* * *

Пробуждение было на удивление тихим и спокойным. Обычно собираясь на работу, отчим не считался с чувствами окружавших его людей. Он громко хлопал дверьми, прибавлял громкость телевизора (чтобы не напрягать драгоценный слух), шумно громыхал табуретом. А звон чайной ложки в стакане слышали, наверное, даже соседи за стеной.

Вадим был уверен, что будильник сработал раньше обычного, поэтому быстро взглянул на часы: семь пятнадцать. Всё правильно – именно в это время он привык вставать на работу. К сожалению, в автоколонне, где трудился Василий, рабочий день тоже начинался с восьми.

Из-за этого досадного обстоятельства они были вынуждены каждое утро терпеть присутствие друг друга на кухне. Утешало только одно: отчим всегда выходил из дома раньше. Ему, в отличие от домочадцев, приходилось добираться до места службы пешком. Интересно: что же могло случиться такого чрезвычайного, чтобы ранним утром, да ещё в понедельник в квартире стояла непривычная тишина?

Вадим поднялся с дивана, натянул джинсы и чистую, заботливо приготовленную матерью рубашку, потом выглянул в коридор. Дверь на кухню была закрыта, оттуда были слышны неразборчивые, приглушённые голоса. Значит, Василий всё-таки дома.

Вадим несколько раз подтянулся на самодельном турнике, крепко прикрученном в проходе между двумя стенами, и отправился в ванную комнату. Когда он появился на пороге кухни, мать и отчим, как по команде, повернули головы в его сторону.

– Доброе утро, – сказал он, усаживаясь на свободный стул.

Василий едва заметно кивнул и молча уставился в тарелку. Мать быстро вскочила и засуетилась возле плиты, накладывая в тарелку гречку с сосиской. За всё время никто не проронил ни слова.

На лице матери Вадим заметил толстый слой пудры, тщательно маскировавший вчерашний синяк. Он перевёл взгляд на отчима, но тот торопливо доедал свою кашу и по-прежнему избегал смотреть в его сторону. Напряжение за столом росло. Каждый понимал: малейшая искра с чьей-либо стороны – и разгорится нешуточный скандал. Даже стало интересно, чем всё закончится. В итоге Василий допил кофе и поднялся из-за стола, как всегда не убрав за собой грязную посуду. Правда, на этот раз он сказал матери спасибо и (чего с ним никогда не случалось) чмокнул её в щеку. Вадим коротко хмыкнул, но от комментариев воздержался.

Минуты через три в прихожей хлопнула входная дверь. Мать облегчённо вздохнула и с благодарностью посмотрела на Вадима. Эх, мама-мама, знала бы ты, какое испытание ждёт сейчас твоего Васеньку!

Он не торопился – до автоколонны отчима минут двадцать пешего хода, его без труда можно нагнать на машине. После завтрака он заскочил к себе в комнату, вытащил из ящика стола Серёгину зажигалку и в который раз подивился, насколько искусно игрушка имитировала боевой ствол. Отличить подделку от настоящего оружия мог, наверное, только опытный боец или специалист.

Вадим выглянул на балкон. Небо хмурилось. Сразу и не поймёшь: будет на улице дождь или тучи передумают и вовсе пройдут стороной? На всякий случай сдёрнул с вешалки ветровку. Затем сунул псевдопистолет за пояс брюк и, накрыв сверху рубашкой, быстро сбежал по лестнице во двор, к машине.

Отчима он догнал на тихой, почти безлюдной улочке и коротко посигналил. Василий обернулся, но, увидев знакомый автомобиль, весь как-то сразу напрягся.

– Садись, подвезу, – бросил ему Вадим в открытое окно.

– Нет, спасибо. – Отчим в знак протеста мотнул головой. – Сам дойду.

Вадим проехал чуть вперёд и перегородил ему дорогу.

– Садись, разговор есть. – Он перегнулся через сиденье, распахивая перед Василием дверцу. – Быстрее, я жду.

Отчим беспомощно огляделся по сторонам и нерешительно полез в салон, сильно ударившись при этом головой о стойку. Как только дверь захлопнулась, Вадим рванул с места. Покрышки с визгом выбросили под днище машины сухой песок и мелкие камешки. А уже через несколько мгновений они с отчимом на большой скорости мчались в сторону заброшенных складов.

