Париж, – сказала она, – очень гостеприимен. Он принимает все – и богатства позорные, и богатства, испачканные кровью. В нем получают право убежища и преступления, и подлость; одна только добродетель не имеет здесь алтарей. Да, приют чистых душ – небеса! Никто меня никогда не поймет!