Свобода была его девизом, за ним не стояло ничего, у него была абсолютная свобода от всего. У него не должно быть могилы, он должен быть растворен. Никогда не бывает просто так. Когда пойдете на выставку, обязательно посмотрите какая разница между тремя периодами творчества Караваджо, как он научил людей писать стекло, виноград, яблоки, куда ставил блики. До него так писать не мог никто. Голландцы научились писать у него. Он приблизил эту новую эстетику. У него есть еще один период, когда, выстраивая пространство, он находит этот боковой свет. Там в кресте есть один план, о котором я не рассказала. Это, где они сидят за столом, а на стене их тени. Там такая красота, в смысле пространства. И в том последнем периоде, в котором находится Амур – это одна из самых философских вещей. Его последние вещи: Голова Голиафа, Распятие, Поклонение, Мария в пещере, Успение. Обратите внимание, как сначала он пишет эти предметы, как он выстраивает операторскую работу, как пространство и цвет делает подспудным, особым, как потом усиливает, разворачивает эту светопись в другом ракурсе и вводит цвет через этот эффект света. И все начинает вибрировать. Но этот свет являет только одно качество, которое мог заметить только Кондинский. Он говорил: «Это абстрактный цвет». Это значит одно: цвет несоответствующий реальному цвету предмета, не характеризующий природу данного предмета, а характеризующий только его внутреннее состояние, как в «Успении».