I

 
В ущелье Лори, там, где сдвинуты скалы,
Где грозны и дики утесов оскалы,
Столпившись, уставя свой пристальный взор,
Упорно нахмурились выступы гор.
Внизу, у подножья, дик и безумен,
Стремясь через камни, неистов и шумен,
Из пасти низвергнувший пенистый след
Бушует и вьется мятежный Дэв-Бэт…
О берег скалистый он бьется и брызжет,
Потерянный берег цветущий свой ищет,
И слышен рев сквозь тишь:
Ваш-вишь… ваш-вишь…
Из темных пещер, из таинственных гор
Тысячегласый доносится хор, —
Безумное эхо свой дикий напев
Несет к берегам, где беснуется Дэв…
И грозный рокот слышен:
Ваш-вишь… ваш-вишь…
Ночами, когда лунный луч боязливый
В ущелье к волнам проникает игриво,
В глубокой и тайной ночной темноте
Миры оживают в сокрытом бытье…
И все воскресает в глубоких горах,
И дышат в ущельях угрозы и страх…
На крутом холме монастырь стоит,
На вершине той – крепость грозная,
Лишь совиный крик из теснин летит,
Стынет в ужасе ночь беззвездная…
Только крест немой средь ущелий гор
Устремил во тьму свой старинный взор.
 

II

 
Домик между скал спрятан глубоко.
Этой ночью в нем одинок Сако:
Двое было их, но другой – пастух,
Знать, попутал бес, – отлучился вдруг…
Ведь немало дел, дом-то далеко,
И ушел чабан. Одинок Сако.
И зачем ушел? Может, за мукой —
На собачий корм, овцам – соли взять…
О жене объят был пастух тоской,
Тещиной яичницы вздумал скушать зять,
Бросил баранту и ушел домой,
А амкал овец всех угнал с зарей…
Дремлют скалы, ночь темна…
И Сако без сна, —
Снял мокрые лапти с пастушьих ног,
Чулки повесил на свой камелек,
И, прикурнув, чуть прилег…
Размяк Сако, – одинок…
 

III

 
Ну что ж, если в хижине он и один, —
 

Конец ознакомительного фрагмента.