Глава 1

Лучи яркого солнца норовили пробиться сквозь плотно занавешенные коричневые шторы.

Напротив окна стояла инвалидная коляска заграничного производства. В ней сидела женская фигура, облаченная в строгое черное платье под горло.

На голове, по-старушечьи, был повязан синий платок. Женщина сидела, не двигаясь, казалось, она пыталась что-то рассмотреть сквозь плотную штору окна.

– Мам, – в комнату вошел симпатичный брюнет, – может, покушаешь немного?

Парень опустился перед женщиной на колени:

– Моргни два раза, если хочешь есть.

Женщина подняла на сына глаза и два раза устало моргнула. Парень улыбнулся и, взяв в свою руку худую кисть матери, нежно сжал ее:

– Мам, все образуется. Ты у меня скоро снова будешь ходить и разговаривать начнешь.

Женщина покосилась на сына и, высвободив от его хватки, подъехала на кресле к окну.

Она медленно запрокинула кверху руки и вцепилась в штору, пытаясь ее отдернуть.

– Мам, я открою, – Егор бросился к матери, пытаясь ей помочь. – Совсем открыть или немного?

Людмила собрала пальцы в щепотку, давая понять сыну, что шторы сдвинуть нужно чуть-чуть.

Да, вы не ошиблись. В инвалидном кресле сидела судья Громова.

А бегал перед ней, пытаясь всячески угодить матери, младший сын Егор.

Он чувствовал свою вину за то, что произошло полгода назад.

Помнил, как мать выстрелила себе в голову. Помнил, как щупая пульс на запястье, уже думал, что потерял ее.

Помнил, как сказал Юле, что спасать уже некого. Но та, не послушав его, вызвала «Скорую помощь».

И именно меры, предпринятые Юлей Климовой, помогли спасти судью Громову от неминуемой смерти.

Пуля прошла по касательной, частично задев мозг. Именно так сказал врач Егору.

Мужчина три месяца ежедневно сидел возле кровати матери, впавшей в кому.

Помнил, как ликовал, когда узнал, что она пришла в себя. Помнил, как плакал, узнав, что она не может говорить и ходить.

Но радовало, что Людмила узнавала всех и могла общаться на бумаге, хоть и с трудом.

Во всем, что случилось с матерью, парень винил только себя и никого больше.

Не поговорил с матерью, не выслушал, не попытался убедить в том, что любит ее так же, как и Юлю.

И, в конце концов, не отправил к психологу, а просто агрессивно реагировал на каждое ее слово и действие.

Отсюда и нервный срыв, который привел к тому, что судья Громова взялась за пистолет.

Вина ела мужчину изнутри, заставляя каждую ночь просыпаться в холодном поту…

Людмила хоть и шевелила руками, писала, могла нажать на кнопку, чтобы коляска передвигалась по комнате, но пищу принимала с трудом.

Ложку в руке держала плохо. Поэтому Егору приходилось кормить ее три раза в день.

Юлю Громова к себе все эти три месяца, что жила в квартире сына, не подпускала.

Зато очень была рада видеть двухгодовалую внучку Машеньку, которая подходила к бабушке, что-то лепетала и гладила ее по руке.

– Мам, – Егор покосился на наручные часы, – опаздываю сильно. Тебя Юля покормит, хорошо?

Уголки губ на лице Людмилы тут же опустились. Она скривила недовольную гримасу.

– Мам, ну мне, действительно, некогда, – Егор поцеловал мать в щеку. – Всего один раз, – добавил он и, не дожидаясь от нее какой-либо реакции, вышел за дверь.

*****

Юля с подносом застыла у двери, ведущей в комнату к судье Громовой.

Даже сейчас девушка ее боялась, хотя понимала, что та ничего не может ей сделать.

Но когда она входила внутрь с Егором, было как-то намного спокойнее и надежнее.

