Значит, нашёл – это капитанский мостик. Остаётся решить задачу, как попасть внутрь».

Постучал в дверь – тишина. Я, впрочем, и не надеялся, что мне отворят двери по первому моему требованию, но попробовать нужно. Привалился к стене, закрыл глаза, и перед взором всплыла картина, увиденная в одной из кают: в относительно небольшом помещении, больше похожем на морг, на полу вповалку лежали тела. Среди них узнал сопровождавших меня. Они лежали, кто без конечностей, кто без головы, кто словно мумия с выкаченной кровью – жуткая картина. Меня тогда чуть не стошнило, но исполнить рвотные позывы нечем, только желчь с неприятным запахом вырвалась наружу, и я тут же покинул страшную каюту.

– Сержант, это ты? Объект ликвидирован? И почему система перезагрузилась? – отпрянул я, приготавливаясь к бою. Оказывается, когда прислонился к стене, случайно нажал на переговорное устройство, активировав его.

«Что ответить?»

– Я… норма… открой… ранен, – изменив голос, глотая окончания, отрывисто произнёс, стараясь чтобы по голосу не разобрали, что говорит другой человек.

– Не разобрал, повтори и отойди чуть дальше, чтоб видел тебя, – послышалось в ответ.

– Ранен… помоги… – ответил хрипящем голосом. Продолжая стоять, закрывая видеокамеру переговорного устройства.

– Сержант, опять напился? Как твоё имя и родная планета? – через минуту ожидания услышал вопрос, который поставил меня в тупик. Ответа на него я не знал и продолжал стоять, говоря нечленораздельное в переговорное устройство.

Когда играть комедию мне порядком надоело, уже было хотел плюнуть на всё и пойти искать камбуз чтоб поесть и немного отдохнуть, как приводы гермодвери пришли в рабочее состояние, и она медленно стала открываться. Не дождавшись, когда она полностью раскроется, а как только проём оказался достаточный, чтобы в него без труда протиснуться, одним рывком проник на капитанский мостик.

Виброклинок, вошёл в плоть стоявшего возле открывающейся двери, не заметив преграды. Не дожидаясь, когда тело упадёт на пол, спрятался за массивным шкафом, ожидая атаки. Но ни выстрелов, ни криков или каких-либо признаков жизни не последовало. Аварийное освещение тускло освещало относительное небольшое пространство капитанского мостика, как вдруг раздался металлический голос: «Внимание! Через два часа по корабельному времени запланирован выход из нуль-пространства. Системы корабля неисправны. Силами корабельных автоматических систем произвести ремонт не представляется возможным. Требуется помощь экипажа».

Когда информация повторилась в пятый раз, а никаких признаков жизни в помещении я не заметил, то вышел из-за своего укрытия и уселся в ложемент управления кораблём.

– Корабль, ответь экипажу!

– ИскИн «Бруз». Представьтесь.

– Капитан Павел Кенгирский, выполнял специальную миссию на планете, эвакуирован экипажем корабля. Представляюсь после карантина. Что произошло на корабле? Почему все мертвы?

– В базе данных нет сведений о вашем прибытии.

– Конечно! Это ж совершенно секретная миссия. Тебе её знать не положено. Озвучь маршрут и план задание! – наглость, второе счастье, не моргнув наехал на Бруза.

– Ваши полномочия не подтверждены, – сухо ответил ИскИн, но пауза, после которой он выдал свой вердикт, длилась слишком долго для такого мощного вычислительного интеллекта, что во мне закралось сомнение в его работоспособности.

– Бруз, слушай приказ, диагностика собственных систем и систем корабля с полным отчётом по градации критичности.

Через десять минут ожидания, за которые я успел осмотреть тело убитого мной, как оказалось, не гуманоида, ожил ИскИн:

«Доклад диагностики собственных систем: оперативная память – некритично; основная база данных – повреждения критичные, отсутствует доступ к восьмидесяти процентам данных; дополнительная база данных – некритично; визуальный контроль – некритично, но половина помещений не контролируется; внутренняя голосовая связь – некритично… Доклад работоспособности корабля: система жизнеобеспечения – некритично, но система регенерации, фильтрации работает на пределе, срок без вмешательства не более суток; внешняя связь дальняя связь – повреждения критичные, нерабочее состояние; ректор – состояние стабильное, потеря мощности на сорок три процента; аварийные системы спасения – некритично…».

ИскИн продолжал по пунктам доклад о своём состоянии, и состоянии корабля, а передо мной вырисовывалась нерадостная картина. Корабль повреждён. Ресурс, если не вмешаться, не более суток, двое. Если облачиться в скафандр, то протяну и дольше, но есть ли необходимость в этом? Через два часа, точнее уже меньше чем через полтора, корабль выйдет из нуль-пространства и окажется в обитаемом космосе, где можно сесть в спасательную капсулу, подать сигнал бедствия и ждать,… но, сколько ждать и чего?

– ИскИн, какова конечная точка выхода из нуль-пространства?

– Пространство возле стационарной космической базы «Доганара».

– Данные по станции! – обрадовался я, ожидая получить ответ.

– Данные по станции «Доганара» отсутствуют.

«Понятно. Основные базы повреждены, может, от замыкания что-то у него перегорело, может, кристалл памяти повреждён механически, вот он и не помнит ничего».

– Бруз, включи стандартное освещение.

– Недостаточно ресурсов.

– Приказ, диагностика спасательных капсул и их комплектность, – скомандовал, когда до выхода из нуль-пространства оставалось меньше получаса. Всё это время я пытался наладить контакт с ИскИном, но ограниченный его функционал и непризнание меня капитаном, или хотя бы членом экипажа, не давала возможности добиться результата. Сначала хотел снять главный вычислительный кристалл, чтоб подтвердить появление себя любимого и, как достойный трофей, но побоялся, что выведу и без того ограниченные вычислительные способности Бруза на закритичный уровень.

«Как же я забыл! У меня ж есть пленный, придавленный гравиплатформой! Он мне поможет, куда ему деваться?»

Сверился со схемой корабля любезно предоставленной Брузом, отдал приказ разблокировать двери и, понёсся в пыточную каюту. Нужно торопиться, времени осталось мало, если не получится убедить пленника, то ничего не остаётся, как опрометью бежать на палубу к спасательным капсулам, а лифты отключены. Хорошо, что бокс с капсулами находится в том же крыле, но палубой ниже, а ниже, это не выше, не подниматься по тёмной лестнице, а спускаться, что всяко легче.

Добежал до знакомой каюты. Дверь услужливо открылась, но в живых внутри никого. Как понял, когда пьяный Сержант, которого для себя обозвал сумасшедшим, пробил третий корпус корабля, скакануло напряжение, вырвался электромагнитный импульс и некоторые системы корабля пришли в негодность, в том числе блок управления гравиплатформой, которая всем своим весом раздавила бедолагу.

«М-да. Ладно, совесть моя чиста, думаю на корабле больше никого, кроме меня в живых нет и пора убираться, пока есть время».

Облачился в скафандр и уселся в ложемент спасательной капсулы.

«Теперь можно и перекусить», – расслабился я, когда питательная жидкость побежала сначала по трубопроводу скафандра, а потом приятным теплом разнеслась по моему телу. От напряжения и усталости, задремал и не заметил, как корабль вернулся в обычное пространство, а спаскапсулу отстрелило перед разрушением корабля…

«Внимание! Спасательная капсула РН87К3 включите опознавательный сигнал. Внимание! Спасательная капсула РН87К3 включите опознавательный сигнал, или будете уничтожены», – вздрогнул от резкого повторяющегося звука, доносящегося из динамиков скафандра.