Глава 1

По закону подлости плохие новости неизменно выбирали ясные погожие дни. Крайне редко они наведывались ко мне в пасмурные, дождливые и промозглые и касались обычно внезапно закончившихся ягод шиповника, мышиных хвостиков и загнивших цветков полевой ромашки. Жутко неприятно в самый сезон! Приходилось накидывать плащ и, шлепая по грязи, отправляться на поклон к коллегам. Они тебе ягодок, ты им корешок, и все довольны.

Вы, наверное, догадались: я ведьма. Правда, без патента, потому как от него одна морока. Дело не в деньгах – в куче проверок и бумажек. Для трав один журнал заведи, для ядов – другой. Езди, отчитывайся, что и где собрала, как потратила. А людям помогать когда? Примерно так же рассуждал наш волостной инквизитор, поэтому смотрел на соблюдение законов сквозь пальцы. В провинции своя специфика, в нашей глуши тем более, нечего здесь плодить столичную бюрократию. Вдобавок Мозе Аджис отлично понимал, привороты и прочую темную магию не запретишь, откажет одна ведьма, так другую найдут, в соседней волости. Закон законом, а человеческую натуру не изменишь. Не легче ли притвориться, будто ничего такого во вверенных тебе землях нет, и исправно получать подарки от благодарного магического сообщества? Я тоже регулярно возила мешочек злотых. Съездишь так раз в год в Колзий, центр одноименной волости, поболтаешь по душам, заговоришь Мозе поясницу (мучился, бедняга, от радикулита) и твори, что хочешь.

Так было до сегодняшнего дня, когда мир без предупреждения перевернулся с ног на голову.

Утром у ведьмы обычно тихо, посетители предпочитали вечерние и ночные часы, поэтому с чистой совестью занялась сортировкой запасов. Часть нужно выбросить, часть обрезать. Рядом, на столе, лежал блокнот, куда я записывала закончившиеся ингредиенты. К примеру, дьявольский коготь почти весь вышел, надо бы наведаться в Колзий, к Юргасу. Вот уж кто никому ничего не платил и чихал на инквизицию!

Вроде как (точной родословной Юргаса никто не знал, довольствовались слухами) потомственный темный маг, некромант, он держал трактир на окраине города, где собиралось всякое отребье. Если кого-то надо убить, это к Юргасу. Сам за работу он брался редко, но если уж, то качественно. Никто еще после его проклятий не выживал. Меня с ним связывали деловые отношения иного порядка. Снадобья требовали разных ингредиентов, далеко не все из них росли, плавали и летали в окрестных лесах. Названия некоторых и вовсе вызывали оторопь у неподготовленных людей. Юргас мог это все достать. И, главное, он никогда ничего не спрашивал, плати и уходи.

Я как раз развешивала на просушку пучки зверобоя, когда увидела в окно спешащую к крыльцу со всех ног Гражину, мою давнюю приятельницу. Сердце екнуло: не к добру! И хоть бы раз подвело шестое чувство…

– Слышала, – с порога, запыхавшись, брякнула Гражина, – старый светлейший-то того!

– Как – того?

У меня аж травы из рук выпали. Виделись же на прошлой неделе. Я очередной мешочек передала – жив-здоров был. Да, возраст, опять спина, но ничего серьезного. Инквизиторы, как и маги, живут долго, наверное, потому, что чужой кровью и слезами питаются.

– В отставку отправили, нового прислали. Говорят, – Гражина понизила голос, – проверять всех будут, аттестацию пройти заставят. И на все свой патент, за все отчитываться каждый месяц.

Беззаботно отмахнулась:

– А, который год грозят!

Чем хороша провинция, так тем, что здесь все решают связи. В столице напридумают разного, закон издадут, а на местах все по-старому. Никто ауру не смотрел, проверяющих под видом клиентов не посылал, мандрагору не отбирал, лишь бы злотые исправно платили.

Инквизитора тоже понять можно. Служба волостного магического контроля хуже ссылки: обязанностей ворох, сверху давят, снизу пинают и никакого карьерного роста. Поэтому мы, представители магического мира, заключили со светлейшим соглашение: он нас не трогает, а мы не доставляем ему проблем, если потребуется, сотрудничаем с властями. Не сомневалась, так будет и дальше.

