Во-вторых, сам по себе выбор вида или рода ограничен интуитивной онтологией. Психологи Франк Кил и Майкл Келли, перелопатив большой массив мифологического и фольклорного материала, запротоколировали, что превращается во что и как часто. Из результатов видно, что большинство мифических метаморфоз происходят между близкими онтологическими категориями. Люди превращаются в животных гораздо чаще, чем в растения, причем в большинстве случаев в млекопитающих и птиц, а не в насекомых и бактерии. Животные превращаются в других животных и растения гораздо чаще, чем в неподвижные природные объекты. В предметы и люди, и животные превращаются редко. Хорошо, а какие онтологические категории считаются «близкими»? Те, у которых пересекаются умозаключения. Превращать принца в лягушку логично, потому что лягушки — одушевленные, могут скакать, куда захотят, у них есть цели и намерения и т.д. Поэтому насчет превращенного в животное персонажа можно продолжать делать всевозможные умозаключения. Можно утверждать, что он знает о возможности спасения его принцессой, надеется встретить ее, пытается ее поцеловать и т.д. Если бы принца превратили в комнатную герань, вообразить все это было бы гораздо труднее, а если в карбюратор, то и вовсе проблематично4.