падаю в траву, я прорастаю, я – это перламутровых лесов. – Голос доносился со стороны Нескучного Сада. – Я – край, я – тот, кто исходил по краю тропу с начала до конца веков.
Лера застыла на половине шага. Где-то там, спрятанные деревьями от шумной толпы, звучали стихи. Странные и, наверное, плохие стихи, которые пробрали Леру от макушки до пят. Она медленно опустилась на край лавочки. Пара, сидящая на другом ее конце, посмотрела на Леру неодобрительно, но было плевать. Лера слушала.
– Я – тихий полдень августа, я – вечер, хрустальный звон морозного утра. Я стар, я очень стар, я юн и светел. – Понять, кто читает строки, не выходило, голос искажал хрип микрофона, слишком уж далеко находился источник слов, делающих Лере сразу и больно, и хорошо, и холодно, и жарко. – Я – дева и дракон, я точно та, которой по плечу и дважды в реку, и соленою глыбою во брод. Я – все, что нужно в смерти человеку…