А существует такой жанр - социальный детектив? Или социальный боевик? Я вот очень сомневаюсь, поэтому отчасти понимаю, почему книгу отнесли к жанру детектива. Но присутствие среди персонажей большого количества полицейских не делает книгу детективом автоматически. Здесь нет расследования, трупы, которые попадаются по ходу развития сюжета - лишь результат политических игрищ, религиозных столкновений и невероятно неустроенной жизни огромного лагеря беженцев.
Итак, Франция, недавние времена правления мсье Олланда.
Кале перестал быть украшением Опалового берега Франции и превратился в город мигрантов и проблем с их размещением.
Примерно 10 00 человек из самых разных стран, начиная от афганцев и заканчивая суданцами, живут в ужасно плохо организованном лагере для беженцев почти на берегу пролива, отделяющего их от мечты - Юке, как они называют Великобританию. Способы туда попасть граничат с боевиками про Бонда: забраться в фуру так, чтобы тебя не увидели, спрятаться в ней так, чтобы не учуяли служебные собаки и приборы, засекающие пульс, взяв с собой презерватив в качестве мобильного туалета... Но легенды о том, как кому-то это удалось, не перестают циркулировать среди беженцев, и попытки не прекращаются.
– Работу нам поставляют только патрули, потому что бригаду по борьбе с преступностью монополизировали «Джунгли». Слыхали про них?
– Еще бы.
– Десять тысяч беженцев, которые каждый вечер устраивают бардак, чтобы любыми способами добраться до Англии.
Новый офицер полиции Кале Бастьен Миллер, по собственному желанию перешедший к ним из полиции Парижа (не совсем точно, конечно, что по желанию - его жена родом из Кале, её отец недавно умер, мама осталась одна, и семье просто пришлось переехать), кажется местным странным типом, взвалившим на себя обязанности, о каких в благополучной столице и слыхом не слыхивали. К примеру, проводить расследование, не входя на территорию "Джунглей", да и что толку туда входить, всё равно никто не будет разговаривать с полицией. А убийства в лагере нередки, также как и наркотики, и изнасилования, чаще всего мальчиков, потому что то небольшое количество женщин, которые живут в лагере, поселены отдельно и под охраной, устроенной, кстати, негосударственной волонтёрской организацией. В описании жизни беженцев есть моменты, перекликающиеся с книгой Мишель Бюсси - И все-таки она красавица , поэтому я думаю, что в описаниях очень много правды: зачем же двум французским писателям выдумывать одинаково?
В этот лагерь попадает Адам Саркис, бывший сирийский офицер военной полиции, вынужденный бежать из страны. По плану, оплаченному и вроде бы хорошо продуманному, он должен был тут встретиться с женой и дочерью, отправленных из Сирии чуть раньше.
Адаму уже случалось видеть лагеря для перемещенных лиц. И немало, учитывая ситуацию в его стране. Но привычка не делает кожу толще. Он, кстати, заходил в Интернет, чтобы подготовиться к прибытию в «Джунгли», и все же рассчитывал на более гуманный прием от такой страны, как Франция.
Встреча не состоялась, и пустоту в душе Адам заполняет заботой о суданском мальчике, спасённом им от насильников. Мальчик не разговаривает, потому что у него отрезан язык, давно, как сказал осмотревший его врач, а мальчишке - лет девять...
Бастьен и Адам встретились и почувствовали друг в друге родственные полицейские души. Вдвоём они пытаются помочь антитеррористическому подразделению найти в лагере вербовщика ИГИЛ, которого "ведут" уже целый год. Скажем так - успешно, да только уговор, что за это они получат возможность переправить мальчика, которого Адам назвал Килани, в Англию, остаётся невыполненной, потому что принято решение не о выслеживании, в котором должен был помочь Адам, а о ликвидации. Этот момент - самого принятия решения "на самом верху" - написан очень сильно, через восприятие офицеров подразделения.
– Чего вы опасаетесь, Парис? Что президент может похвастаться этим в своей книге?
Если что, мсье Олланд - автор 8 книг)). В итоге за переправку берётся Бастьен лично, а помогает ему почти вся полиция Кале. Удачно уж это или нет - как посмотреть. Только до конца жизни он будет помнить личико Килани, совершенно не представляя себе, кто этот ребёнок...
...и это непостижимое выражение надежды, как если бы завтра мог наконец наступить другой день.