– Куда ты меня везёшь? – испуганно запротестовал Василий. – Моя мастерская совсем в другом направлении. Останови, я выйду!

Он попытался на ходу открыть дверцу, но Вадим опередил его, заблокировав все замки.

– Лучше пристегнись и получай удовольствие.

Они заехали на территорию складов – кругом разруха, тишина и покой. То, что нужно для задуманной операции. Вадим велел отчиму подниматься на крышу здания. Увидев пистолет, Василий без лишних вопросов принялся карабкаться по усыпанной битым кирпичом лестнице наверх, словно хотел убежать. Вадим едва поспевал за ним. И чем выше они забирались, тем меньше ему нравился этот безумный план. Теперь он вызывал отвращение, казался пустым, а результат – до банальности предсказуемым. Но раз уж взялся за дело – нужно довести его до конца.

Двух минут не прошло, как они оба оказались на ровной площадке из бетонных перекрытий, щедро залитых гудроном. Громыхая ржавым железом и спотыкаясь о старые поддоны, Василий испуганно пятился назад. До тех пор, пока не закончилась крыша. Дальше отступать было некуда.

Вадим подошёл к краю. Приличная высота – внизу кирпичи, строительный мусор, обломки плит с торчащей арматурой. Он посмотрел на отчима:

– Ну всё, папенька, молись, моё терпение лопнуло, – для усиления эффекта медленно поднёс к его виску руку с пистолетом. – Сам прыгнешь или помочь?

Глаза отчима широко распахнулись, напоминая два куриных яйца, губы задрожали. Он как подрубленный упал на колени.

– Ваденька, родной, не губи!

Бедолага на самом деле поверил в скорую расправу. Он слёзно бил себя в грудь и горячо клялся в том, что никогда больше не обидит мать. Отныне его жизненное кредо – сдувать с неё пылинки. А вчерашний инцидент – всего лишь досадная случайность. Он ведь не знал, что она стояла у него за спиной, иначе бы не стал размахивать локтями. Он обещал вести себя прилично, навсегда расстаться с бутылкой и быть для своего пасынка хорошим отцом.

Последнее утверждение особенно позабавило Вадима.

Отчим сгорбился на самом краю складской крыши и дрожал от страха. По его щекам ручьём катились слёзы. Просто жалкий, трясущийся от ужаса человечек. В какой-то момент в районе его ширинки образовалось тёмное, влажное пятно и стало увеличиваться в размерах.

Вся сцена выглядела довольно омерзительно и гадко. И как матери может нравиться подобное ничтожество, не имеющее ни малейшего представления о чести, гордости? О человеческом достоинстве, наконец! С другой стороны, ещё неизвестно, как Вадим сам повёл бы себя, оказавшись под дулом пистолета. Он понимал, что поступает грязно, жестоко, не по-мужски. Ему самому было тошно от мысли, что он в чём-то уподобился этому амёбному существу. Успокаивало одно: Василий не признавал простых слов, как любой трус, – он уважал только силу.

Изобразив внутреннюю борьбу с самим собой за право жить отчиму или умереть, Вадим нехотя опустил «оружие».

– Ладно, дыши пока, – разрешил он. – Но если ещё раз…

Василий энергично кивал головой, но подниматься с колен не спешил. И хотя экстремальная история закончилась для него всего лишь испугом и мокрыми штанами, Вадим нисколько не сомневался: отчим никогда не простит ему этого унижения. Ну и пусть! Зато он сдержал данное матери обещание: поставил негодяя на место, не тронув его и пальцем. Теперь Васенька вряд ли решится воевать с ней. По крайней мере, открыто.

Они подошли к машине. В багажнике лежала старая тряпка, оставшаяся от прежнего владельца. Вадим бросил её на переднее сиденье – для отчима. У него не было ни желания, ни времени стирать после него чехлы. Сначала он хотел отвезти его к проходной прямо так, в мокрых штанах. Но потом решил: это будет уже перебор.

В результате он высадил Василия возле дома и умчался на работу, предоставив отчиму самому выкручиваться из щекотливого положения. Интересно: как он объяснит матери появление на брюках позорного пятна?

