Четвертому столь незамедлительно, что мать только и успела сказать:
– Будь осторожен, сынок.
– Ты сын Тонкопряхи? – спросил король.
– Да, Ваше Величество.
– Меня известили о твоем искусстве… Это правда, что ты умеешь изготовлять бриллианты?
Фаустен отвечал уклончиво, ни да ни нет, но король подумал:
«Однако он ведет себя как тот, кто умеет, я именно так себе это представлял…»
А вслух сказал:
– Ты должен сделать мне настоящие бриллианты.
– Ваше Величество, – возразил Фаустен, – для этого нужно столько всего, что, боюсь, даже вам не исполнить все мои пожелания…
– Не бойся, сделаешь камешек величиной с лесной орех или даже с ядрышко лесного ореха, и я дам тебе все, что попросишь…
– По рукам, – ответил Фаустен.
Его Величество, человек чрезвычайно осторожный, велел позвать графа Большеплута и двух своих ординарцев, которые болтали в голубой гостиной, и приказал им при нем раздеть Фаустена догола; его приказание немедля исполнили, несмотря на робкие возражения молодого человека, скромного, словно девица; он густо покраснел, потому как придворные не удержались от восхищения, увидев его белую кожу и прекрасное телосложение, хотя они были старыми придворными, и Конфетьер, глядя на них, не удержался от улыбки.