Цитаты из книги «Чумные ночи»

На самом деле, если не брать в расчет богатых образованных греков, значительная часть жителей острова никуда бежать не собиралась. Большинство мусульман, даже те немногие, кто знал, как заразна чума, не тронулись с места. Насколько справедливо было бы сегодня, через сто шестнадцать лет, объяснять это нехваткой денег или возможностей, безразличием, фатализмом, бесстрашием, причинами религиозного и культурного характера? Мы пишем книгу не для того, чтобы «объяснить» это интересное явление, но скажем, что с острова уезжали те весьма немногие мусульмане, у которых имелись деловые связи, дома́ или родственники в Стамбуле либо Измире. И если люди не бежали с острова, то главным образом потому, что просто не знали, какая ужасная катастрофа (которую мы опишем здесь, строго следуя фактам) на них надвигается, и не думали о ней. Именно эта скудость их воображения и сделала катастрофу неизбежной, направила историю по известному нам, а не какому-либо иному пути.

«Вы только посмотрите на них! – сказал губернатор доктору Нури, когда они в очередной раз встретились в кабинете Сами-паши. – Нет, воля ваша, но я, увы, окончательно утвердился в мысли, что их можно в чем-то убедить только языком силы».

Греки и образованные мусульмане в глубине души уже понимали, что остров находится на грани катастрофы. Но были и те, кого в силу неразвитого воображения страх не брал. По мнению Пакизе-султан, которая двадцать один год пыталась представить себе мир за стенами дворца, эти люди не обладали даром рисовать мысленно, сцена за сценой, картину будущего, хоть радостного, хоть печального.

При приближении опасности всегда два голоса одинаково сильно говорят в душе человека: один весьма разумно говорит о том, чтобы человек обдумал самое свойство опасности и средства для избавления от нее; другой еще разумнее говорит, что слишком тяжело и мучительно думать об опасности, тогда как предвидеть все и спастись от общего хода дела не во власти человека, и потому лучше отвернуться от тяжелого, до тех пор пока оно не наступило, и думать о приятном.

Например, шехзаде Осман Джеляледдин-эфенди[106], седьмой в очереди на трон, двадцать три года безвылазно просидел в своем особняке в Нишанташи, напряженно пытаясь понять, как «стать самим собой» (это казалось ему куда важнее, чем править империей), и в конце концов сошел с ума.