Посвящаю с любовью своей бабушке Валентине Петровне

«В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх,

потому что в страхе есть мучение. Боящийся несовершенен в любви»

1 Иоанн 4:18

Иллюстратор Ксения Кабак

Редактор Людмила Шилина

Дизайнер обложки Ксения Кабак

© Ольга Лисенкова, 2022

© Ксения Кабак, иллюстрации, 2022

© Ксения Кабак, дизайн обложки, 2022

ISBN 978-5-4483-2020-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть 1

Все взрослые сначала были детьми, только мало кто из них об этом помнит.

(Антуан де Сент-Экзюпери, «Маленький принц»)

Глава 1

Уроки закончились, школа опустела. В кабинете английского Алена Вячеславовна села на подоконник, пытаясь согреться в прощальных лучах осеннего солнышка.

Сентябрь, в кабинетах и коридорах еще не выветрился запах свежей краски. Только недавно коллеги шутливо поздравляли друг друга: «С новым годом, с новым счастьем». Счастья не случилось.

Учебный год только начался, и уже сбежал из интерната ребенок. Никаких конфликтов у Лизы не было, просто не успело возникнуть. Да и девочка была… ой, господи, что за злополучная оговорка, «была», есть, есть, конечно же, есть! Девочка она спокойная, задирать никого не станет, и к ней никто не цеплялся.

Хотелось бы забыть, поверить в то, что никто не пропадал, ведь до сих пор не выяснили, что именно произошло. Когда двери запирали на ночь, Лизу видели, она готовилась ко сну. Сотрудников опросили всех, и не по разу. Возбудили дело по статье «Убийство», так положено. От этого слова внутри пусто, гулко. Страшно. Алена сердилась на Лизу: как она могла это устроить? Куда направилась? В чьи лапы попала…

Даже если не допускать мысли о злых людях, опасностей полно. Зимой беглецы замерзают насмерть, летом тонут. Есть такие, кого находят быстро, а некоторые исчезают навсегда.

Алена сидела на солнце, а по коже бежал холодок, дыхание замирало, согреться не получалось. Может, открыть окно? Солнце как будто бы решило расплатиться за сырое, гнилое лето и жарило вдогонку, как в тропиках. Она распахнула тяжелую раму и вдохнула запах влажной после дождя земли. Двор был полон осенних цветов. Алела рябина, но деревья не решались еще сбросить летний наряд. Только намеком начинала тут и там закрадываться желтизна.

Под рябиной стояла женщина в пестрых шароварах, в павловопосадском платке на плечах, длинные прямые волосы были убраны в конский хвост. Она шарила глазами по стене, цепляясь взглядом за окна, и шевелила губами. Раскрыв окно, Алена будто дала ей долгожданный сигнал: та зашагала прямо к ней. Стал слышен ее низкий голос:

 
Галки-хохлуши,
Спасенные души.
Воробьи-пророки
Шли по дороге.
Нашли они книгу…¹
 

– А что в той книге? – спросила она у Алены.

– Что?

– В книге, Алена Вячеславовна, что там написала пропавшая девочка?

– Вам что-то известно о Лизе? – Алена подалась вперед, насколько позволяла решетка на окне.

– Вы уже нашли ключ, Алена Вячеславовна? Все же записано в книгах.

Ее глаз не разглядеть, не видно из-под тяжелых, набрякших век.

– О каких книгах речь? Что вам известно? Кто вы?

– Я экстрасенс, – проговорила женщина скучным тоном. – Где Лиза, я не знаю. Пока. Какая книга – не вижу. Это должны знать вы.

– Лиза с кем-то познакомилась, к нему ушла? Вы ее видели?

– Ищите сами, Алена Вячеславовна. Это ведь не грабельки в песочнице выкапывать!

Алена ахнула. И правда, в детстве она зарыла в песочнице красные игрушечные грабельки, а когда пришла пора идти домой, их так и не нашли. Мама с Аленой перекопали, кажется, всю песочницу. Само по себе это событие ничего не значило, и стоила игрушка три копейки, поэтому вряд ли мама кому-то об этом рассказывала. А вот Алена не раз задумывалась, куда грабельки могли испариться из неглубокой, стандартной песочницы. Но то, что кто-то вспоминает об этом сейчас, казалось еще более странным.

– Что, второй раз с размаху на те же грабли, Алена Вячеславовна? – ехидно поинтересовалась гостья.

– Что мне делать?

Пришелица дернула плечом, накинула платок на голову и пошла прочь молодой походкой, необыкновенной для человека с такими тяжелыми веками.

