Валька встала сегодня рано и сама, хотя обычно обожала поваляться в воскресенье в постели подольше. Босиком подбежала она к окну, прислонилась к стеклу лбом и, расплющив по нему нос, посмотрела на улицу. За окном медленно падал белый чистенький снежок и всё вокруг было покрыто им, точно сахарной ватой: и деревья, и дома, и прохожие. Изо рта у всех шёл парок. У тётеньки, быстро вёзшей на санках ребятёнка, щёки были красные, точно бока яблок, впрочем, как и у малыша.

– Бррр… Хоооо-лодно, – буркнула Валька самой себе под нос, зябко передёрнув плечиками, и так же босиком пошлёпала в ванную.

– Сама умоюсь и причешусь, как большая, потом поставлю чайник и сделаю завтрак, – сказала Валька своему отражению в зеркале.

Набив полный рот пастой, Валька принялась корчить рожи девочке в зеркале. Из зеркала на Вальку насмешливо смотрела огромными голубыми глазами-пуговицами задорная мордашка в ореоле ангельски-светлых кудряшек и дерзко показывала ей белый от пасты язык. Ростом девочка была маловата, и чтобы доставать до раковины, она обычно подставляла под ноги эмалированный тазик для белья, и пока он её выдерживал.

– Я симпатичная, – так определяла себя Валька в минуты довольства собой. Сегодня, к тому же, она стала на целый год старше.

Свой день рождения Валька любила. Все тебя поздравляют и прямо с утра дарят подарки, а вечером бывает весёлый праздник с гостями и тоже подарками. Весело, кстати, бывает даже вдвойне, ведь сегодня день рождения и у Петьки – Валькиного лучшего друга. Они родились в один день, в одном роддоме, и до прошлого года жили в одной коммунальной квартире, поэтому они всегда вместе.

В этом году решили праздновать у Петьки дома, а значит, можно и в гости пойти, а в гости Валька ходить любит, и чувствовать себя именинницей, и не беспокоиться, что потом убирать нужно.

Валька пригладила волосы пальцами. А зачем их расчёсывать, они же кудрявые? Надела домашнее платье и поспешила на кухню.

Поставить чайник совсем просто. Остаётся только ждать, когда он засвистит. Тогда надо взять маленький заварочный чайник, ополоснуть его кипятком, насыпать заварки, залить и закрыть крышечку. Валька уже большая, всё это может сделать сама и не обжечься.

Дальше бутерброды с колбасой и сыром. Их надо красиво разложить на тарелочке, ведь, когда проснутся родители, им будет приятно увидеть, какая она взрослая и заботливая, ей уже семь лет, а это вам не шесть какие-то, когда ты ничего не можешь сама, это целых семь, и скоро идти в школу.

Когда Валька уже раскладывала готовые бутерброды, в кухню неслышно вошла мама. Ещё вся такая домашняя и заспанная. В запахнутом наскоро халатике и с заплетёнными на ночь в косу волосами, она остановилась в дверях, улыбается и тихонько наблюдает за Валькой.

– С днём рождения, дочка! Сама всё приготовила, да так красиво! – восклицает она, подходя к столу.

– Да, мамочка, я уже совсем большая!

– Большая, а босиком ходишь! Иди скорее в комнату и одень тапочки, а заодно посмотри, кто там тебя ждёт.

Валька взвизгивает от предвкушения и пулей срывается к себе в комнату.

В комнате прямо на кровати аккуратно разложено синее бархатное платье с белым кружевным воротничком и рукавчиками-фонариками, о котором она столько мечтала, и рядом, в цвет к платью, синие, как ночное небо, лакированные туфельки. Туфли крохотные, как у Золушки, ведь у Вальки для её возраста удивительно маленький размер ноги, так мама говорит. Это красиво, так считает Валька, и удобно, так опять-таки говорит мама. У других детей обувь просто «горит» на ногах, и когда Валька слышит, как другие мамы рассказывают об этом на детской площадке, то так и представляет, как загораются детские ботиночки, пока ребёнок бегает во дворе. Но на самом деле это значит, они просто из всего быстро вырастают, знай только покупай им новое. А вот Валька целый год может носить одну и ту же пару зимних сапожек и даже может два. Экономия, однако, налицо.

