Часть I
Москва, апрель 2009 года

Я не понимаю, что произошло. А вы понимаете?

Ерунда какая-то, правда?

Куда ни сунься – в телевизор, Интернет или просто в битком набитый людьми вагон Московского метро, – все одно: кризис, кризис, кризис…

Привычный мир рассыпался, разбился вдребезги, горсть осколков былой роскоши равнодушно ранит ладонь. И можно, наверное, собрать колкий пазл, старательно пытаясь сохранить хотя бы внешние атрибуты прежней жизни. Но это будут только атрибуты, лишь видимость. А прежней жизни уже не получится.

Ой, вот только не надо говорить мне о том, что все давно к этому шло, и американский доллар – зеленые фантики, не обеспеченные золотовалютными резервами, и экономики всех стран интегрированы настолько сильно, что биржевой смерч на другом континенте уже через секунду лихорадит Россию. Я тоже умею перебирать длинные струны предложений, извлекая мелодии, уместные в той или иной ситуации. Честное слово, более чем прекрасно делаю это. В конце концов, не так давно за подобное жонглирование фразами мне платили хорошие деньги.

Впрочем, это все – лишь слова. Слова – не обязательно правда. А в случае с кризисом они вообще не являются ни правдой, ни объяснениями, ни оправданиями.

Правда в том, что люди много работали. Жертвовали нормальными семейными отношениями, отдыхом, увлечениями. Они скупо цедили жизненную сущность, ограничивая краски, эмоции, запахи. Они понижали градус собственного счастья до минимальной отметки, достаточной лишь для того, чтобы в полном соответствии с дресс-кодом деловито сновать по комфортным ячейкам офисных клеток. Хотя никто ведь и не собирался всегда довольствоваться этой хилой, как серый поток в талии песочных часов, струйкой жизни. Предполагалось дошагать до желанной ступеньки карьерной лестницы, дотянуться до вожделенного кресла, забросить ноги в правильных итальянских туфлях за пять штук гринов на стоящий в правильном кабинете правильный стол, и вот тогда… Тогда будет все. Любовь, красиво и чувственно, как у Тинто Брасса. Капитал – Михаил Прохоров нервно курит в сторонке. Приключений – больше, чем у покорившего все моря-океаны Федора Конюхова. Но у большинства людей этого «тогда» уже никогда не случится. Потому что случился кризис. И я, к сожалению, не исключение.

Все происходящее кажется кошмарным сном. Невозможно поверить, что последние события коснулись меня. Это меня-то! Мне всегда представлялось: лузерство – удел слабых, со мной ничего подобного не может произойти в принципе. Но тем не менее сначала урезается соцпакет, потом зарплата, затем предлагается работа, на порядок ниже оплачиваемая. И в этой ситуации увольнение становится меньшим унижением, чем получение суммы, которой хватает на три ужина в приличном ресторане…

Оказывается, топ-менеджер – такая смешная ненадежная профессия. Несколько лет назад мне казалось: кто, если не они, занимается интересным делом и хорошо живет. О, ради таких перспектив стоит потерпеть. И пожертвовать курортом, но получить очередной сертификат МBA и променять опять не сделанного младенца на новую должность. Ну и вот теперь, значит, приплыли. Работы нормальной нет, детей нет. Перспектив тоже нет никаких. Наш сегмент на рынке услуг будет лежать еще лет пять минимум…

Меня наполняет изумленная звенящая боль. Тону в океане свободного времени, захлебываюсь ничегонеделанием. Ломает, как наркомана. Вспоминаю свой кайф, свою дозу: прорваться через автомобильные пробки на совещание; придумать план, низвергающий конкурентов; с деланым равнодушием пожимать плечами, слушая восторги изумленного руководства. Вечно пьяная в последнее время голова постоянно перемешивает винегрет из слов и фраз, политых, как майонезом, горьким отчаянием. Но что теперь фонтанировать идеями, пережевывать то, что было сказано, что, возможно, следовало бы сказать? Поезд ушел, квадратик последнего вагона скрылся с глаз, и надо пытаться со всем этим как-то жить… Однако как пытаться?! Слишком страшно, мучительно холодно, не хочу, не могу. Лучшее средство от страха и для тепла – дешевый виски.