Обидно, конечно, за этот год я уже заплатила, придется снова… Грабит новый инквизитор без ножа! Плакали твои мечты, Аурелия, об оранжерее, как бы дом заложить не пришлось. Это только в фантазиях обывателей ведьмы купаются в золотых водах, в реальности иной банковский клерк зарабатывает больше.

Гражина округлила глаза:

– Так уже письма разослали, неужели ты не получала?

Рассмеялась:

– Да у меня в почтовом ящике давно птицы поселились.

И все же мне стало любопытно. Оставив Гражину на кухне, готовить ромашковый чай – ей не повредит, – зашлепала по песчаной дорожке к калитке.

Почтовый ящик притаился за разросшимся кустом жимолости. Старомодный, с выдавленными на боковинах цветочками, он достался мне от прежней хозяйки. Я как раз закончила обучение, присматривала жилье, а тут домик подвернулся. И место хорошее: зеленое, тихо. По деньгам тоже сошлись.

Домик – наследство бывшей владелицы от некой дальней родственницы, простоял заброшенным пару лет, пришлось изрядно потрудиться, чтобы привести его в порядок. Выкорчевала сорняки, обустроила и огород, грядки с лекарственными растениями. Про цветы и ягоды тоже не забыла, яблоневому цвету и ведьма радуется. Фасад заново выбелила, а вот к мебели покойной отнеслась со всем почтением. И к старому креслу-качалке, и к коллекции фаянсовых котиков – все в целости и сохранности на своих местах.

Перемены в основном коснулись только чердака и кровли. Прежде она текла, а под стропилами гулял ветер. Теперь там сухо и тепло. Я организовала наверху небольшую кладовую, хранила то, что лучше не показывать. И так, иногда вызывала знакомых демонов: чайку попить, посплетничать. Если к нам присоединялась Гражина, играла с ними в карты на раздевание. Исключительно с мужчинами и, разумеется, вечно проигрывала – так под благовидным предлогом она пыталась разнообразить личную жизнь. Сами понимаете, шептунья хуже ведьмы, не с Юргасом же ей на сеновал ходить? Брр, как представлю его глазищи, любой демон симпатичным покажется.

Ржавый жестяной ящик не поддавался, сумела открыть его не с первой попытки. Ни на что не надеясь, засунула руку… и нащупала конверт. «Аурелии Томаско. Лично в руки». Вместо обратного адреса – оттиск печати со змеей и кинжалом, гербом службы магического контроля.

– Ну, убедилась?

Гражина неслышно возникла за моей спиной. Уф, напугала, не женщина, а призрак какой-то!

– Подожди паниковать, надо сначала вскрыть.

Чиркнув длинным ногтем по конверту, извлекла грозную бумагу на специальном бланке. Такого-то числа надлежит явиться, предоставить, подтвердить, иначе суд и тюремное наказание. Бесовщина какая-то!

– Я же говорила, конец нам пришел!

И без того бледная Градина побелела еще больше.

Мы с ней полная противоположность. Подружка – тощая блондинка, в чем только жизнь теплится, я – пышнотелая брюнетка. У нее глаза голубые, у меня зеленые. Она трусиха, а я с голыми руками на гуля пойду. А вот нечего мой цветок папоротника топтать! Обиженный гуль имел наглость пожаловаться волостному некроманту, мол, обижают кровиночку. Ну и отправился в вечное посмертие горсткой пепла: не любят у нас ябед.

– А, это они для столицы стараются. Новая метла и всякое такое. Не бери в голову!

Скомкав конверт, засунула его обратно в почтовый ящик.

Ни в жизнь не поверю, что светлейший променяет теплый кабинет на тряское седло. Больно нужно ему тащиться через леса и болота, разыскивать ведьм и бросать их в тюрьму. Да и камер на всех не хватит, не выпускать же по такому случаю воров и убийц.

– Да как не брать-то, когда суд, тюрьма?

Гражина принялась нарезать круги вокруг почтового ящика. Пришлось ухватить ее за шиворот, остановить, а то либо забор повалит, либо кусты потопчет.

– Тебе хорошо, – канючила подружка, – у тебя клиенты, знакомые, а мне каково? Найдут на ауре темное пятно и…

– Да заплачу я и за тебя тоже!

Вижу ведь, проблема в деньгах.

– А если он не возьмет?

– Безо всяких «если»! – отрезала я и подтолкнула подружку к дому. – Пошли чай пить. Тебе сразу две чашки налью.