Валька влезла в туфли и платье, и только тогда заметила сидящего на столе у окна мишку. Мишка уже давно смотрел на неё со своего места внимательными золотистыми глазами и чуть заметно улыбался. Медведь был из коричневого плюша, вислоухий и гладконосый. Один глаз у него немного косил, так что казалось, будто он и на тебя смотрит, и чуть в сторону, как бы поддразнивая. На шее у медведя повязан модный полосатый шарф.

Вальке медведь понравился сразу, и она, присев напротив него в глубоком реверансе, завела с ним светскую беседу.

– Здравствуйте! Как вам мой наряд? Меня зовут Валентина. У меня сегодня день рождения! А как ваше имя?

На шее у гостя медалька и на ней написано: «Медведь Макс».

В комнату заглядывает папа.

– О, я вижу, вы уже познакомились! Он приехал к тебе из Ленинграда.

– Папа! – ликующе вопит Валька и немедленно виснет у папы на шее. – Ты приехал!

Папа у Вальки возит разные грузы и бывает занят на работе по несколько дней сразу. Он ездит в разные города, про которые Валька только в книжках читала, и иногда привозит ей оттуда подарки. В прошлый раз он привез Вальке удивительные шоколадные конфеты с жидкой начинкой. Они были такие вкусные, что Валька не удержалась и съела все за один вечер, а потом у нее кружилась голова и «смешинка в рот попала». Мама, правда, почему-то рассердилась тогда на папу и строго сказала: «Витя, ну как ты мог привезти такое ребёнку, да ещё и отдать сразу все!»

А папа смеялся, обнимал маму за плечи и говорил: «Ничего страшного, Маша! Всё будет хорошо!»

– Папа у нас большой ребёнок и всегда у него всё ничего страшного, – так, тихонько вздыхая, иногда говорит мама, когда папа делает что-то не то.

Вальке конфеты понравились, понравился и их весёлый эффект, но, сколько она не просила потом, папа больше таких не привозил, говорил, перестали делать.

– Витя, Валя, идите на кухню скорее! – зовёт мама.

И папа с Валькой топают на кухню. На кухне всё совсем уже торжественно. Валькин завтрак на переднем плане, но тут же на столе стоит вазочка с любимыми Валькиными пирожными– корзиночками и конфетами «Стратосфера», «Лето» и «Осенний сад».

– Смотри, какой завтрак приготовила нам сегодня наша взрослая дочь!

– Смотрю, смотрю, – весело говорит папа.

После завтрака папа начал собираться в рейс. Как сказала мама, он специально поменялся вчера с коллегой, чтобы поздравить с утра дочь, но теперь ему всё равно надо убегать.

– Ну и что ты будешь делать до праздника, дочка? – спрашивает мама.

– Пойду на горку, можно?

– Можно, только не вздумай там ни во что ввязываться! – предупреждает с шутливой суровостью мама.

Валька, в общем-то, знает, о чём это она, и смиренно кивает головой.

– Не забудь, тебе собираться самой. Меня не будет, я пойду к Петиной маме помогать готовить, и буду ждать тебя там.

– Я не вздумаю… – обещает Валька, и, пока мама одевается, споро накручивает пальчиком круглый диск телефонного аппарата, стоящего на полочке в коридоре.

– Петька, привет, на горку сходим? – звонко выпаливает она в трубку сразу, как слышит Петькин голос.

– Ну ты вообще, Валька, даёшь! Мне же маме надо помогать! – ворчит друг. Однако идея пойти на горку слишком соблазнительна, и он тут же без паузы голосит: «Мааам! Можно мне на горку?»

