Включаю запись на ноутбуке, как его ущербный сын брызжет слюной, выкрикивая, как сильно любит, цитирую, «свою жестокую козу». Константину Андреасовичу хватает пяти секунд, он просит выключить.
Разводит руками.
– Он был… болезненным мальчиком. Я боялся сломать его характер, поэтому позволял всё, что хочет. Абсолютно всё. Он не злой, просто балованный. И не знает отказов.
– Судя по всему, сейчас он хочет мою женщину, – смотрю на него в упор.
Спанидису неудобно.