Глава 1

Одногруппник Костя смотрит так, что волнение по щекам бьет, и те пылать начинают.

Я впервые рядом с ним ощущаю смущение. Хотя стоит отметить: прежде мы время наедине не проводили.

А может, я вновь навыдумывала лишнего? Матвей, мой парень, с ума сходит от своей тупой, унизительной ревности! И меня заодно накручивает. По его мнению, все вокруг только и мечтают ко мне под юбку залезть. Больше заняться людям нечем. Бред и паранойя, навязанное чувство вины. Надеюсь, это осеннее обострение, которое закончится с первым снегом.

Костя тащит огромную маску от костюма и сумки с реквизитом. Я тоже маску сжимаю, мы от остановки идем в сторону моего дома. Погода чудесная: ни дождя, ни ветра. Болтаем обо всем подряд, обмениваемся впечатлениями.

– Так откуда ты все современные детские песенки знаешь? – подкалываю. – Ладно я уже два года работаю аниматором на праздниках, положено. Но ты-то свободный парень девятнадцати лет! Ты не обязан!

Костя смеется и закатывает глаза. Он веселый, а еще с ним оказалось легко общаться.

– Только из «Фиксиков». Они крутые и познавательные, – заключает значительно. – Только никому не рассказывай, окей?

Я не удерживаюсь и хохочу вслух.

– Вот откуда родом твои оценки при стремящемся к нулю уровне посещаемости. Фиксики!

– Не всем же быть ботаниками, – возвращает он подкол.

Костя у нас считается заядлым прогульщиком, лентяем и так далее по списку. С трудом закрывает сессии в числе последних. Его предложение помочь с реквизитом, а потом и выступить на дне рождения пятилетней Алёны было крайне неожиданным. Всегда казалось, что он по имени-то меня не помнит.

Сумки были неподъемными, и пришлось согласиться.

Потому что Матвей снова подвел и не приехал. А время поджимало.

Мы подходим к подъезду и останавливаемся. Где-то вдалеке лает собака. Голуби терзают брошенную у лавочки булку.

– Пришли, – сообщаю. – Еще раз спасибо, ты очень выручил.

Смотрим друг на друга. И я отвожу глаза. Потому что моя зараженная подозрительностью Матвея интуиция снова бьет тревогу. В животе пусто становится и как-то странно щекотно.

– Да не за что, – пожимает плечами Костя. – Обращайся. Мне понравилось. Я люблю детей. В моей семье их много.

– Деньги переведу вечером, в крайнем случае завтра. Половину, как договаривались.

– Мы не договаривались. Я помог просто так, по доброте душевной. Мне было не сложно. Ничего не нужно, Юль.

Я все равно переведу ему деньги, но слышать отказ приятно. Костя будто мысли читает и улыбается.

– Так не пойдет, – говорю строго. – Ева обычно не затягивает с выплатами, у нас с этим четко. Жди.

– Обижаешь, – тянет он.

– Не обсуждается.

Мы с Матвеем давно подрабатываем аниматорами по выходным и в праздники. Поет Мот так себе, но дети его обожают за врожденную харизму. Если бы он еще держал обещания.

В прошлый раз мне пришлось справляться одной с тринадцатью пятилетками. Я выползла из детской комнаты мокрая, как после бани. С квадратной головой и желанием придушить своего бойфренда.

– Ладно, – нехотя соглашается Костя. – Но тогда вместе их потратим. Как насчет выпить кофе где-нибудь поблизости? Или кино?

Я показываю ему внушительную маску Симки.

– В другой раз.

– Уверена? Мне совсем нечего делать. Суббота, вечер. Соглашайся, просто поболтаем. Ничего такого.

Костя склоняет голову набок и выглядит при этом крайне милым и каким-то… уязвимым, что ли. Я вновь неловко смеюсь, будто меня щекочут. Потом случайно перевожу взгляд на свой дом. Ничего особенного, обычная пятнадцатиэтажка, уходящая в небо. Окно бабы Нины открыто на проветривание. А потом я замечаю у подъезда, в тени деревьев, знакомую фигуру. И холодею.

Ненавязчивая щекотка исчезает мгновенно. Вместо нее под кожу иглы ужаса впиваются. Я застываю, как пойманная на вранье семилетка!

Следом окатывает волной возмущения. Сжимаю зубы. Я бы и пальцы в кулаки сжала, если бы не держала эту огромную оранжевую маску!

Да что он себе позволяет?!

Матвей отрывается от дерева и вальяжно идет к нам. Пялится исподлобья, руки в карманах. Губы сжаты, взгляд взбешенный.

Костя напрягается.

Матвей не спешит. Ему достаточно того, что его заметили, и он упивается впечатлением, которое производит. Морозец, что по коже прокатывается, сковывает. Холод – это про одиночество. И мне сейчас одиноко.

– Не помешал? – бросает Матвей, подходя еще ближе.

Останавливается рядом со мной и вскидывает подбородок, смотрит в глаза Косте. Я пораженно головой качаю.

– Вы ведь знакомы? Матвей, Костя помог мне с работой.

Пока тебя непонятно где и С КЕМ носило!

– Именно. Привет. Руки заняты, а то бы пожал, – произносит Костя.

– А я бы нет. Привет.

Я взрываюсь злостью! Внутри, клянусь, маленькая термоядерная реакция, высвобождающая энергию. В данный момент – разрушительную.

– Матвей, пожалуйста, – одергиваю. – Не нужно.

– Мне уйти? – спрашивает он. Опаляет недовольством.

Хочется рявкнуть: «Да!» Впервые, наверное, за все время, что знаю его. Та часть меня, что отвечает за здравый смысл, трубит: «Не при Косте!»

Как бы там ни было, нельзя вмешивать в наши отношения третьего.

Отношения с невыносимым, бесящим, убийственно ревнивым парнем! По совместительству – моим самым любимым человеком.

Губы сжимаю и мысленно считаю до пяти.

– Тебе и правда лучше пройтись и остыть, – советует Костя. – Я всего лишь помог Юльчику с реквизитом. Юль, какой подъезд?

Я превращаюсь в солнце. Внутри звезды беспощадный синтез тоннами преобразует водород в гелий. Я горячая как ад. Рука срабатывает быстрее мозга. Прижимаю ее к груди Матвея.

– Кость, дальше мы сами, – выдаю на одном дыхании. – Спасибо тебе еще раз большущее! Деньги пришлю, как только Ева переведет.

– Спасибо, Костя, – произносит Матвей довольно высокомерно. Смотрит в упор.

Нестерпимо хочется его треснуть! Вот чего он такой?! Я настолько возмущена, что не сразу замечаю, как умудряюсь держать маску одной рукой. Она не тяжелая, но объемная.

– Уверена? – Костя слегка прищуривается, явно опасаясь оставлять меня с Мотом.

А тот делает это специально! Переводит на меня глаза и вопросительно приподнимает бровь. Провоцирует. Ищет повод для ссоры.

Я выдерживаю взгляд и выдаю:

– Абсолютно.

Мы с Матвеем смотрим друг на друга. Его темно-карие глаза – горький шоколад. В них всегда много горечи. Обычно я знаю, как их смягчить. Превратить в теплое сладкое какао.

– Окей, – соглашается Костя.

Вручает маску Нолика и пакеты с реквизитом Матвею. После чего наконец уходит. Лишь тогда я облегченно выдыхаю.

Мы идем к подъезду. Молча.

От Матвея волнами исходит негатив. Но мне тоже есть что высказать.

Теперь-то мы наедине остались. Можно.