– Иди на часик, именинник, но потом чтоб как штык явился!

Валька внимательно слушает в трубке ответ Петькиной мамы – тёти Нины.

– Вот видишь, отпустила тебя мама. Давай через двадцать минут там.

Она проворно брякает трубку на рычажки и срывается с места.

На горку Валька выходит в беленькой шубке и голубой шапочке с помпоном. Саночки послушно едут за ней на верёвочке, как собачка на привязи. Идти до горки вовсе не далеко, хотя Валька поначалу так не считала. Привыкшая выходить на прогулку в маленький закрытый московский дворик дома, где она родилась и жила раньше, Валька долго удивлялась, что вообще нужно куда-то идти, чтобы погулять. В центре они всегда, как выходили из дома, так сразу и гуляли. Шагнул за порог и сразу очутился во дворе, где в центре статуя пионера с отломанным горном, а вокруг него клумба, на которой растёт всё, что угодно. Сам двор был отгорожен от улицы домами, где жили все знакомые. Каждую зиму у старинной кирпичной стенки с настоящим гротом дворник насыпал и заливал горку для малышей, а Валька ведь тогда была малышкой. Люди во дворе так хорошо друг друга знали, что отпускали детей гулять одних, ведь за ними всегда приглядывали соседи.

Тут же всё иначе, тут нет никакого двора и все совсем незнакомые, горка большущая, наверное, потому что горка эта одна на весь район, а домов в районе много, и они многоэтажные. Но за два года, что прошли с переезда из центра Москвы в этот новый район, Валька уже привыкла.

Валька останавливается внизу и радостно оглядывается, выискивая друга. Кругом полно детей и их родителей. Малыши на ледянках и картонках съезжают с пологого обледенелого спуска с краю горы. Точно маленькие гусята, они на попках едут друг за дружкой и валятся внизу в кучу, откуда их, громко хохочущих, достают мамы и бабушки.

Ребята постарше катаются с высокой стороны, где сделали себе несколько спусков с трамплинами. Там съезжают в основном взрослые мальчишки на сплющенных и бывалых санях. Они высоко и опасно подлетают в воздух, азартно вскрикивая в момент полёта, а их санки натужно скрипят, принимая снова их вес. Внизу той части горки валяется несколько деталей от свежеполоманных саней.

Валька несколько минут любуется полётом одного особо ловкого сорванца. У неё даже дух захватывает от его залихватски высокого прыжка и последующих более мелких пропрыжек. Ей очень хотелось бы съехать хоть разочек с той половины, она даже надеется скоро попробовать съехать с самого простенького трамплинчика, когда старшие ребята будут в школе. Но это будет не сегодня, ведь она обещала маме что не «вздумает», а слово надо держать.

Со средней части горы съезжают все остальные, тут шумно и многолюдно, и туда-то, так и не дождавшись Петьки, направляется Валька со своими саночками.

На самой вершине она усаживается на санки, выбирает направление и точку, куда хочет приехать, и начинает сильно отталкиваться ногами, потом поджимает их и ставит на полозья. И вот она уже несётся вниз, и снег весело летит ей в лицо, а ветер выбивает золотистую прядь из-под её шапочки. В какой-то момент она боковым зрением замечает толстощёкого мальчишку, направляющего санки прямо на неё.

– Эй, сворачивай! – кричит ему Валька.

Но он будто не слышит и через несколько секунд врезается прямо в девочку. И вот уже Валька лежит на пузе, а её санки неспешно катятся дальше под горку сами. Противный мальчишка, хотя тоже свалился со своих санок, но упал удачнее Вальки и теперь сидит в снегу и хохочет, показывая на Вальку пальцем.

– Что, малявка, испугалась, – дерзко выкрикивает он ей, прямо-таки заливаясь смехом.

– Что тут смешного? – громко возмущается Валька. – Ты зачем наехал на меня, я же тебе кричала. И я не малявка, мне семь лет! Ты что – дурак?