Когда вдруг неожиданно трезвею между двумя бутылками – понимаю, что жизнь прошла, ничего в ней не было, все усилия насмарку. Судорожно пытаюсь прогнать грустные мысли, но получается плохо. Только кошмарные сны иногда дарят легкое забытье. Вот в моих снах кризиса нет. Но, может, лучше бы он там был…

Мне все время снится Дима – последний, несостоявшийся, непопробованный. Вообще любой Дима – для меня, как правило, ловушка, западня. Не знаю, в связи с чем, у меня нет логичного объяснения, только роковой опыт. Если у парня такое имя – мое дело плохо. Почему-то именно к этому имени прилагаются обжигающие глаза, искушение губ, устоять перед которым невозможно, и такие красивые изящные руки, что мгновенно хочется ощутить их неспешное скольжение по своему телу.

У него имелся полный комплект: имя, интеллект, внешность. Диму называли Аленом Делоном нашего холдинга. Действительно, походил: темными волосами, раздевающим невинно-порочным взглядом, уверенными манерами избалованного вниманием красавчика. И он сразу же стал плести для меня паутину из сетей своего обаяния. Но – не срослось, хотя мне лично отчасти даже хотелось. Однако… Дима был ниже ста семидесяти сантиметров ростом, примерно сто шестьдесят семь – сто шестьдесят восемь. Ничего не могу с собой поделать, размер для меня имеет значение. Не по той позиции, которую мальчики всегда измеряют линейкой. Смотрю именно на рост, прежде всего – на рост. В моих глазах привлекательный мужчина начинается от ста семидесяти пяти сантиметров. Все, что ниже, меня интересует в вертикальной, а не горизонтальной плоскости: дружба, сотрудничество, вражда, взаимная ненависть – но только не постель. Хотя к Диме, несмотря на все эти заморочки, меня тянуло со страшной силой. Мы даже нечаянно, но страстно поцеловались. Не сговариваясь, задержались после совещания. Сначала встретились наши пальцы, синхронно протянувшиеся, чтобы повернуть защелку в двери конференц-зала. От Диминого легкого прикосновения по телу сразу же побежал электрический разряд. Потом обожгло дыхание: «Приходи ко мне в гости. Буду любить тебя нежно. Или грубо. Скажи мне, как тебе нравится?.. И я дам тебе это…» Очень хотелось сгореть с ним, расплавляясь в бесстыдном, без запретов и предрассудков, сексе. Дима мог бы мне его подарить, он был моей крови, безбашенный, авантюрный, стремящийся к новым ощущениям. Только эти мои заморочки по поводу роста – как срабатывающие независимо от вожделения тормоза. Ну почему, почему он такой невысокий?!

Теперь я вижу это в снах – Диму, конференц-зал. Наш Ален Делон был модником, эстетом: голубая рубашка, алый галстук, прекрасно скроенный темный костюм. Любуюсь красивым мужчиной, но… Холодно. Так холодно! Как будто бы в овальной комнате работают сто кондиционеров на предельной мощности. Однако уже через секунду я вспоминаю: кондишены ведь совершенно ни при чем. Просто Дима умер. Умер. Наверное, там, где он сейчас, холодно. И рядом с ним теперь все время ледяная стылость. Он даже в сны ее приносит!

