Если на Московском вокзале города Петербурга сесть в подходящую электричку — теоретически через пару часов можно попасть в Малую Вишеру, но наверняка об этом знают только обитатели городка, остальным вряд ли придёт в голову проверять — местность совершенно нетуристическая. Даже Радищев, путешествуя неизбывным своим маршрутом, лошадей предпочёл в Выдропуске менять. Может, и не зря. Для досужего пользователя сеть вылавливает целых три достопримечательности, первая из которых — Аномальная зона Маловишерский лес, в котором водятся снежные люди «авдошки», прозванные так за подозрительное сходство с местной бабой Авдотьей, вторая - железнодорожная станция николаевских времен, с которой хоть в Москву, хоть в Питер, но чаще — никуда, и последняя, но, как говорится, не по значимости — дом купцов-стеклозаводчиков, используемый ныне для таинственных «нужд города». А что же сам стекольный завод? С ним полная мистика. Один сталкерский сайт (ссылку не дам) утверждает: «Частично заброшен. Охрана есть, но если не палиться и не орать, то всё будет отлично. Вход через забор или есть 2 отверстия в стене, но их ещё надо найти.» Более официальные источники сдержанно сообщают, что запросто производят там фритту боросиликатную, выяснять кто такая — как-то не по себе. Такая вот дихотомия. Но когда-то, в подернутом ностальгической дымкой советском когда-то, здесь делали не только пепельницы, пригодные для нанесения тяжких телесных, но и ёлочные игрушки, те самые, нефальшивые, способные приносить радость.
Итого, любительское краеведческое расследование показало, что выбор локации для дебютного романа в жанре «магический реализм» на здешнем материале - первая и бесспорная удача союза двух писателей — фактура более чем располагающая особой зачарованностью. Вторая в том, что изначальный топоним ловким движением переведен во множественное число: и от жесткой привязки к реалиям места избавились (завод и купцы на месте), и намёк на нарицательность имеется — мало ли в Бразилии этих Малых Вишер? И не сосчитаешь! И третья удача (дальнейшие достижения нумеровать не буду — в сказках принято считать до трёх) — выбрана столь близкая каждому русскому сердцу тема исполнения желаний по щучьему или какой другой твари велению, с доступной только удачливым дуракам оговоркой «чтоб всё у меня было, и ничего мне за это не было». Да, Малые Вишеры город непростой — там сбываются мечты.
Долговязая, сутуловатая, сорокалетняя («а по утрам и сорока пяти»), но узнаваемо инфантильная жертва гуманитарного образования — Дмитрий Сергеевич Романов — почти уже сроднился с комплексом неполноценности: суровый отец в детстве проводил над ним бесчеловечные эксперименты по выявлению таланта (кружки, секции, потанцуем) и обнаружил, что сын его - среднестатистическая бездарность, способная лишь внимательно читать чужие книжки и делать неутешительные выводы. Но, жизнь положив на скрупулёзное изучение покрытых благородной патиной, зазубренных до обессмысливания, трудов классика Мироедова (Иван Мироедов — наше всё ), с целью понять, что же такое настоящий талант, герой вдруг, «прочитав все книжечки», вычисляет откуда этот талант берётся. Оказывается на вечного студента и мелкого жулика, не написавшего до этого ни строчки, гениальность свалилась чудесным образом, когда в один прекрасный день будущего корифея словесности занесла нелёгкая в один прекрасный город. Именно туда, прихватив насущный и смыслообразующий скарб (всем известно, что петербуржцы никуда не переезжают без громоздких антикварных зеркал в резных рамах) отправляется и наш герой искать то, не знаю что. Он-то, понятно, вычислил место раздачи волшебных пряников путем усердного интеллектуального труда, но каким образом городок оказался набит под завязку маниакально верящими в чудо гражданами, выстроившимися в живую очередь, каждый со своей нематериальной мечтой (вспоминается старый куваевский мультик: « А как я тебе материализую музыкальный слух, мозги и хитрожопость?»), откуда у них взялось сие сакральное знание — ответа ждать не нужно, загадочная русская душа халяву всегда чует.
В аннотации наверняка напишут (уже написали) про наследственное сходство с творчеством Стругацких, в частности с произведением «Понедельник начинается в субботу». Совсем уж не подписаться под этим будет недобросовестно: в «Стеклобое» чудеса тоже стали частью повседневной рутины, совершаются согласно утвержденному расписанию, поставлены на конвейер, обросли канцелярским безумием и оснащены коварной системой бонусов. Ну и всё, пожалуй, сходство, на мой взгляд, исчерпано. Персонажи не то чтобы откровенно сказочные, хотя в тексте разбросано множество уютных маячков. Интересная дама Александрия Щур - престарелая язва, из тех кому никогда не светит Альцгеймер, способная, кажется, и с того света отпускать колкие комментарии по поводу неудовлетворительного воспитания оппонента — оборачивается вдруг пушкинской Наиной, почтальон грузинского происхождения — родной брат Печкина, заклятый друг лирического героя носит фамилию Швед — понятное дело, что судьба его предрешена, даром что не под Полтавой. (Сам Романов, пускай и проклёвывается в нем ближе к финалу что-то самодержавное, имя своё получил, возможно, потому что живет в романе - очень он весь литературный) Живой город обманчиво завлекает фирменными максфраевскими причудами — мол жителям по какой-то причине запрещено мыть стёкла, да ещё есть сквер с тысячью разноцветных скамеек, а в Семиовражном переулке самозарождается небывалое летнее кафе с зелеными зонтиками, а под зонтиком - загадочный старичок в разноцветных перстнях, окутанный ароматами кофе. Но это всё блеф — городок попросту безумен, что за сбрендившая субстанция в нем исполняет желания и исполняет ли вообще — вопрос не сказочный, кофе мерзкий, чашки с собой, а старичок — архивариус, читающий нараспев утерянные истории полуторавековой давности и мечтающий облачиться в парадное кимоно, - если кого и напоминает, то вполне реального персонажа, книжку вот написал недавно детективную, «Не прощаюсь» называется. Культурный контекст здесь необременительный, его вовсе необязательно подвергать интерпретации, но он пунктирно намечает магический круг «для своих», куда есть доступ читателю, приблизительному ровеснику главного героя, который и советские учреждения слегка застал, и своё мальчишеское дачное детство с лёгкой грустью узнаёт в почти обязательном флэшбеке, и вполне готов к тому, что, с одной стороны, нажми на кнопку — получишь результат, с другой - что за исполнение желаний не только нужно неминуемо расплачиваться , но и обзаводиться кучей справок с печатями - знаем мы эти Малые Вишеры. А если ты тот самый Иван-дурак, которому счастье задаром досталось, присмотрись: ну разве это счастье, оно тебе надо? Другое дело — ёлочные игрушки.