Промешкавшись еще около пяти минут и поняв, что суп сейчас остынет, Юля вошла в комнату.

Людмила сидела в инвалидном кресле у окна и смотрела на скакавших по веткам птичек.

– Я вам покушать принесла…суп, – девушка поставила поднос на стол. – Хлеб будете? Моргните два раза, если будете.

Однако Громова как сидела в кресле с безразличным лицом, так и продолжала сидеть.

Решив, что мать Егора хлеб не хочет, Юля осторожно подошла к ней с тарелкой супа.

Набрав ложку, она еле слышно произнесла:

– Откройте, пожалуйста, рот.

Но Громова продолжала игнорировать девушку и по-прежнему сидела не шелохнувшись.

Юля, испугавшись, тронула женщину за плечо, чтобы проверить, жива ли она.

Громова на это прикосновение отреагировала так, что Климова поняла, что она не хочет от нее ничего принимать.

Людмила со всей силы оттолкнула тарелку, суп вылился не только на пол, но и на платье Юли.

Девушка от удивления приоткрыла рот, рассерженно взглянув на судью. А та сидела в кресле и довольно улыбалась.

Как же Юле сейчас хотелось отвесить ей пощечину за то, что она, даже сидя в инвалидном кресле, продолжает над ней издеваться.

Взяв себя в руки, Юля попятилась и пулей выскочила из комнаты, громко хлопнув дверью.

Глава 2

Юля дрожащими от гнева руками набрала номер своего жениха. Да, парочка из-за последних событий, произошедших в их жизни, так и не успела расписаться.

Предыдущую роспись в ЗАГСе судье Громовой с помощью угроз удалось сорвать.

Прямо на церемонии, угрожая пистолетом, она попыталась похитить Юлю Климову.

– Егор, твоя мамаша, – в запале проговорила Юля, но тут же поправилась. – Твоя мать не хочет, чтобы я ее кормила. Она перевернула на меня тарелку с супом.

– Мне сейчас не до этого. Юля, ну что ты, как маленькая, не смогла справиться с инвалидом? – раздраженно ответил Егор. – Все, пока, мне некогда.

Юля услышала в трубке короткие гудки. Она хотела снова перезвонить Егору, но передумала.

Однако и к судье входить в комнату девушка больше не собиралась. Юля решила заняться домашними делами, пока Маша была в детском саду.

Правда пару раз она подходила к дверям комнаты и прислушивалась к звукам, исходившим оттуда.

Но, несмотря на то, что в ответ звучала гробовая тишина, Юля все равно не решалась войти внутрь.

Для нее эта комната стала каким-то саркофагом, в котором обитает неистребимое зло.

– Сама виновата, пусть сидит голодная, – проворчала Юля, пытаясь успокоить свою совесть.

Егор появился дома ближе к семи вечера, по пути захватив Машеньку из детского сада.

– Как там мама? – спросил мужчина, усаживаясь за обеденный стол.

Юля поставила перед Егором тарелку супа:

– Не знаю, я не была у нее больше.

– Что? – Егор подпрыгнул на стуле, как ужаленный. – Она что весь день голодная?

– От меня еду твоя мать не принимает, что я могу сделать? – попыталась оправдаться девушка.

– А таблетки? Выходит, ты и их ей не давала? – Егор, не прикоснувшись к еде, выскочил из-за стола и направился в комнату к матери.

Юля слышала, как он ей что-то говорил. По голосу было понятно, что мужчина оправдывался.

Через пару минут Егор вернулся и, схватив со стола свою тарелку с супом, с укором посмотрел на девушку.

– Ну все, – вздохнула Юля, швырнув на стул кухонное полотенце, – теперь будет меня весь вечер пилить.

– Мама, – маленькая Машенька протянула к Юле тоненькие ручки.

Но девушка не успела взять дочь на руки, потому как вбежавший в кухню Егор, утащил девочку в комнату к бабушке.