Дима набрал кучу кредитов: на квартиру, машину, а недавно он затеял строительство загородного дома. С размахом, по высшему разряду: топ-менеджер должен жить достойно. Наши ежедневники предусматривали все: планы развития компании, личные цели. Только кризис в них не значился, и долговая западня, соответственно, тоже. В офисе никто не верил, что тот юнец из ресторана, с которым Дима сам затеял драку, оказался настолько сильным, чтобы действительно выбросить его из окна. Непосредственных свидетелей трагически закончившегося мордобоя не было. Но все мы знаем: Дима никогда не пропускал тренировки в фитнес-центре. С невысокими людьми так бывает: не имея идеального тела от природы, они доводят до совершенства то, что есть, и, как правило, добиваются ошеломляющего успеха. Пресс кубиками, проработанная грудь, мускулистая спина – парень сделал себе отличную фигуру. Да, невысоким, но сильным – вот каким он был. И еще, наверное, очень заботливым – на сознательную, хладнокровную маскировку самоубийства под несчастный случай ради спокойствия родных мало кто способен. Или его смерть – действительно роковое стечение обстоятельств? Вообще-то он не хотел доживать до старости. Говорил, что его пугают морщины, уродующие кожу, проблемы с волосами или зубами. Эстет – про хвори и болячки, вечные спутники преклонных лет, – даже не заикался, а вот мысли об увядании красоты его пугали. Впрочем, мы все такие – то есть были такими, высокогламурными, стильными, притягивающими взгляды всех без исключения. Фитнес-центры, массажистки, косметологи, лучшие парикмахеры – по-другому нельзя, моветон, в этой среде надо быть и дельным человеком, и думать о красе ногтей. К элитному уходу за собой быстро привыкаешь. Как мне теперь обходиться без стрижки в «Toni&Guy»?! Как – без маникюра, педикюра и увлажняющих масок? Впрочем, речь о Диме. Итак, не знаю точно, самоубийство или несчастный случай. Но он ушел и почему-то полюбил заходить именно в мои сны.

Я вижу его красивое лицо. Он затягивается вишневой сигариллой, потом делает глоток коньяка. Желанные губы – сладкие – это уже известно. И сексуальный аромат «Dakkar Noir» от «Guy Laroche». Я все это уже знаю, помню, мне хочется других Диминых запахов, других вкусов, узнать бы его целиком и полностью, но…

Он опять – shit!^[1] – отстраняет мои руки и говорит:

 – Забей на все и на всех. Нарушай все правила, какие только можно нарушить. Настоящая жизнь – то, что есть здесь. Там – намного хуже и скучнее, чем можно себе представить. Причем знаешь, в чем прикол? Никто никого ни за что не наказывает! Нет никаких правил!

Очень обидно, что хотя бы во сне между нами ничего не происходит.

Все-таки Дима остался для меня тайной. Не познанной по моей собственной вине. Я уже никогда не смогу разгадать эту загадку, и от этого ее привлекательность усиливается во сто крат.

Нет никаких правил.

Нет никаких правил…

Эти слова сверлят мой мозг, а потом я их заглушаю очередной порцией дешевого виски.

Интересно, как скоро закончатся отложенные деньги? Наверное, этот день не за горами – у меня просто не было необходимости заниматься экономией. Я не знаю цен. До недавних пор на вопрос, сколько именно в портмоне наличных, мне было бы сложно ответить вразумительно.

Все заканчивается. И денежная заначка тоже растает…

И что потом – переходить с качественных напитков на паленую водку? Собирать бутылки? Трудоустроиться по специальности с привычно высоким окладом шансов в ближайшее время нет. Довольствоваться, как и все, зарплатой в тысячу – максимум полторы – долларов? Но ведь я же обладаю большим опытом, редкими ценными знаниями! И гордость не позволит мне понижать планку, даже ежемесячная трешка штук для меня – ерунда. Привычки и пристрастия требуют значительно большего…

Ну и перспективы! За что, за что жизнь так обошлась со мной? За изматывающую честную работу? За отшлифованный, доведенный до совершенства интеллект?

Нет никаких правил…

Сначала мне просто нравится такое утверждение. Затем я с ним соглашаюсь. И вот оно уже становится моей сутью.

Все правильно: к черту все правила, нормы и рамки!

Есть только собственное удовольствие и собственные интересы.

А правил нет вообще никаких…