книга должна быть точно такой же, как мой заключительный монолог на сцене, – и искренней, как сказка. Она должна быть реалистичной, как история, которая была на самом деле, и узнаваемой, как легенда.
Между моими слезами, которые я проливала в шатре в тот день, и слезами, которые я проливала тридцать лет спустя у колодца по отцу и сыну, существовала связь, такая же точно, как между легендами и жизнью.
Я кричала и думала: вот почему самые бессовестные солдаты, самые безудержные пьяницы, самые бесстыжие насильники затихают, увидев плачущую женщину, – логика мира построена на материнских слезах.