чем если бы смотрел на плоскую, безжизненную зеркальную поверхность. Том ощутил щемящую тоску в груди и закрыл лицо руками. Дикки стал ему вдруг чужим, словно они и не были друзьями и вообще не знают друг друга. Эта горькая правда поразила его, но правда была и в том, что все те, кого он знал, были далеки от него, как далеки будут и все те, кого он узнает в будущем, и в этом он будет убеждаться снова и снова, но, что всего хуже, какое-то время ему будет казаться, будто он знает человека, и будет думать, что у него с этим человеком много общего, тогда как на самом деле так и не узнает его. Осознав эту правду, он пришел в ужас. Ему сделалось дурно, он почувствовал слабость в ногах. Это уже слишком: незнакомый мир вокруг него, чужой язык, собственная несостоятельность да еще ненависть Дикки. Он чувствовал себя чужим в этом враждебном ему мире.