Словно все это было в прошлой жизни, в лучшей жизни, где я была собой, пусть нелюбимой, замкнутой, обиженной, но все-таки собой. Я смотрела на свой письменный стол, который много лет хранил тайны моих литературных трудов, и плакала, прощаясь с собой навсегда.