Гражина жуткая паникерша. Палец порезала – к несчастью. Ласточки низко летают – к буре. Вот и теперь разволновалась из-за сущей ерунды. Письма они разослали… В газетах тоже много чего пишут, только у нас их не читают. И ничего, живы.

* * *

– Извините, не велено! – виновато развел руками аптекарь. – Без лицензии и регистрационного номера нельзя.

– Какого еще регистрационного номера?

Устало облокотилась о прилавок и поправила сползшую ленту шляпки. В обыденной жизни я ее не носила, но город есть город, тут нужно выглядеть презентабельно. К тому же на обратном пути, как раздам все заказы, я намеревалась заглянуть в службу магического контроля, познакомиться с новым инквизитором. И тут вдруг неожиданная напасть – аптекарь наотрез отказывался забирать у меня порошки и мази. Ну и платить, само собой.

– Разве вы не проходили аттестацию, госпожа Томаско?

Аптекарь подозрительно глянул на меня сквозь толстые стекла очков.

– Конечно, проходила! – пискнула я, не желая терять самого прибыльного клиента.

Аптека Мару – самая старая в городе, куда ходят сплошь «сливки общества». Все здесь дышит стариной, основательностью и деньгами: дубовые шкафы, серебряные весы, отполированный до блеска прилавок. И сам мэтр Мару, чуть полноватый мужчина в костюме-тройке. Он всегда гладко выбрит, надушен; в жилетном кармане золотые часы.

Прежде снадобья изготавливали здесь же, в задней комнате, но с помощью обаяния и женских чар («Ты достоин большего, милый, чем вечно получать тычки от хозяина») мне удалось сманить в столицу помощника аптекаря и ловко предложить свои услуги до того, как мэтр Мару наймет нового.

И вот руки оттягивала полная корзина всякой всячины, которую мне некуда деть. Приехала бы с утра, распродала бы на ярмарке, но я заспалась, добралась до города после обеда, когда все уже разошлись.

– Тогда вам регистрационный номер выдали, круглый такой.

Нахмурила лоб, изображая работу мысли.

– Ах да… Был такой, но я его потеряла. Полезла белье в речке полоскать и выронила. Ну, мэтр Мару, – навалилась грудью на прилавок, понадеялась пышными прелестями склонить чашу весов в свою пользу, – сделайте исключение! Всего один раз!

– Не могу! – заладил свое аптекарь. – Оштрафуют меня, а то и вовсе закроют, если возьму подпольный товар. Извините, госпожа Томаско, без лицензии вы вне закона.

Вот ведь гад! На грудь слюни пускал, мысленно облапал, а ничего не дал.

– Хорошо, я потом вернусь, с номером.

Натянув платье чуть ли не до подбородка, метнула на мэтра Мару убийственный взгляд, подхватила корзинку и ураганом вылетела из аптеки. Бедный колокольчик еще долго надрывался.

Ничего, я ведьма молодая, красивая, не мытьем, так катаньем сегодня же получу лицензию. Если инквизитор симпатичный, соблазню. Уродливый – подкуплю.

* * *

– К сожалению, светлейший принять вас не может, только по предварительной записи.

Выслушав меня, секретарь даже не поднял головы.

Как разительно изменилась приемная за какой-то месяц! Куда только подевались цветы? Вместо них теперь шкафы с бесконечными папками. Стол секретаря завален бумагами. Еще запись эта…

– Хорошо, Йозас, тогда я хочу записаться. Завтра можно?

Так и быть, еще раз до города прогуляюсь, для здоровья полезно.

– Нельзя, – тяжко вздохнул секретарь. – В связи с аттестацией все до осени расписано. Светлейший лично каждого экзаменует.

– Так уж и сам, без комиссии? – не поверила я.

Волость у нас магически одаренная, чуть ли не половина преподавателей колледжей и университета отсюда родом. Даже придворный маг был когда-то наш, колзийский. Это я к тому, что не справится инквизитор, не то что до осени, до конца жизни. Сдается, все это сказки, за закрытыми дверьми он взятки берет, а не ауры смотрит. Как бы так аккуратно выпытать, сколько приносить? Или не болеет ли чем светлейший, а то я подсобить рада, за патент и регистрационный номер-то.

– Какой он вообще? Молодой или старый?

