Кристофер Ишервуд начинает «Берлинский дневник» обширным фотографическим сравнением: «Сейчас я – камера с широко раскрытым затвором, пассивная, записывающая, фиксирующая, не раздумывающая. Она снимает мужчину, который бреется в окне напротив; женщину в кимоно, моющую голову. В один прекрасный день все это будет проявлено, напечатано и зафиксировано». Но мы обманываем себя, воображая, будто можем быть пассивными, безучастными наблюдателями. Каждое восприятие, каждая сцена активно оформляются нами, хотим мы того или нет, знаем об этом или нет. Мы режиссеры фильма, который снимаем, но мы и его герои: каждый кадр, каждый момент – это мы, это наш кадр, наш снимок.