– Сама ты – дурочка с переулочка, – небрежно выпаливает ей в ответ щекастый. Он ловко вскакивает, подхватив свои санки, и, презрительно посмотрев на Вальку, уходит прочь.

Валька медленно встаёт и спускается вниз за своими убежавшими санями.

– Где же ты, Петька? – бормочет она себе под нос, поднимаясь на горку.

Оказавшись на вершине, девочка оглядывается. Не приметив рядом недавнего обидчика, она смело разгоняется и вновь устремляется вниз по склону.

Буквально через несколько секунд она в вихре снега опять вылетает из санок, ударившись на этот раз подбородком о землю и больно прикусив губу. Валька вскакивает моментально. Разъярённая, она ищет обидчика. Впрочем, его и искать не надо, он стоит рядом совершенно счастливый, придерживая ногой её санки, и посмеивается.

– Пиу, – со смаком произносит он и пинком отправляет её сани вниз под горку.

– Ты что! Зачем ты это делаешь? Чем я тебе мешаю? – кричит обиженная до слёз Валька.

– А ты поплачь, козявка! – зло смеётся её обидчик и уходит.

Сдерживая слёзы и утерев прокушенную губу рукавом белоснежной шубки, Валька подбирает свои санки. Теперь, прежде чем взобраться наверх, она не просто выбирает место спуска, она высматривает своего обидчика. Он как раз собирается съехать вниз. Не отводя от него глаз, Валька, которую обуревает жажда мести, бегом преодолевает подъём и разворачивает санки так, чтобы они точно пересекли намеченную им траекторию. Не замечая её маневра, мальчишка начинает движение. Валька, взявшись за сани руками, ждёт и в выбранный момент, сильно оттолкнувшись, ложится на них животом, устремляясь ровно поперёк его движения.

Столкновение происходит стремительно. Сани с Валькой со всей силы врезаются в толстяка, и вот уже он летит под гору, перекувырнувшись через голову, а его сани безвольно катятся вниз.

Мальчишка поднимается, держа руку у рта.

– Ты..! Ты выбила мне зуб! – разбрызгивая кровавые слюни, вопит он.

Валька проворно вскакивает на ноги и, потрясая кулачком, азартно выкрикивает: «Так тебе и надо, противный!»

Дальше все происходит, как в замедленном кино. Мальчишка подбегает к ней и с размаху бьёт прямо в глаз. Валька не падает и не отступает, а со всей силы толкает его под горку. Толстяк начинает размахивать руками, как глупая мельница, и наконец садится попой в снег, злобно лязгнув зубами.

Взрослые на горке наконец замечают неладное. Ошарашенная, ещё не пришедшая в себя от случившегося, Валька видит людей, бегущих к ним с горы.

– Ааа! Ты злобна-я, гадка-я! – голосит мальчишка, размазывая сопли и работая теперь явно на публику.

– Ах ты, дрянная девчонка! – громоподобный голос несущейся впереди всех внушительного вида тётки врезается в Валькино сознание.

– Ударила моего мальчика! Люди! Да что же делается! Хулиганка избила ребёнка! – скандально завывает тушеподобная тётенька.

«Хулиганка» стоит в потрясении от своей смелости и боли, которая разливается под глазом, не в силах пошевельнуться и удрать от приближающейся угрозы.

– Бежим! – слышит она, как сквозь вату, Петькин голос. – Скорее!

Петька дергает её за руку, силой заставляя сдвинуться с места, и они бегут.

Вслед им несутся ругательства женщины и плач толстого мальчишки.

Друзья останавливаются, только забежав за магазин и надёжно спрятавшись на лесенке, ведущей в подвал.

– Это он затеял! Он сбил меня два раза и смеялся, – выпаливает запыхавшаяся Валька.

– Конечно, это он, я видел, – тут же подтверждает Петька. – Он тебя больше и старше! Ты зуб ему выбила.

Валька прикладывает снег к быстро растущему фингалу под глазом.