После смены Вадим по привычке отправился в больницу к Наташе. На этой неделе её должны были выписать, и он мучительно ломал голову над тем, как быть дальше. С каждым днём он привязывался к девушке всё сильнее, но стоявший между ними смертельный недуг жёстко диктовал свои условия. А ведь Серёга прав: у них совсем нет будущего. Пора наконец принимать решение и не мучить ни себя, ни бедную девчонку. Ещё не поздно вернуть своему сердцу покой и стабильность. А она… Она поймёт, ей даже ничего не нужно объяснять. Достаточно сказать прощай и пожелать… пожелать чего? Здоровья, любви, успехов, а ещё – счастливо скоротать остаток своих дней? Господи, какой абсурд! Нет, он действительно последние две недели сходит с ума. Только у полного идиота могло возникнуть желание связать себя с ВИЧ-инфицированным человеком… Но ведь как-то живут с такими людьми?

Вадим тряхнул головой и лишь сейчас заметил, что всё ещё стоит перед входом в больницу, не решаясь зайти внутрь.

«Да, старик, заварил ты кашу – вовек не расхлебать. Ну, делай уже что-нибудь, не стой как памятник! – Он глубоко вздохнул. – Раз, два, три… Пускай всё идёт своим чередом. Жизнь – штука мудрая, она сама расставит всё по своим местам. И будь что будет».

С этими мыслями перешагнул порог стационара.

Наташу он, как всегда, нашёл в палате. Она сидела на койке, для удобства сунув под спину подушку. Тонкие пальчики ловко порхали по клавишам лежавшего на коленях ноутбука. Девушка подняла голову и взглянула на Вадима. Её лицо просияло от радости.

Он невольно обернулся назад. Едва ли эта сияющая улыбка предназначалась ему. Но Наташа отложила в сторону ноутбук и уже поднималась с кровати.

– Привет, Вадим, как здорово, что ты пришёл!

Значит, всё-таки ему она так счастливо улыбалась. Он недоумевал. Какая муха её укусила? Наверное, очень добрая и безобидная.

– Меня завтра выписывают, – радостно сообщила Наташа и, взяв его за руку, потянула за собой.

Вадим послушно последовал за ней в коридор. Они вышли на лестницу, к распахнутому настежь окну. Внизу суетились люди, слышались голоса, шум проносящихся машин. А в густом, почти тропическом воздухе уже ощущались первые признаки приближающейся грозы.

Наташа прижалась спиной к прохладной, выкрашенной голубой краской стене и суетливо закрыла лицо руками. Но не удержалась, убрала ладошки и сложила их вместе.

– Я здорова! – взволнованно произнесла она.

– Да, я слышал, – кивнул Вадим. – Тебя завтра выписывают.

– Ты не понял. Я совсем здорова!

– В каком смысле?

– В том самом. У меня нет СПИДа. И никогда не было.

Вадим молчал. Вероятно, у него был сейчас совершенно глупый вид, потому что девушка радостно засмеялась.

– Я тоже сначала не поверила, – сказала она. – Пока доктор не показал мне утром новый результат анализа. Там всё в порядке.

– Но… – только и смог произнести Вадим.

Наташа шагнула к окну и, склонившись над подоконником, сделала глубокий вздох:

– Господи, какое счастье! Я здорова! – Она подняла руки вверх. – Гроза… я раньше очень её боялась, а теперь просто обожаю! Гроза, я люблю тебя!

Сильный порыв ветра растрепал её волосы – она снова засмеялась и повернулась к Вадиму лицом.

– Мне кажется, я родилась сегодня во второй раз! Это так необычно. Я чувствую: мир вокруг меня стал другим. Не таким, как прежде.

Вадима продолжали одолевать сомнения:

– Подожди, я не понял: а как же тот анализ, который положительный?

Наташа развела руками.

– Я сама не понимаю, почему так вышло. Возможно, перепутали в лаборатории. – Она немного помолчала. – Доктор сказал, что я зря волновалась. Если в крови обнаружена ВИЧ-инфекция, обязательно надо сделать повторный тест, чтобы исключить случайную ошибку. Он сложно всё объяснял, но я поняла только одно: многие вирусные инфекции и даже 80% кожных заболеваний очень часто дают ложноположительную реакцию на ВИЧ. Так что в зоне риска может оказаться любой. Кстати, два месяца назад я переболела гриппом.