Солнце спряталось за корпус, повеяло холодом. Но мороз по коже пробежал не только поэтому.

Алена захлопнула окно. Не под гипнозом ли она побывала?

Бумага с номером телефона Федора Кузьмина, руководителя поисково-спасательного отряда, была пришпилена к доске объявлений в учительской. Обычно при поиске оставляли номер координатора, но дети в Темноборе пропадали редко, это был исключительный случай. Федор сам повесил эту записку, вдруг кто-то вспомнит важные детали.

Алена хотела сразу сохранить номер в памяти мобильного. Но математичка Марина что-то мечтательно пробормотала про глаза цвета сосновой хвои, и Алене стало так неприятно: вдруг все подумают, что и она запала на пронзительный взгляд и мужественную фигуру. И вот наступила пора расплаты. Пришлось идти в учительскую и забивать номер в мобильник под взорами коллег. Как ветер по кронам, пробежал шепоток, и завуч Василиса Карловна вскинула свои далеко не светлые очи.

– Вы узнали что-то новое об исчезновении Лизы, Алена Вячеславовна?

Рассказывать Акуле о визите экстрасенса было немыслимо.

– Нет, я так… на всякий случай. Ведь у Лизы больше нет никого, кроме нас.

Солгав единожды, вляпаешься по полной программе. Алена долго искала место в школе, откуда можно было бы позвонить Федору так, чтобы ее никто не подслушивал. Наконец забралась на площадку у библиотеки, уже закрытой к этому времени, и встала так, чтобы видеть лестницу.

Федор серьезный, вдумчивый. Если честно, поначалу даже производит впечатление тугодума. Взвешивает шансы, проверяет варианты, принимает решение. И берет на себя ответственность за него. Настоящий мужчина.

Еще у него красивые зеленые глаза. Но это не имеет отношения к делу.

– Да? – отозвался наконец глухой голос.

– Федор? Здравствуйте. Это Алена Кривицкая, англичанка из школы-интерната. Сейчас приходила женщина, экстрасенс, она сказала…

– Наш поисковый отряд не работает с экстрасенсами.

– Она сказала…

– Девушка, нашему отряду восемь лет. И он не работает с экстрасенсами. За эти восемь лет ни один экстрасенс ни разу, повторю, ни разу не помог нам, ничем. Все их озарения и чакры – потеря драгоценного времени. До свидания.

Связь прервалась. Щеки у Алены горели. Какой она предстала сейчас в глазах Федора? Наивная провинциальная барышня, которая верит во все подряд, юбка в пол и училковские очки прилагаются.

Но должна была она хотя бы попытаться? Лиза – государственный ребенок. Хотя полиция объявила розыск, туда с рассказом о загадочном экстрасенсе не сунешься. И потом, необъяснимая уверенность этой женщины в том, что ей, Алене Вячеславовне, что-то такое известно, может сыграть злую шутку, и все станут ее подозревать.

Проводить собственное расследование? Но как к этому подступиться, с чего начать?

Больше всего Алене хотелось заползти в свою раковину, свернуться в клубочек и сделать вид, что ничего не случилось. А если что-то и происходит – это не имеет к ней никакого отношения. Она не была особенно близка с беглянкой. Если на то пошло, она вообще ни с кем из учеников не сближалась. Хотя Алена не так давно окончила институт, она явно видела пропасть, отделяющую ее от современных школьников. Она-то взрослела в мире книг, переписывала полюбившиеся стихи в блокнот круглым почерком и в самых смелых мечтах представляла, как вдохновит кого-нибудь на создание шедевра: сама в свои силы не верила. А нынешние дети жить не могли без музыкальной жвачки в наушниках и бесконечных перепостов двусмысленных картинок и видеороликов в интернете. Сподвигнуть их на чтение было нереально.

Но Лиза… Лиза любила литературу и историю. Наверное, она читать умела. И экстрасенс напевала: «Нашли они книгу, а что в той книге». Стряхнув оцепенение, Алена рассудила: надо сходить в комнату, где жила… живет Лиза, поговорить с девчонками, глянуть на вещи, которые остались. Может, что-то найдется в учебниках, как пела таинственная вещунья. Одежды у интернатских немного, и следователи с поисковиками должны были, наверное, изъять то, что вызвало подозрение. Но на учебники они вряд ли обратили внимание. Лишний осмотр ведь не повредит?

Она отправилась в то крыло, где жили воспитанницы. Как будто впервые, увидела выкрашенные скучной бледно-розовой краской голые стены, древние, выщербленные каменные ступени, обшарпанные двери и ковровую дорожку, которая когда-то могла похвастать красным ворсом, а теперь лежала вся в проплешинах. Застоявшийся воздух, запах плесени. Жить здесь постоянно? Надеяться – на что же?