– А хоть бы и все! – кровожадно прибавляет она.

– Ни на секунду нельзя тебя оставить! Ты, о чем думала вообще-то?! – сокрушённо произносит Петька, пытаясь снегом оттереть рукав Валькиной шубки.

– А ты не оставлял бы. Где ты был?

– В магазин бегал за хлебом и ещё там разным, мама попросила. Не могла меня подождать?

– Да то же самое было бы, только у обоих, – отмахивается небрежно девочка. – Петь, а санки как же?

– Я схожу, заберу, сиди тут, – бросает Петька и уходит.

Возвращается он через пять минут с санками и тоже с подбитым глазом.

– Ой, Петька!

– Ничего, мне не очень больно, – заявляет Петька, прикладывая пригоршню снега к распухшей скуле.

– Влетит тебе! – констатирует Валька.

– Ты ещё себя не видела, – отмахивается он. – Пойдём. Скоро праздник, мне надо маме помогать.

– В день рождения ругать не будут, – чтобы морально поддержать друга, заявляет Валька, открывая дверь своего подъезда.

– Увидим, – философски соглашается друг. – Пошёл я…

– Я приду к шестнадцати, не дрейфь, скажешь, что упал на горке.

– А ты что скажешь? У тебя такой же под глазом?

– А я скажу, что…, ну я придумаю что-нибудь, – уверенно кричит Валька, втискивая саночки в лифт.

Дома Валька спешно несётся в комнату дорисовывать Петькин подарок. На её рабочем столе давно дожидаются открытые краски, кисти и закреплённый на подрамнике неоконченный пока портрет самого Петьки. Портрет получается похожий – худенький, широко улыбающийся мальчик, с развевающимися на ветру русыми волосами и светло-серыми глазами, на фоне моря и бригантины с алыми парусами, как герой из книжки, что она недавно прочла. Петька всегда говорил ей, что хочет быть моряком и путешественником.

К шестнадцати часам Валька старательно закрашивает многострадальный синяк маминым тональным кремом «Балет», отчего тот становится ещё интереснее по цвету. Припудрив его сверху едко-розовой пудрой, именинница отважно надевает новое платье, берёт туфельки, рисунок и отправляется в соседний дом. Петька живёт рядом.

Звонок в дверь Петькиной квартиры выдаёт замысловатую птичью трель и на пороге возникает сам именинник. Он при параде: в тёмных брючках и белой рубашке, причёсан, умыт, сияет, вот только припухшая красная скула напоминает об утреннем приключении.

– Валька! Ты первая! – кричит в дверях Петька. Он с большим интересом созерцает переливающийся фиолетовым, синим и теперь ещё и всеми розовыми оттенками Валькин синяк.

– Поздравляю с днём рождения! – произносят Валька и Петька одновременно.

Валька протягивает другу рисунок, и пока Петька разглядывает подарок, она шустро скидывает и суёт не до конца оттёртую шубку подальше в шкаф, чтоб мама не видела.

Петька поднимает от рисунка глаза.

– Спасибо, ты здорово рисуешь.

– Я старалась, – скромно отвечает Валька, помня, что мама учила её отвечать именно так на благодарность и впрыгивает в туфли.

– У меня тоже есть для тебя подарок, но я позже тебе его подарю, – интригующе сообщает ей Петька.

В комнату из кухни, где завершаются последние приготовления, заглядывает мама Вальки.

– Валя, что ж ты не сказала, что пришла, мы там в кухне и не слышим с Ниной! – восклицает она, но тут же замолкает. Мимолётного взгляда на дочь ей хватает, чтобы оценить картину.

– Ты все-таки ввязалась в историю! – говорит она строго, но уже тихо, чтобы не слышано было в кухне. – Петя вернулся и сказал, что упал на горке, а это, оказывается, ты его втянула! Я так и думала! Что у вас там произошло?

Валька отвечает тоже шёпотом, пока её друг делает вид, что совершенно поглощён созерцанием подарка.