– Молодой. Симпатичный.

Отвернувшись, взбила грудь в декольте, пощипала щеки.

Ну раз молодой и симпатичный, я готова. Но номер вперед!

– Проштрафился, поди, на прежнем месте, иначе почему его к нам сослали. А, Йозас?

Секретарь мужественно молчал, делал вид, что не слышит. Мы с ним давно знакомы. Это инквизитор новый, а Йозас служит в волостном управлении больше тридцати лет. Начинал посыльным, потом стал клерком, наконец, дорос до секретаря службы магического контроля.

– Говорят, он лучший выпускник столичного университета, – не выдержал-таки сплетник. – Где-то там стажировался, королевскую стипендию получал.

Эх, совсем молоденький, вот смеху-то, если я старше окажусь!

Однако болтовня болтовней, а снадобья до сих пор не проданы.

– Светлейший у себя?

Спросила и мысленно прикинула, как бы половчее обогнуть стол секретаря, оказаться у заветной двери.

– У себя, госпожа, у себя. Он теперь тут разве что не ночует, – с тоской добавил Йозас.

И так жалко его стало! Ладно, инквизитор, но подчиненного зачем мучить, чем он виноват, что ты перед Верховным выслужиться хочешь?

– Йозас, – заискивающе попросила я, – может, ты в уборную на минутку отлучишься, отвернешься там, а я мышкой?

Тот лишь покачал головой:

– Ох, накажут меня, госпожа Аурелия!

Да куда больше, бедняга и так наказан, будто при жизни к демонам угодил, архивы грешников перебирать.

– А я скажу, что воспользовалась заклинанием оцепенения. Ну?

Тишина. Вот ведь запугала новая метла!

Молитвенно сложила руки на груди:

– Йозас, миленький, ну мне очень надо! Обещаю, никто не пострадает.

И секретарь сдался:

– Хорошо, у меня как раз чернила заканчиваются, схожу за новыми.

Ну не золото же!

В порыве чувств запечатлела на щеке Йозаса поцелуй и, пританцовывая, направилась к двери. Для порядка, разумеется, постучала. Ну и лицо сделала страдальческое: начальство нельзя радостью пугать.

– Войдите! – послышалось неприветливое с той стороны.

Судя по голосу, действительно молодой, но не юнец.

Ну, с надеждой!

Инквизитора я заметила не сразу, несколько раз растерянно оглядела знакомый кабинет. Да и знакомый ли? К примеру, то странное кресло с железным светильником в форме подсолнуха над спинкой, я не помнила. Равно как того стола, уставленного разного рода пробирками и увеличительными стеклами. Я точно в службе магического контроля, а не в лаборатории?

– Доброго дня, светлейший!

Наконец обнаружив инквизитора за стопками бумаг высотой в человеческий рост, с широкой улыбкой направилась к нему. Пока я видела только его спину, но она произвела на меня благоприятное впечатление. Когда инквизитор обернулся, оно лишь укрепилось. Приемник Мозе оказался приятным молодым мужчиной лет двадцати пяти. Симпатичным, тут Йозас не обманул. Мягкие струящиеся темные волосы, карие глаза – вылитый инкуб! Лицо открытое, приветливое, но низко посаженные брови и линия подбородка не давали обмануться, передо мной вовсе не «сладкий мамин мальчик».

Одет просто, даже слишком просто: в белую рубашку и невнятные серые брюки. Повертев головой, обнаружила серый же камзол с золотистым кантом, небрежно переброшенный через спинку кресла. Сюртука не было вовсе.

– Простите, с кем имею честь?

Инквизитор отряхнул ладони и выбрался из бумажной крепости.

Ноздри затрепетали от исходившего от него мускусного запаха. Куда там прежнему светлейшему, сразу видно, передо мной столичная штучка.

Поставив корзину на пол, представилась:

– Аурелия Томаско, ведьма.

– Линас Клавел, инквизитор.

Хихикнула: забавно вышло.

– Вы, наверное, на аттестацию. Проходите, присаживайтесь, – он махнул на то самое странное кресло с лампой. – Я пока возьму ваше дело у секретаря.

– Дело?

Садиться на непонятную штуковину не хотелось, поэтому осталась стоять.

– Ну да, на каждую ведьму заводится личное дело. Вы когда записывались?

– Простите, я не записывалась.