Алая уже не было. Эндеру казалось, что сейчас у него как будто отняли часть его самого. Ту часть, где хранилась отвага и уверенность. С Алаем он ощущал – даже с Шеном такого не было – то единство, то родство душ, когда «мы» слетает с языка легче, чем «я».