Я тоже смотрю на него и уже открываю рот, чтобы спросить, в чем дело, но тут он берет меня за руки и кладет мои пальцы на крышку рояля, туда, где обычно стоит подставка для нот.
– Что ты делаешь?
– Сиди, как сидишь. – И Филиппо принимается играть знакомую песню, которую так часто слушает папа. Песню про подводную лодку. И что странно, еще до того, как я услышала ее, звук словно вошел в меня через пальцы, которые лежали на крышке инструмента, черного как смоль, гладкого, скользкого, согретого моим теплом. Ноты разбегались из-под пальцев Филиппо, и я чувствовала, как они отрываются от поверхности инструмента, кружатся около меня и касаются моих ладоней.