Так оно и было. Поездка в стеклянном лифте к этому священному пространству открывала посетителям вид с высоты птичьего полета на огромный, размером 7х5 метров, гобелен XVI века под названием «Суд Париса», вытканный из шелка и шерсти по заказу Франческо Медичи[63]. Он занимал целиком целую стену, а вторую украшала монументальная, размером 5×2 метра, картина под названием «Белое Древо», которую мой отец заказал художнику Рою Лихтенштейну[64]. Уже сами размеры этих произведений задавали тон тому, что разворачивалось перед взором зрителей, поскольку гости получили возможность предстать перед произведениями величайших творцов как в итальянском, так и мировом современном искусстве.
– Люблю, когда меня окружают красивые вещи, – говорил мой отец, хвастаясь собранной им уникальной коллекцией. – А современное искусство говорит на собственном языке.
Этот язык он понимал и ценил гораздо выше яхт и других подобных атрибутов статуса. Изящные искусства затрагивали некую глубинную струну в его душе – его творческую сущность.