Пролог

Не прекращаясь несколько дней, шел снегопад. Теплым покровом он укутывал Балугу, словно желал, чтобы город не просыпался. Улицы, белые от январской хвори, разгребали уже с трудом. То и дело из разных уголков города доносились стуки лопат, ворчливые голоса и смешные детские – единственные светлые лучики, которые не видели в серой мгле, застившей небосвод, никаких опасных предзнаменований.

Несколько дней без солнца превратили людное место в один большой сугроб – и лучше избегать дальнейших ассоциаций, иначе непременно перед глазами вставали гномьи ходы (а некоторые пути, как от рынка до ратуши, очень на них походили), а потом недалеко и до могил – своих или древних божьих, которым современные почеты всегда найдут применение.

Помянув отнюдь не добрым словом мягко проскочившую под ногами кошку, знахарка поспешила к единственному деревянному дому, аляписто застывшему посреди других обычных. Его ядовитые бока тоже не пожалел снег. Вывеску с котлом запорошило настолько, что казалось, варево выкипело и скоро белой отравой польется под ноги всякому входящему в дом ведьмы.

Владимира вытерла о коврик ноги, пригляделась к сугробу под окном и вытащила оттуда сверток, облепленный печатными буквами. «Косые», – девушка отряхнула газету и освободила от снежной пыли капюшон. Дом встретил ее наваристым запахом хвои и сумасшедшей Зоей, которая юркнула, как стрела, за угол, очевидно, что-то натворив. Повесив меховой плащ у входа, ведьма прошла на кухню, проглядывая первую полосу.

– Снегопад, снегопад… – определенно, ей что-то не давало покоя. Развороты быстро зашуршали под пальцами. – Вода, – произнесла она и задумалась. Зоя осторожно выглянула и заблестела глазищами из дальнего конца комнаты. Вдруг ведьма закивала: – Конечно, вода. – Она подошла к окну – брошенная газета открылась на финансовом разделе, – сощурилась на непроглядную пелену вверху, которая и не думала спадать, судя по прогнозу погоды на ближайшую неделю. – Самое время.

С этими словами девушка вернулась к разделочному столу, отыскала глубокую миску («Кто мне дал осиновую тарелку? У-у, я верну должок злюке. Так, береза…»), и отчего-то передумав открывать кран, направилась к выходу. Зоя не сводила со знахарки глаз.

– Вода, Зоя, – говорила Владимира, накидывая плащ. – Сейчас она защищает. И всегда видит, – шепотом закончила девушка, открывая дверь в царство белой мглы.

Спустя минуту дом снова наполнился звуками ведьминых каблуков, снимаемого плаща, снега, сыплющегося с ярко-рыжих волос. Но на этот раз березовая миска, временно поставленная на полу у входа, была с горкой наполнена хрустящей мягкой водой, замороженной – опять же, временно – в пушистые кристаллы. Ведьма поменяла сапоги на домашние тапочки и потянулась за уловом.

Зоя, застывшая в позе побега, звонко мяукнула.

Девушка повернула голову.

Зверь бросился наутек.

А Влада закричала.

Часть 1. Умники

Глава 1. Крома Гранд

– Ты слишком напряжен.

От этих слов я не стал менее сосредоточенным, но на Френсиса оглянулся. Он протягивал стакан. Что там – чай, эль?

– Осталось последнее лицо, – я кивнул на рот, который захлопывался с убийственно медленной скоростью.

Теперь территорию Храма покрывала только прозрачная пленка, и мы ждали момента, когда она порвется.

– Медики давно готовы, Шоко, но я говорю о твоем ухе. Не растрачивайся.

– Вот потечет у меня кровь, тогда и обращусь, – криво улыбнулся я, но слух отключил.

Передохнуть действительно надо, у Френсиса на это чуйка, иначе бы он начинающих на ноги не ставил. А из леса и так ничего не слышно уже долгое время. Даже птиц.