– Прямо не знает, как теперь перед ней выслужиться, – Юля крепко стиснула зубы.

Как она и думала, Егор весь вечер не давал ей покоя, постоянно возвращаясь к теме о том, как она могла оставить его мать голодной.

– А пол ты собираешься вытирать в комнате или хочешь, чтобы Маша все там растоптала? – не преминул напомнить мужчина.

Юля сначала хотела позвать Егора с собой в комнату, но посчитав, что он обвинил ее незаслуженно, пошла одна.

На пороге комнаты сердце девушки бешено забилось. Она входила будто в могильник.

Темная комната, в которую едва поступал дневной свет, и правда выглядела зловеще.

Людмила сидела в коляске и отчужденно смотрела в стену. Увидев, что в комнату вошла Юля, она дернулась.

Девушка, не обращая внимания на судью, принялась вытирать засохший на полу суп.

Юля так увлеклась, что не заметила, как инвалидная коляска уткнулась ей прямо в спину.

От неожиданности девушка испуганно вскрикнула и едва не разлила ведро с водой.

– Контуженая идиотка, – вырвалось у Юли. – Даже в коляске нет от тебя никакого покоя.

Девушка знала, что судья ее слышит и все понимает. Это было ясно не только по ненавидевшему взгляду Громовой.

Была бы ее воля, она бы сейчас вскочила с коляски и вцепилась Юле в густую шевелюру.

– Тварь, ненавижу тебя, – не сумев сдержаться, снова прошипела девушка.

Она бы еще отвесила Громовой парочку обидных слов, но в этот момент в комнату вошел Егор.

Юля домыла пол и молча вышла в коридор. Егор осторожно затворил за собой дверь.

– Мам, я даже не знаю, как нам теперь быть, – мужчина задумчиво принялся ходить по комнате. – С Юлей у вас никак не ладится. Что же тогда делать? Я не могу бросить работу. Может, тебе сиделку нанять?

Услышав его слова, Людмила хлопнула в ладоши, давая понять сыну, что хочет, чтобы он подал ей бумагу и ручку.

Егор удивленно протянул матери все, что она просила, и принялся удивлением наблюдать за тем, как Громова с большим трудом что-то писала.

– По этому номеру позвонить по поводу сиделки? – удивился Егор, беря из рук у матери листок. – Ты уверена?

Судья несколько раз кивнула, показывая, что она просто настаивает на этом звонке.

Из комнаты не доносился голос Егора, поэтому Юля облегченно вздохнула, возможно, он успокоился и не будет больше ее сегодня пилить.

Но она не знала, что ее ждет еще большее огорчение, поскольку на пороге квартиры появится еще одно лицо, которое ненавидело Юлю всеми жабрами и фибрами.

Настойчивый звонок в дверь заставил девушку, мывшую посуду на кухне, испуганно вздрогнуть.

Посмотрев в глазок, Юля увидела Игоря, старшего сына судьи Громовой.

Первое знакомство девушки с ним как-то не заладилось. Произошло оно уже после стрельбы.

Именно в больнице Юля впервые столкнулась с Игорем и его женой Ларисой.

Оба произвели на девушку отталкивающий эффект. Оба сразу же показали Юле, кто она такая и где ее место.

Юля покорчила лицо, прежде чем открыть Игорю дверь. Не ожидая, как и ранее, что он будет с ней здороваться, она впустила мужчину в квартиру.

– Егор где? – недовольно поинтересовался Игорь, окинув Юлю презрительным взглядом.

– У матери, в комнате, – грубо ответила девушка и пошла на кухню.

Но Игорь, вместо того, чтобы пройти к матери и к брату, последовал за Юлей.

– А тебе, кто дал право со мной так разговаривать? – войдя на кухню, надменно спросил он. – Мать в инвалидную коляску посадила. Теперь ждешь, наверное, не дождешься, пока в могилу ее сведешь?