По молодости, в 1990-е, она чуть что – сразу рыдала и увечила себя, ей нравилось чувствовать себя до крайности жалкой, но теперь она высохла, стала холодной, коричневой и плоской, как выброшенный тост, не возбуждающей аппетит, не желанной, но для кого-то годной в пищу, хотя бы для голубя.