Я хлебнул чая – оказался с молоком, – а парень в это время усмехнулся:

– У дэа Лингинден вместо глаз должны быть медвежьи круги.

– Не тема для веселья, прости, – сказал я. Как бы ни пытался он приободрить, это не работало. Френсис улыбнулся:

– Знаю, но дело уже сделано, и меньше бы ты переживал. – Я пожал плечами. – Она скоро должна вернуться. Рабас уже пришел в себя.

– А он уходил? – Я поднял бровь.

– И в прошлом году, – кивнул Френсис. – Только не помнит, как и тогда, ничего. Так что ты его не мучай расспросами… Но у тебя такой вид, что я уже жалею, что сказал.

– Я просто удивлен.

Парень взял у меня пустой стакан и пошел обратно на пост. Минуту я обдумывал его слова.

А потом прозвучал хлопок. Ум открылся.

***

Он смотрел на меня. Тяжело – и цепко. Не отрываясь. Чуть ранее он резко появился впереди, я не успела его заметить. Крик застыл мыслью, так и не родившись в горле. Время? – он уже тут, напротив, через разинутую пасть я вижу несколько кругов, по которым крутятся остатки веток, с разной скоростью. Что-то даже попало на лицо, резанув кожу… Ноги еле держали, а спиной я чувствовала жесткую кору, заледеневшую на лесном морозе. Только ничего из этого не было важно.

Он оказался гораздо толще, чем виделось издалека. Величиной с большое дерево, с широким обхватом плеч – плеч?.. Синий. Сейчас он был такого цвета. Щепки и камешки, мельчаемые в пыль, вращались внутри его полости: быстро, быстро, быстро… Быстрые когти, длинные, длиннее, чем зубы – на руках-струях, таких тоненьких – для вихря – руках…

Не верилось, что еще несколько секунд назад, я думала, что мне настал конец.

А сейчас я едва сдерживала слезы.

Он тоже хотел закричать, – я знаю, он был готов, собирался – но остановился. Уставился на меня. Втянул в себя воздух – у него все-таки есть нос? Две дырки или… я видела, как в разинутых воронках завращался ветер, синий. Он вбирал воздух, и мои волосы, одежда, чуть ли не кожа тянулись к нему. Показалось, что он может втянуть меня всю одним носом. Потом мои волосы повисли.

А он – сел. Смерч сел напротив и глянул в глубину моих глаз.

Я зажала себе рот. Но рыдания все равно хлынули. И обе моих ладони – лишь жалкая попытка их остановить.

В несуществующих зрачках плескалась боль. Боль и непонимание. Обида на людей, которые не слышали, самое несправедливое, что они не хотели этого делать. В зрачках горел пожар, языкастый, белый, вопящий. Смерч так хотел до людей докричаться, но они на него не обращали внимания, будто его и на свете нет. Единственным, кого приманило его отчаянным криком, оказалась я. От осознания этого меня разрывало на счастливые частицы. И слезы неумолимо текли из глаз.

Потому что духа услышал дух.

***

Он выгнул спину и глядел теперь так, что его глаза оказались на уровне моих. Он посчитал меня равной. Боль сменилась на участие и любопытство. А я не смела ничего сделать. Оторвать руку от губ даже не могла. Хотя самым моим сильным желанием было отблагодарить это земное создание за то, что напомнило мне, кто я есть на самом деле. И кем не перестану быть, даже если впереди маячит близкий конец.

Я все еще дух.

…Значит, на земле они тоже есть? Нам об этом не говорили. Но теперь я понимала, кого встречала по пути в этой укутанной зимой чаще – память возвращалась, будто с нее снимали пелену. Или он снимал? Этот главный лесной дух.

Это же твое ненастоящее обличье?

Он мотнул головой, когда я подумала об этом, и поднялся. Движения его вновь стали грузными. Но ярость уже ушла. Я смотрела, как под вихревым телом смерча гнутся стволы и трещат – центробежная сила не шутки. Зато другие лишь слегка отводило в сторону, а иные он пропускал через себя, и им ничего не делалось. Они же ненастоящие деревья. Это лес был полон духов, и один сейчас спешно покидал меня, уходя от возможного разговора.

