Но все это было не важно. Поднявшись, я увидела оленя, который пил воду. Он меня не заметил, пока карабкался вверх по берегу, и вдруг навострил уши. Задняя часть его туловища напряглась, как у лошади, — движение, которое, как я знала по себе, служит прелюдией к прыжку, — и дунул прочь. Он двигался до странности скованно, как игрушечный конь-качалка, проскакал на негнущихся ногах по дороге и скрылся в чаще леса. Олени в этих краях не являются ни редкостью, ни диковинкой. Если подобных мне на земле миллионы, то их — тысячи. Просто наши пути на миг пересеклись. Встретить оленя было так же странно, как игуанодона, заточенного в глубине веков. Просто все мы повязаны между собой. Возле меня на восток бежало течение, неутомимое как игла. Стежок во времени, стежок во времени. Что еще нужно миру? Мои ощущения за день — прохладный неподвижный воздух, резкий чесночный запах — в какой-то миг сделались такими явственными, что гигантский, сокрытый от взора возраст Земли показался неправдоподобным, как сновидение. Я пригнула голову и вслед за оленем двинулась в лес.