Может быть, Лиза и правда сбежала сама?

Алена постучала в нужную дверь и вошла. Если в коридоре пахло куревом, то в комнате – затхлостью. Отвратительные грязно-коричневые обои, поглощающие любой случайный проблеск света. На них скотчем приклеены плакаты каких-то незнакомых артистов. Сладкие мальчики, грудастые девицы. Символы свободы и настоящей жизни.

– Здравствуйте, Алена Вячеславовна, – не слишком приветливо встретили ее Лизины соседки, пара одноклассниц.

И правда, досадный визит – ведь одной пришлось временно выбраться из дебрей сотового телефона, а второй вынуть из ушей наушники.

– Здравствуйте. Я бы хотела забрать Лизины учебники, – проговорила Алена торопливо, стараясь за напором скрыть неуверенность.

– Зачем?

Медлительный, почти презрительный тон.

– Вы ж не ее классуха.

Нынешние подростки как они есть.

– Оторвись от кровати, пожалуйста, София, и подай мне Лизины учебники. Ты же знаешь, где они лежат?

Скорчив гримаску, София поднялась на ноги, выудила из-под единственной аккуратно заправленной кровати небольшую серую сумку, перегнулась через стол и протянула ее Алене.

– Тут все, что не забрали следаки.

– Следователи, наверное?

Сумка была тяжелой, но все учебники явно не могли бы в нее поместиться. Может быть, что-то действительно изъяли.

– Без па-нятия.

Алена помедлила.

– Девочки, у вас есть какие-нибудь идеи? Где может быть Лиза? Почему она ушла? Или она не сама ушла?

– Нас уже спрашивали.

– И что же вы ответили?

– Да откуда нам знать.

Вторая девчонка, не из класса Софии и Лизы, воткнула в уши наушник.

– А что если Лиза в беде? – Алена резко дернула за проводок, настаивая на продолжении разговора.

– Ну и дурр-р-ра тогда сама, – отозвалась соседка, не моргнув и глазом. – Из-за этой дуры поганой нам дискотеку отменили.

Тупость и равнодушие зашкаливают! Алене хотелось схватить девчонку за плечи и потрясти, чтобы она опомнилась, чтобы в ней проснулось хоть что-то человеческое.

– Какая дискотека… – начала она и тут же сама себя перебила: – То есть ты думаешь все-таки, что Лиза ушла по своей инициативе?

– Уж не знаю, какие там у нее были инициативы, но следаки не нашли никаких признаков взлома, правда?

– Это так. Но не мог ее кто-нибудь… выманить?

– Да кому она нужна?

– Злых людей хватает. Вы вообще общались с Лизой?

Алена перехватила неудобную сумку.

– Мы с ней в комнате вместе жили, – сообщила София, глядя на нее как на умственно отсталую. – И в один класс ходили.

– Это мне известно. Вы с ней общались вообще? Что ей было интересно, знаете? С кем она в Интернете болтала?

– Не.

– А ее телефон? Наверное, забрали полицейские?

– Да наверное.

Дверь, которую подпирала Алена, дрогнула, и в комнату ворвалась воспитательница Мария Васильевна, душная немолодая женщина с волосами, крашенными хной.

– Вы что это тут, Алена… Вячеславовна, – задыхаясь, выговорила она, – что это вы тут ходите? Девочкам спать пора. Уроки делать. Что вы тут ходите, что выспрашиваете? Чего вы тут лезете постоянно? Дело передано… в компетентные органы. Вам-то чего? Больше всех надо?

– Она учебники хотела забрать, – подсказала вторая соседка сквозь жвачку.

– Учебники? Зачем забрать учебники? – Мария Васильевна схватила серую сумку и с силой потянула на себя. – Оставьте все, как есть! Что надо забрать, органы забрали уже, а что не надо – пусть тут лежит, не шныряйте.

Она тянула и тянула сумку, и наконец Алена вынуждена была уступить: скандал разгорался нешуточный.

– Что вы вообще делаете в этом крыле, вам чего надо? – наступала на нее Мария Васильевна. – Выйдите и идите, тут… посторонним вход воспрещен!

– Я не посторонняя, я педагог.

Алена пыталась сохранить остатки достоинства – перед собой и ученицами, но воспитательница была настолько толще, объемнее и тяжелее, что грозила попросту растоптать незваную гостью.

– Я за девочек отвечаю, идите уже отсюда.