Впрочем, у нас у всех есть вещи, о которых бы мы не хотели говорить с первым встречным, даже если нас с ним что-то объединяло. Но в этот момент мне стало жутко: дух, похоже, постыдился, что его ярость приняла такие разрушительные формы. Но что было бы, окажись на моем месте действительно человек?

***

Храм наплыл на меня резко, наверное, от всего пережитого. Или кто-то очень хотел меня из леса вытолкнуть. Мои глаза привыкли к скальному туману, и я смогла различить огромные лица – они снова были с открытыми глазами. Я вздохнула тяжко: это же смешно и одновременно обидно – они защищали нас от духа…

Резкий шум заставил мое сердце упасть.

– Нашел! – крикнул парень и схватил меня за руку. Мне показалось, что он мне ее оторвет.

– Ты как? Уносим ноги отсюда!

Оторвет, точно. У него так пальцы сжимались, что сомнений не возникало, кто из нас боится больше. Я оглянулась в последний раз на лес – но и подумать ничего не успела, меня бросило в чьи-то руки.

Сколько тут людей!

И желудку сразу стало тошно – трансгрессор, еще хуже порталов Ума. Но мне уже плохо, а значит, изображать ничего не надо.

Вот только глаза сощурить. Я же потеряла очки.

Спустя минуту последний осматривающий меня медик поднял палец вверх. Я сглотнула: ко мне направлялась дэа Лингинден.

– Заместитель, – мужчина поднялся. – Есть легкие ушибы, но в остальном все чисто. Сердцебиение чуть ускорено, это из-за стресса. Обморожения нет, температура тела в норме.

– Хм-м, – от этого замечания мне, вопреки показаниям медика, стало холодно. Лингинден вперилась в меня взглядом. Нежалящим. – Вы что-то встретили в лесу?

Я зачем-то переглянулась с окружающими меня людьми. Один из них, высокий молодой человек, ободряюще мне улыбнулся. Я посмотрела на лес. Что же делать?..

– Я не помню, – надеюсь, выражение моего лица заранее подтвердило эти слова. Я увидела, как молодой человек взглянул на Лингинден и кивнул ей, будто я высказала то, что он предполагал.

– Совсем ничего? – уточнила заместитель.

Я помотала головой. Лингинден еще недолго смотрела своим непонятным взглядом.

– Дайте ей успокоительное, – она развернулась к Уму.

Медик, не медля, протянул мне склянку с таблеткой. А в небольшой рассасывающейся толпе я заметила Лиринетту. Но мне, конечно, показалось.

***

Медленно брови экзаменатора поднимались на лоб. Забавно. Смотрит еще раз в вопросы и недоверчиво на студентку глядит. Я усмехнулся.

– Эй, Инланур, чего застыл?

Жинко все с протянутой рукой стоит. Я сунул ему, наконец, папку с заданиями.

– А, девчонка та? – Парень воодушевился, за моим взглядом проследив.

– Чистая которая пришла. – Помнят тот эпизод еще, когда лица закрыли от опасности Храм, а студентка ее избежать смогла. И при том, что не владеет ничем. Выходит, все в последнем ошибались. Вот и сейчас чем-то Умбрада поразила.

– Ага. Она даже не замерзла! – Жинко кивнул. – Хотел бы я, чтобы по морозу такому можно было без куртки ходить!

– Дольче Аскольки! Дольче Финидрен! Выключите свои граммофоны и отнесите уже тесты дэа Иримаху, он вас заждался.

Я вынужден был признать свою неправоту перед Умбрадом. Жинко наклонился, извиняясь, и мы из аудитории поспешили уйти. Напоследок я приметил, с каким непроницаемым лицом расписывается преподаватель в ведомости.

Студентка остается.