– Значит, это была ошибка? – Вадим медленно покачал головой. – Я бы и злейшему врагу не пожелал такого испытания.

Наташа вздохнула.

– Ты прав: эта ошибка меня порядочно подкосила! Хорошо, я родителям не успела рассказать. Им вполне хватило аварии. Знаешь, я почти на свете не жила все эти дни: шок, ужас. Если бы не ты…

Она вдруг шагнула к нему и, привстав на носочки, поцеловала в щёку.

– Спасибо тебе огромное за поддержку!

Вадима охватило похожее на смущение чувство. Он сунул руки в карманы джинсов и постарался скрыть замешательство.

– Я очень рад, что у тебя всё хорошо.

Он подождал, пока по лестнице спустятся посетители: молодая девушка, сдерживая шаг, подстраивалась под женщину средних лет. Слегка прихрамывая, та медленно переступала со ступени на ступень, стараясь не отставать от молодой спутницы. Проводив их взглядом, он добавил:

– Значит, завтра тебя уже не будет в больнице?

– Жду – не дождусь этого дня.

Грозовые раскаты за окном становились всё ближе – того и гляди хлынет дождь.

Наташа мягко взяла его за руку чуть повыше запястья.

– Вадим, ещё раз прости меня за эту аварию. Ты очень хороший человек. – Она заглянула ему в глаза. – Мне будет не хватать твоего общества.

Поддавшись мимолётному порыву, Вадим накрыл своей ладонью руку девушки.

– Мне тоже. – Пальцы медленно поглаживали прохладный серебристый браслетик на её часах. – Знаешь, я ведь привык каждый вечер приходить сюда. Даже не представляю, как теперь буду обходиться без травматологического отделения!

Наташа улыбнулась и склонила голову набок.

– Если вся проблема состоит только в том, где убить вечер, могу предложить неплохое решение.

– Какое?

– Улица Юбилейная в Ивановских Двориках подходит? Я там живу.

Ему показалось, в её синих глазах мелькнула надежда. А может быть, в них просто отразилось его невысказанное чувство? Ведь такая девушка, как Наташа, – мечта любого мужчины. К счастью, она здорова, всё обошлось. Теперь у неё есть свобода выбора. Стоит ей только щёлкнуть пальцами – и от поклонников не будет отбоя.

Он испытывал лёгкое сожаление – будто бы сейчас между ними оборвалась незримая, но такая прочная связь. Пока Наташа «болела», она принадлежала ему. А теперь? Это были злые, эгоистичные мысли, вот только поделать с ними Вадим ничего не мог. Ему вдруг невыносимо захотелось обнять её, крепко прижать к груди и никуда не отпускать. Ни на секунду. Он поборол в себе это острое желание и постарался свести разговор к шутке.

– Боюсь, твой Герман не поймёт подобной рокировки. Одно дело – больничная палата, и совсем другое – мой визит на дом.

Радостное настроение девушки мгновенно улетучилось. Наташа повернулась к окну и положила руки на подоконник.

– Вадим, скажи: тебя когда-нибудь предавали? – не оборачиваясь, спросила она.

– Нет.

– А ты?

Он немного помолчал.

– Надеюсь, что нет.

– Прости за глупый вопрос. По тебе сразу видно: ты добрый, надёжный человек. Я всегда мечтала быть рядом именно с таким мужчиной… – Наташа вздохнула. – А Гера… я ничего не хочу сказать о нём плохого, потому что не знаю, как сама поступила бы на его месте. Но внезапно исчезать, даже не объяснив причину, я бы точно не стала.

На улице заметно потемнело, где-то совсем рядом полыхнули яркие зигзагообразные нити, а через секунду по всему небу прокатился жуткий, оглушающий грохот.

Наташа вздрогнула и отпрянула от окна:

– Ничего себе бабахнуло!

– Считай это салютом в честь твоего выздоровления.

Вадим не удержался и обнял девушку за плечи. Наташа не отстранилась – наоборот, он почувствовал, как она доверчиво затихла в его объятиях. Вот и правильно. Теперь он навсегда будет для неё защитой и опорой. И он никому её не отдаст.